— Я хочу выяснить правду.
— Вот и выясняйте!
— Пока логическая цепочка приводит к тому, что смерть дяди выгодна лишь вам с женихом. К тому же эта ссора…
— Она случилась из-за какого-нибудь пустяка, я уверена в этом.
— Почему же ваш жених не хочет о ней рассказать?
— Я не знаю…
— Свидетели утверждают, что Константин толкнул дядю так сильно, что тот упал.
— Вероятно, это было стечением обстоятельств, ведь дядя не позвал на помощь, наоборот, отправил вон свидетелей!
— Это так.
— Вот видите!
— Нет, пока я ничего не вижу. Если бы знать причину ссоры…
— Может, смерть дяди еще кому-то нужна?
— Может быть… Тому, кто писал анонимные письма. Вы никого не подозревали?
— Я думала, что это Пальчикова, но Костя со мной не соглашался. Татьяна хорошо относилась к нему. Он вырос на ее глазах.
— Можно попробовать поговорить с ней на эту тему…
— Вы думаете, она признается?
— Если она писала эти письма с благими намерениями, то при сложившихся обстоятельствах признаться стоило бы.
— Да, поговорите с ней, пожалуйста. — Лесневская заплакала и убежала.
«Ведь она не намного младше меня, — подумала Волгина. — А ведет себя, как капризный ребенок».
В дверь снова постучали, и на этот раз вошел Морис. Вид у него был невеселый.
— Ты чего такой хмурый? — спросила Мирослава.
— Думаю о Стиве.
— А…
— Мне так жаль его…
— По-моему, нормальный ребенок, и все у него есть.
— У него нет отца.
— Миллионы детей растут без отцов.
— Но это же неправильно!
— Усынови его.
— У него есть мать.
— Тогда поухаживай за Ниной, вполне вероятно, что она согласится стать твоей женой.
— Вы так шутите?! — рассердился Морис.
Мирослава пожала плечами.
— Это потому, что вы не можете представить, каково это — расти без отца!
— Ну отчего же не могу. Я же выросла не только без отца, но и без матери.
— Простите. — Морис совсем забыл, что Мирослава в двухлетнем возрасте лишилась родителей и ее растили бабушка и дедушка.
— Ничего. Может, ты и прав, я этого не знаю… Ведь деда я воспринимала как отца, — проговорила она задумчиво.
— Но мы не будем ссориться? — Миндаугас подошел к ней сзади и примирительно уткнулся носом в ее плечо.
— Не будем, — согласилась она, тронутая его таким домашним жестом. — Тем более что мне нужно кое-что тебе рассказать.
— Что?
— Пойдем на балкон, ладно?
Они вышли на балкон, и она забралась с ногами на облюбованный ею диванчик. Морис расположился рядом в кресле, и Мирослава рассказала ему о разговоре с Сашей, о неведомых доселе анонимных письмах.
— Странно, что Константин не упомянул о них ни разу.
— Странно, — согласилась Мирослава.
— А Саша не могла все придумать?
— Не похоже, — ответила Волгина. — Я хочу, чтобы завтра ты поговорил с Пальчиковой…
— Вы думаете, Татьяна Георгиевна могла написать эти письма?
— Всякое может быть… Допустим, она хотела, чтобы Константин был рядом с дядей на момент принятия тем серьезных решений.
— Если честно, мне как-то в это не верится, — с сомнением произнес Морис.
— Мне тоже, но прояснить ситуацию все равно нужно.
Глава 15
Миндаугас решил поговорить с Пальчиковой сразу после завтрака.
— Доброе утро, Татьяна Георгиевна! — поприветствовал он женщину, войдя на кухню.
— Доброе, — обронила она. — Что-нибудь не так с завтраком?
— Ну что вы, завтрак, как всегда, изумителен.
— Вы мне льстите.
— Ничуть. Но у меня к вам серьезный разговор.
— Что-нибудь открылось? — Татьяна встревожилась.
— Не то чтобы… Скажите, вы когда-нибудь писали письма Константину Торнавскому?
— Не помню. — Она пожала плечами. — Может, и писала, когда он маленький куда-то уезжал с дядей, а мне слал открытки.
— Нет, меня интересует, не писали ли вы ему в этом году?
— В этом? — искренне удивилась она. — В этом — нет, с какой стати?
Морис был практически уверен, что женщина не лжет. Вряд ли она была такой хорошей актрисой. И все же он спросил:
— Может быть, вы считали, что Константин должен находиться в поместье в связи с болезнью дяди, а потом и в связи с его намерением жениться?
— Это не мое дело, — сухо ответила Пальчикова.
