— Вы хотите узнать по своим каналам?
Она кивнула.
— И еще, я бы хотела выяснить, почему отец Константина продал свой бизнес, оставив сына без ничего…
— Торнавский-старший распространяться об этом не станет.
— И те, кто живет в этом доме, тоже. Так что нужно поспрашивать в других местах.
На небе сияло так много звезд, что оно казалось окропленным росой. А желтая луна напоминала декоративный фонарь, подвешенный вблизи их балкона.
Мирослава по-кошачьи потянулась.
— Пошли спать, а? Не то я прямо здесь засну.
Морис ушел в свою комнату. Волгина, приняв душ, нырнула под тонкую простыню и сразу заснула. Ей снился Дон. Как он касается мягкой лапкой ее щеки, мурлычет в ухо, щекоча его своим дыханьем, а потом растягивается рядом, прижимаясь к ней всем своим пушистым телом. Тихонько вздохнув от удовольствия, Мирослава заснула еще крепче.
Проснулась она внезапно после полуночи от шума дождя. Капли падали на подоконник, пол тоже блестел от сырости. Мирослава встала, закрыла окно и снова вернулась в постель. До утра еще было далеко, и тихое шуршание дождя убаюкивало. Уже засыпая, она подумала, что у Миндаугаса тоже открыто окно, заставила себя снова подняться, прошла через дверь, соединяющую их комнаты, и закрыла окно.
— Кто здесь? — спросил проснувшийся Миндаугас.
— Спи, спи, это дождь.
— А…
Глава 12
Утром Мирославу разбудил шум — сначала шуршание колес автомобиля во дворе, потом какой-то топот и говор. Она встала, влезла в джинсы и блузку, вышла в коридор и увидела спускающегося со второго этажа Константина.
— Что случилось? — спросила Мирослава.
— Дядя очень расстроен из-за всего случившегося, у него гипертонический криз, — уныло проговорил Торнавский-младший. — Но Петр Васильевич говорит, что это, в общем-то, естественная реакция, и ничего страшного.
Мирослава уже знала, что Петр Васильевич Кольцов — семейный врач Торнавских.
— Если доктор говорит, что ничего страшного, откуда такая печаль?
— Дядя едва пришел в чувства, как сразу заговорил о том, что нужно написать завещание, которого у него до сих пор нет.
— В этом тоже нет ничего ужасного.
— Вы не понимаете, — воскликнул Константин горячо. — Написание завещания не прибавит дяде бодрости!
— Тоже может быть…
— Вот! Я убеждал его, что он пока еще недостаточно окреп и завещание не к спеху. И Нина меня поддерживает, но дядя непреклонен и настаивает на том, чтобы адвокат приехал немедленно.
— Понятно. Но на вашем месте я не стала бы делать из этого трагедию.
— Я и не делаю, — вздохнул Костя.
— Тем более что завещание, вероятнее всего, будет в вашу пользу, — осторожно продолжила Волгина.
— Да, — без всякой радости согласился Константин.
— Ну так и не перечьте больному.
— Завтрак через полчаса. — Костя сменил тему.
— Я помню.
— Вы придете в столовую или сказать Татьяне, чтобы Настя подала вам в ваши комнаты?
— Мы придем в столовую.
Костя кивнул и скрылся из виду. Мирослава вернулась в свою комнату и стала раздеваться.
Выйдя из ванной, она постучала в дверь Мориса.
— Вставай, нужно спуститься к завтраку.
— Я уже встал, — откликнулся он. — Сейчас выйду.
Через минуту он был уже у Мирославы. Открывая окно в ее комнате, спросил:
— Что за шум был с утра пораньше?
— Торнавскому стало плохо, племянник вызвал семейного врача.
— Торнавский в тяжелом состоянии?
— Вроде нет. Гипертонический криз миновал. По крайней мере, так сказал Константину доктор.
— И больше ничего? — спросил Морис, пристально глядя на задумчивое лицо Мирославы.
— Костя сказал, что дядя спешно надумал писать завещание.
— Но он же не при смерти?!
— Нет.
— Странно.
— Племяннику тоже показалось, что для написания завещания выбран не лучший момент. Они вдвоем с Ниной пытались уговорить Торнавского не спешить, но он ни в какую.
— А кому выгодно написание завещания?
— В том-то и дело, что в данное время никому…
— А Косте?
— Он и без завещания единственный наследник.
— Возможно, Торнавский еще кому-то что-то хочет завещать?
— Кому?
— Тем, кто обитает в доме…
— Ага, такая срочность из-за кухарки, горничной и садовника. Не смешно!
— Но ведь есть какая-то причина.
— Причиной может быть и прихоть больного, какой-то неосознанный страх, говорят, это бывает при высоком давлении.
— Поговорить с ним, конечно, сейчас нельзя?
— Думаю, нет, — вздохнула Мирослава.
— Что будем делать?
— Пойдем завтракать. Заодно посмотрим на поведение остальных и послушаем, о чем они будут говорить.
Когда они пришли в столовую, все уже были там, кроме Торнавского-старшего и Валевского, который из потенциального тестя вновь стал просто управляющим, то есть обслуживающим персоналом.
