— В заключении!
— Плохо. — Девушка снова опустила голову.
— Значит, они больше не подозревают тебя? — не отставала Нина.
— Не знаю. — Всем своим видом Саша давала понять, что не расположена к разговору, и Нине пришлось его прекратить.
Она села за стол и принялась пробовать понемногу разные блюда, стоящие на столе. Ее сын Стив, вошедший вслед за матерью, поздоровался со всеми присутствующими и, скромно присев за стол, положил себе мяса и немного картошки с грибами.
Мишустины вошли почти одновременно. Заметив Сашу, муж и жена переглянулись, а их сын подошел и тихо сказал девушке несколько слов ободрения. Что именно было произнесено, детективы не слышали, но о смысле речи догадались по мимике и жестам Саши и Ильи.
Людмила Мишустина села напротив Мирославы, потянулась за тушеными овощами, и Волгина увидела на ее правой руке глубокие царапины. Было заметно, что их пытались замазать, но это не удалось.
— Вас кто-то оцарапал, — невинно обронила Мирослава.
Мишустина вздрогнула, но тут же снова изобразила спокойствие:
— Это розы. В смысле, я хотела нарвать роз и оцарапалась шипами.
— Да, с розами нужно обращаться осторожно, — согласилась Мирослава.
— Надеюсь, что скоро заживет, — смущенно пробормотала Людмила Евгеньевна.
— Наверное, у Татьяны Георгиевны найдется в аптечке мазь…
— Да, да, я обязательно спрошу.
Мирослава заметила, что Нина прислушивается к их разговору, но, когда взгляды детектива и Снегурченко встретились, последняя быстро отвернулась.
После чая Мирослава с Морисом вышли в сад, и на одной из аллей их догнала Нина.
— Я случайно слышала, что вы интересовались царапинами Людмилы. — Снегурченко пристально посмотрела в лицо Мирославы.
— Да, я спрашивала.
— Ну так вот, она вас обманула! Никакие это не розы! Сразу видно, что это следы кошачьих когтей!
— Мне тоже так кажется, — согласилась Волгина.
— Странно, что она солгала. Я, например, уверена, что ее Мишка оцарапал.
— Мне показалось, что он не агрессивный.
— Это смотря при каких обстоятельствах. — Нина с намеком подмигнула Мирославе и удалилась.
— Что ты об этом думаешь? — Мирослава повернулась к Морису.
— О царапинах Людмилы? — переспросил Морис. — Я уверен, что они оставлены кошачьими когтями, а не розовыми шипами. И мне тоже хотелось бы знать, почему Мишустина солгала…
— Думаешь, она причастна к нападению на Торнавского?
— Не берусь это утверждать. Какой смысл ей на него нападать?
— Да, смысл не прослеживается… Но если бы мы могли узнать группу крови Мишустиной…
— То что?
— Сравнили бы ее с группой крови, которая была у Торнавского.
— Верно, — согласилась Мирослава. — И все же…
Морис догадался, что она что-то задумала, но не стал ее расспрашивать. Придет время, сама расскажет.
Похороны Марианны должны были состояться на родине Валевского — в Пскове, и управляющий улетел туда один, отказавшись от какого-либо сопровождения.
На следующее утро Мирославе позвонили, и она ворвалась в комнату Мориса с трубкой в руке:
— Миндаугас, проснись!
— Ради бога, что случилось? — Он спешно закутался в простыню. — И вы не могли бы стучать, прежде чем врываться?
— Извини, все никак не могу привыкнуть, что ты такой нежный. Мне дают свидание с Константином! Я выезжаю немедленно.
— Мне поехать с вами?
— Нет.
— А чем мне заняться в ваше отсутствие?
— Еще поспи.
— Благодарю.
— Не иронизируй. А потом погуляй в саду, может, с кем-то интересная беседа завяжется. В общем, сам ориентируйся по ситуации.
— Хорошо. Теперь я могу поспать?
— Можешь, — усмехнулась Мирослава и быстро покинула комнату.
Морис перевернулся на другой бок и попытался заснуть, но ему это не удалось. Промучившись минут двадцать, он поднялся с постели и, поминая всех литовских чертей, отправился в душ. В столовую он спустился очень рано и нос к носу столкнулся с Настей.
— Вы уже встали?! — обрадовалась девушка. — Завтракать будете? Принести вам оладий? И там еще отбивная вчерашняя осталась. Я могу подогреть.
— Нельзя ли мне овсянки с фруктами?
— Ой, конечно, я сейчас принесу. — Настя умчалась на кухню.
Морис взял со столика первый попавшийся журнал и углубился в чтение статьи об экономике страны. Через десять минут он отшвырнул журнал и подумал, что надо было захватить книгу. Еще минут десять спустя появилась улыбающаяся Настя и поставила перед Морисом его завтрак.
— Спасибо, — поблагодарил он девушку и признательно ей улыбнулся.
Она тотчас расцвела ответной улыбкой. Миндаугас принялся за еду, но горничная не уходила, она стояла рядом с Морисом и не сводила с него глаз.
— Вы что-нибудь хотите спросить? — не выдержал он.
— Нет, — быстро произнесла Настя. — То есть — да!
— Что же?
— А детективом быть трудно?
— Не очень, — усмехнулся Морис.
— А я могу стать детективом?
