Когда мои туфли затопали по мощеной дорожке за спиной монахини, она обернулась.
Она была без маски, ее губы сжаты в ниточку, а единственный глаз вытаращен.
– Сестра Пауэр, что это вы… во имя всего святого… тут делаете?
– А вы что тут делаете?
Она мотнула головой в сторону серого фасада.
– Естественно, это самое подходящее место для ребенка, пока все не прояснится. Лучшее для него… и для вас… для всех заинтересованных сторон.
Я подошла ближе, и теперь меня от нее отделяли считаные дюймы.
– Я получила благословение у отца Ксавье. Отдайте ребенка!
Но монахиня еще крепче обхватила спящего Барнабаса.
– Честно говоря, сестра Пауэр, вы сейчас не в лучшей форме. Эта бедная девочка сегодня… я знаю, это вас сильно расстроило…
– Брайди Суини!
Я выкрикнула это имя так громко, что спешащие люди обернулись на меня. И добавила, уже тише:
– Одна из двадцати рабынь вашего монастыря!
Монахиня открыла рот и тут же его закрыла.
– Голодавшая, – говорила я. – Презираемая. Всю свою жизнь знавшая издевательства и грубость. Брайди для вас была всего лишь грязной сиротой. Бесплатной рабочей силой, и вы отнимали у нее все, что она зарабатывала. Скажите, когда вы отправили ее работать в мою палату, вам пришло в голову проверить, не больна ли она инфлюэнцей?
Барнабас распахнул глазки и покосился на сумрачный город вокруг.
– Да вы бредите, – выдохнула сестра Люк. – Вы говорите как помешанная. Какая связь между Брайди Суини и этим младенцем?
Я не знала, что ответить. Но знала, что две их души каким-то образом спаяны. Одна, едва родившаяся, другая, ушедшая до срока; они прожили на этой земле считаные часы, я не сомневалась: между ними был заключен договор, и я осталась перед Брайди в долгу.
– У меня есть разрешение священника. Отдайте его мне сейчас же.
Пауза. Потом сестра Люк передала мне в руки завернутого в одеяльца Барнабаса и поставила к моим ногам сумку с детскими вещами.
Ребенок жалобно хныкнул. Я сунула его под пелерину, чтобы уберечь от морозного ноябрьского воздуха.
– И что вы людям скажете? – спросила монахиня с холодком.
Я не была обязана отвечать. Но ответила:
– Что он мой кузен из деревни.
Она фыркнула.
– Все же будут считать, что он – ваш.
Я уловила ее язвительный намек.
– А еще, чего доброго, решат, что отцом является ваш брат, – добавила она со знанием дела.
Позор для семьи. Она об этом?
Но потом мой гнев улетучился. Кто же станет позорить такого парня, как Тим, который не мог даже ответить?
И я не стала тратить на нее свое красноречие. Подхватив сумку, зашагала по улице в обратную сторону. Я смотрела себе под ноги, на свои туфли, мерно опускавшиеся на камни мостовой, стараясь ступать осторожно, чтобы не споткнуться и не выронить свою ношу.
Что я делала – несла домой слабенького младенца, чтобы огорошить брата, который не выносил ни шума, ни помех своему привычному образу жизни? Тим и так уж настрадался более чем достаточно, какое право я имела втягивать его в собственную авантюру?
Но он был ласковый парень, мысленно возражала я себе. И заботливый от природы: без всяких слов так чудесно обо мне заботился. И уж кто бы мог оказаться в столь странной ситуации с чужим младенцем, так это именно Тим.
Но меня обуревали и тревоги сугубо практического свойства. Я сойду с трамвая, и всю дорогу до дома мне придется идти пешком. Я не могла сесть на велосипед с ребенком в руках.
А что я ему скажу, как вообще начну этот разговор, едва войдя в дом? Тим, ты не поверишь… Я встретила одну девушку… Тим, подожди, пока я все не расскажу… Это Барнабас Уайт…
Я была не в состоянии убедить брата логикой или красноречием. Не было ли это мое состояние похоже на то, в каком оказался Тим, выбравшись из окопов и получив крещение кровью парня, которого он любил? Расскажу ли я когда-нибудь кому-то о том, что со мной приключилось… об этом горячечном или мечтательном сне последних трех дней… Если да, то этим человеком будет Тим.