Детективы сели на свои места, и Настя тотчас поставила перед ними тарелки с яичницей и сырниками. На столе были овощи, фрукты, тосты, мед, варенье…
Морис, который на завтрак предпочитал овсянку, незаметно для всех поймал Настину руку и проникновенно прошептал:
— Насть, а нельзя на завтра овсяную кашу?
— Для вас можно все! — выпалила девушка и тотчас выскочила из столовой.
Мирослава бросила на Мориса насмешливый взгляд и сосредоточила все внимание на присутствующих в столовой. Лица у взрослых были печальные, только Константин выглядел растерянным. Ну его можно понять. Невеста в полиции, дядя болен. Сын Нины Стив едва ковырялся в тарелке. Зато погруженный в себя Илья ел все подряд, кажется даже не замечая, что он ест.
«Интересно, о чем это он задумался», — промелькнуло в голове Мирославы.
Она подумала, что Илья ей кого-то очень напоминает, но тут заговорила Нина, и Волгина не успела поймать мысль.
— Мне кажется, что Олегу Павловичу нужен отдых.
Все присутствующие устремили взоры на Нину.
— Он сейчас и так отдыхает, — огорченно проговорил Мишустин.
Его жена вздохнула.
— Нет, — возразила Нина, — я имею в виду полноценный отдых. Например, он мог бы поехать в Европу. И вы с ним, Костя.
— Куда же я поеду, — недовольно пробормотал Торнавский-младший. — У меня Саша сидит. — И через секунду добавил: — Ни за что ни про что. — При этом он бросил многозначительный взгляд в сторону детективов.
— Кажется, нам дали понять, что мы зря едим хлеб, — заметила Мирослава тихо, но так, что ее услышали все.
— Костя, нужно набраться терпения, не все так быстро делается, как нам того хочется, — степенно произнес Дмитрий Егорович.
Людмила Евгеньевна кивнула, соглашаясь с мужем.
— Да я не имел в виду ничего такого, — стал защищаться Костя.
Со стороны казалось, будто Морис Миндаугас смотрит только на еду… Но это было иллюзией, из-под длинных светлых ресниц он внимательно рассматривал всех присутствующих за столом и думал о том, что, как ни крути, мотив избавиться от Марианны был только у Константина Торнавского и у отсутствующей здесь Саши. Нет, еще у Лунина, но тому было бы крайне сложно проникнуть в поместье.
Разговор за столом сошел на нет, и завтракающие лишь время от времени обменивались вялыми репликами по поводу блюд и погоды.
— О чем это ты шептался с горничной? — спросила Мирослава Мориса, когда они вышли в сад.
— Овсянки попросил на завтра.
— И только? — разочарованно протянула она.
— А что, я должен был свиданье ей назначить?
— Почему бы и нет?
Он не понял, шутит она или говорит серьезно, и решил уточнить:
— Вы сами предостерегали меня от связи с горничными.
— Было такое дело, — согласилась она. — Но именно обслуживающий персонал, как правило, больше других знает о том, что происходит в доме.
— Я что же, должен обольстить девушку, чтобы получить сведения?
— Как Джеймс Бонд…
— Вы издеваетесь? — рассердился Морис. — Я вам не «Агент 007»!
— Ладно, не злись, — сказала Мирослава примиряюще. — Я же не прошу тебя ложиться с ней в постель.
— И на том спасибо!
— Но ты мог бы просто поговорить с этой девушкой…
Миндаугас ничего не ответил.
День они провели порознь. Где была Мирослава, Морис не знал, сам же он до вечера находился в доме. Сначала показательно слонялся со скучающим видом. Потом к нему подошел Дмитрий Мишустин и спросил, играет ли он в шахматы. Миндаугас машинально кивнул, и обрадованный партнер Торнавского-старшего тотчас потащил его в библиотеку.
— Идемте, там тихо, уютно, и никто нам не помешает.
Морис решил не сопротивляться. Мишустин оказался довольно хорошим игроком и любознательным человеком. Он буквально засыпал Мориса вопросами: где родился, учился, чем занимался, кто родители, как попал в Россию и почему здесь остался. На все вопросы Морис ответил честно, лишь о причине своего затянувшегося пребывания в России предпочел умолчать.
Из этого Дмитрий Егорович сделал свои выводы, которые тут же озвучил:
— Вы правы, молодой человек, деньги лучше делать в нашей стране.
Морис сомневался в большом финансовом успехе своей детективной работы, но спорить с Мишустиным не стал. Вместо этого спросил:
— А вы давно знакомы с Олегом Павловичем?
Мишустин, задумавшись над очередным ходом, кивнул и рассеянно ответил:
— Восемнадцать лет вместе работаем.
— И как работаете, успешно?
— Весьма.
— И Олег Павлович не был удивлен и огорчен, когда брат продал вам свою часть семейного бизнеса, не посоветовавшись с ним?
Мишустин поднял голову и внимательно посмотрел на Миндаугаса.
— А почему вы, собственно, этим интересуетесь?
Потом хлопнул себя по лбу.
— Ах да, вылетело из головы. Вы же детектив.
Морис улыбнулся.
— Вы знаете, Олег адекватно отнесся к моему появлению в его конторе. Нет, он, конечно, удивился. А я в свою очередь удивился его удивлению. Я ведь не знал, что он не в курсе нашей с Сергеем, его братом, сделки.