Миндаугас не смог скрыть улыбки:
— Вы?
Она вздохнула.
— А что, у вас есть соответствующие способности?
— Ну я могла бы делать у вас уборку…
— А… У нас уже есть такой сотрудник. — Он снова уткнулся в тарелку.
— Она красивая?
— Кто?
— Ваша горничная.
— У нас нет горничной. Просто приходит женщина несколько раз в неделю и занимается уборкой.
— Понятно…
— Настя, извините, но я хотел бы позавтракать.
— Да, да, я пойду.
Морис кивнул, рассеянно посмотрел вслед уходящей горничной и подумал о том, что, возможно, Мирославе удастся что-то узнать от Константина Торнавского…
Сам он, как и советовала ему Мирослава, после завтрака отправился на прогулку. В саду никого не было, лишь у пруда он встретил печального мальчика, наблюдающего за стрекозами.
— Доброе утро, Стив! — произнес Морис, подойдя ближе.
— Здравствуйте, — вежливо поздоровался ребенок.
— Скучаешь?
— Нет, просто думаю…
— О чем, если не секрет?
— О стрекозах. И о жизни вообще…
Морис вспомнил себя в десятилетнем возрасте и, мысленно сканировав свое отрочество, не нашел там подобного эпизода…
Мальчик сам пришел ему на помощь.
— А правда, — спросил он, — что стрекоза несколько лет живет в воде?
— В принципе, да, — оторопел на мгновенье Морис. — Но не сама стрекоза, а личинка стрекозы.
— А как это происходит?
Морис добросовестно постарался вспомнить все, что когда-либо читал о стрекозах. Он посмотрел на зависшую над водой стрекозу и сказал:
— Например, личинка коромысла живет в воде два года. При этом она с десяток раз линяет и лишь на третий год превращается во взрослую стрекозу.
— И вылетает из воды?
— Нет, когда личинка вырастает, она выползает из воды на какую-нибудь травинку или стебелек. Крепко за них цепляется, линяет в последний раз, и из шкурки личинки наконец-то появляется взрослая стрекоза.
— Как в сказке, — вздохнул мальчик.
— В сказке? — переспросил Морис.
— Ну про лягушку. — Стив нетерпеливо посмотрел на Миндаугаса. — Помните, Иван-Царевич еще сжигает ее шкурку, и начинаются все их неприятности.
— Помню, — улыбнулся Миндаугас. — Но шкурку стрекозы никто не сжигает, просто она меняет водную среду обитания на воздушную.
— А у вас есть дети? — неожиданно спросил мальчик.
— Я не женат…
— Для того, чтобы появились дети, жениться не обязательно, — со знанием дела заявил ребенок.
— Ну… В принципе, да, однако…
— А отец у вас есть? — прозвучал новый вопрос.
— Есть, — перевел дыхание детектив.
— Он старый?
— Нет, моему отцу сорок восемь лет.
— Это уже много, — вздохнул Стив.
— Когда ты вырастешь, твоя точка зрения относительно возраста изменится.
— Может быть, — не стал спорить ребенок.
Они помолчали несколько минут. Потом Стив вздохнул:
— Я бы согласился даже на столетнего папу…
— А ты никогда не видел своего отца? — осторожно спросил Морис.
Стив покачал головой. Миндаугасу захотелось обнять ребенка, прижать к себе и сказать все слова утешения, какие он только знал на русском. Но он интуитивно понимал, что давать волю эмоциям не следует, поэтому промолчал.
Мальчик провел ладонью по лбу:
— Я бы очень хотел взглянуть на папу хотя бы одним глазочком.
Морис попытался отвлечь ребенка от грустной темы вопросом:
— А где все?
— На речку ушли. А мама в своей комнате читает.
— Почему же она не пошла со всеми на речку?
— Сказала, что у нее голова болит.
— А ты?
— Мне захотелось побыть одному…
— Извини, я не знал…
— Но вы мне не мешаете! — поспешно проговорил Стив. — Мне нравится, что вы разговариваете со мной.
— Спасибо.
— За что? — удивился мальчик.
— За то, что тебе приятно мое общество.
— За это тоже говорят спасибо?
— Далеко не все…
Стив кивнул совсем по-взрослому.
— А вы любите рыбачить? — спросил мальчик.
— Если честно, то не очень… — признался Морис.
— А что вы любите?
— Читать, беседовать с интересными людьми, играть в шахматы, плавать, кататься на лодке и яхте, играть в теннис, гулять на природе, — перечислял Морис. — Я, вообще-то, много чего люблю. Например, мне очень нравится готовить.
— Правда? — удивился Стив.
— Правда.
— А вы знаете, какое у меня полное имя? — неожиданно озорно прищурился мальчик.
— Станислав? — предположил Морис.
— А вот и не угадали. Мое полное имя Мстислав.
— Ну что ж, красивое старославянское имя.
— Мама говорит, что оно переводится как «славный мститель»… Мне это почему-то не нравится… Поэтому все зовут меня Стив.
— Насколько мне известно, — сказал Морис, — у русского князя Мономаха был сын Мстислав, так он прославился великодушием и миролюбием.
— Правда? — искренне обрадовался Стив.
— Правда, если хочешь, я тебе что-нибудь про него найду почитать.
— Очень хочу!
— Договорились. А откуда у тебя царапины на руках?