Может быть, притихшие улицы города потому и выглядели такими чужими, что я показывала их Барнабасу. Среди нас появился не объявленный заранее незнакомец, посланец с далекой звезды, медлящий вынести свое суждение. Дыши, дыши свежим воздухом, Барнабас, шептала я в его покрытое пушком темя. Потерпи немного, и мы будем дома, уже недолго. Потом ляжем спать. А что еще нам делать ночью? Завтра мы проснемся и посмотрим – ну, там и посмотрим.
И я понесла его по улицам, которые выглядели так, словно мир рухнул.
От автора
Пандемия инфлюэнцы 1918 года убила больше людей, чем погибло в Первую мировую войну – примерно от трех до шести процентов человечества.
«Притяжение звезд» – художественный вымысел, основанный на реальных фактах. Почти все подробности жизни Брайди Суини почерпнуты из ряда не столь ужасающих свидетельств, опубликованных в докладе Райена 2009 года об ирландских приютах (https://industrialmemories.ucd.ie/ryan – report/). Она, как и Джулия Пауэр и прочие мои персонажи, придуманы мной, исключение составляет лишь доктор Кэтлин Линн (1874–1955).
Осенью 1918 года Линн была вице-президентом исполнительного комитета «Шинн Фейн» и директором по общественному здравоохранению. Вскоре после ее ареста благодаря вмешательству мэра Дублина ее освободили, и она смогла продолжать борьбу с гриппом в частной клинике, которую она открыла по адресу Шарлемонт-стрит, 37 (дом был арендован ее возлюбленной Мэделин Френч-Маллен). В следующем году в том же здании Линн открыла детскую больницу «Сент-Алтанз», администратором которой была все та же Френч-Маллен. Во время всеобщих выборов, состоявшихся после подписания перемирия 11 ноября 1918 года, Линн была активисткой избирательной кампании своей подруги графини Констанции Маркевич, ставшей первой женщиной – членом британского парламента, а Линн получила место в новом парламенте Ирландии в 1923 году. Она жила вместе с Френч-Маллен до смерти последней в 1944 году. Линн продолжала работать в больнице «Сент-Алтанз» до восьмидесяти с лишним лет, ведя активную борьбу за здоровое питание и улучшение бытовых и санитарных условий проживания сограждан. Тем, кто заинтересуется ее биографией и дневниками, которые она вела на протяжении более сорока лет, рекомендую книгу Маргарет О’Хогартаг «Кэтлин Линн: ирландка, патриотка, врач» (2006) и документальный фильм «Кэтлин Линн: бунтарка-врач» (2011).
Вирус инфлюэнцы выявили только в 1933 году с помощью новейшего тогда электронного микроскопа, а первая из многих вакцин от гриппа, предохраняющих от этой болезни сегодня миллионы людей, была разработана в 1938 году.
Операции симфизиотомии (рассечение хряща, соединяющего лобковые кости) и пубиотомии (рассечение хирургической пилой одной из лобковых костей) довольно часто проводились в ирландских больницах в 1940—1960-е годы, но первая была осуществлена еще в 1906 году, а последняя – в 1984-м. Начиная с 2000-х годов эти вмешательства стали предметом ожесточенных споров и судебных тяжб.
Фильм, который обсуждают Брайди и Джулия, – немая короткометражная лента «Дрейфующие сердца» (1914), которая сделала Мэри Пикфорд звездой экрана, но все ее копии, похоже, утрачены.
Я начала писать «Притяжение звезд» в октябре 2018 года, к столетию пандемии «великого гриппа». Сразу после того, как в марте 2020 года я передала первый вариант рукописи издателю, мир изменился из-за COVID-19. Я благодарна своим агентам и сотрудникам издательств «Литтл, Браун», «Харпер Коллинз-Канада» и «Пикадор» за то, что в этом новом мире мой роман был подготовлен к печати их совместными усилиями всего за четыре месяца.
Кроме того, хочу выразить благодарность всем работникам здравоохранения, которые сильно рискуют и кому мы доверяем свою жизнь. Акушерка Мэгги Уокер великодушно пожертвовала своим временем в условиях карантина и исправила кое-какие мои неточности: как и прежде, я очень признательна за исправления, которые внесла Трейси Роу – замечательный врач и редактор в одном лице (сейчас, во время пандемии, она трудится на врачебном поприще). Хочу поблагодарить также акушерок центра «Вуманкеар» и доктора Кейзи Ашера из Лондонского медицинского научного центра – за всех принятых им младенцев и за всех матерей (я среди них), которых он спас.