— Вами могло двигать желание помочь ему…
— Да я для Костика все сделаю! — горячо воскликнула женщина. — Но лезть в их с дядей отношения никогда не стану.
— Вы не волнуйтесь так, Татьяна Георгиевна. — Морис осторожно дотронулся до руки женщины. — Просто кто-то написал Константину анонимные письма…
— И они как-то навредили ему? — осторожно спросила Пальчикова.
— Нельзя сказать однозначно, навредили или нет, но они заставили его и Сашу присутствовать в доме во время совершения преступления.
— Чтобы, значит, все на кого-то из них свалить? — Татьяна испуганно прижала руку к горлу.
Морис кивнул.
— Вот оно что! — выдохнула женщина.
— У вас нет предположений, кто бы их мог написать?
— Просто ума не приложу…
— А вы подумайте. Может, какие-то мысли придут в голову.
— Я подумаю, — пообещала Пальчикова.
— Татьяна Георгиевна, — спросил он неожиданно для нее. — Как вы думаете, было ли у племянника желание избавиться от дяди?
— Нет!
— А наследство?
— Это все глупости!
— Ну почему же… Сначала погибает девушка, на которой дядя собирался жениться…
— Таких девушек могло появиться еще сто! — запальчиво произнесла она.
— Вот именно. Он тоже приходит к такому мнению и понимает, что наследство получит, лишь избавившись от дяди.
— Скажите, — неожиданно спросила она. — У вас есть отец?
— Да, — несколько удивленно ответил он.
— Вы могли бы убить его из-за наследства?
— Мой отец может оставить мне в наследство только доброе имя…
— А если бы он был богатым, вы бы убили его?
— Конечно, нет.
— Вот для Кости его дядя и был отцом, который его воспитал. Они друг в друге души не чаяли.
Морис молчал и задумчиво глядел куда-то мимо разволновавшейся женщины.
Она не выдержала.
— Вы, конечно, простите меня, но не пойму я, то вы хотите Костю защитить, то навешиваете на него всех собак. Что же это такое? Объясните мне!
— Работа у нас такая. Мы должны проверить все версии, чтобы найти преступника.
Морис посмотрел на насупленное лицо Пальчиковой.
— Татьяна Георгиевна, я прошу вас не принимать все так близко к сердцу.
— Да как же не принимать! — воскликнула она горячо. — Костик мне как родной! Вы вот сами верите, что он дядю убить хотел?!
— Нет, — ответил Миндаугас честно.
— И на том спасибо, — вздохнула она и отвернулась.
— Но проверить, повторюсь, мы должны все версии.
— Проверяйте, — ответила Татьяна, не оборачиваясь.
Миндаугас был не в восторге оттого, что нечаянно обидел женщину, которая была ему глубоко симпатична, но не задать ей все эти вопросы он просто не мог. Медленно шагая по коридору, Морис пытался извлечь из услышанного хоть какую-то информацию, но, похоже, ее там не было…
Неожиданно за спиной детектива раздались шаги, кто-то робко дотронулся до его рукава. Морис обернулся и увидел Настю.
— Ах, это вы…
Она приложила указательный палец к губам.
— Тсс. Мне нужно сказать вам кое-что очень важное.
— Я слушаю.
— Не здесь.
— А где?
— Приходите сегодня в полночь в беседку возле виноградника.
Морис посмотрел на девушку изумленно.
— Приходите, и вы узнаете то, что хотите узнать.
— Вот как? — проговорил он, но она уже убежала. — Странная девушка…
Едва переступив порог комнаты Мирославы, Миндаугас объявил, что ему назначили свидание.
— Вижу, ты времени зря не теряешь, — усмехнулась она. — Что ж, поздравляю. Если не секрет, кто? Она хотя бы хорошенькая?
— Вполне. Это горничная Василькова.
— Ну и?..
— В полночь в беседке возле виноградника.
— Романтично. Тем более сейчас лунные ночи.
— Зря иронизируете, она обещала рассказать о чем-то важном.
— Ну что для хорошенькой девушки может быть важнее прекрасного принца?..
— Так мне не ходить?! — рассердившись, рявкнул он.
— Конечно, идти. Может быть, тебе действительно удастся что-то узнать. А если нет — хотя бы проведешь ночь с милой девушкой.
Миндаугас вскочил и метнул на нее яростный взгляд.
— О, сжалься, метатель молний! — произнесла Мирослава притворно испуганно и молитвенно сложила руки.
Фыркнула:
— Да ладно, я пошутила. Детективу нельзя быть таким впечатлительным.
— Что мне у нее спросить?
— Для начала выслушай то, что она хочет тебе сказать, а потом сориентируешься по обстановке.
— Хорошо. — Он посмотрел на нее так, словно что-то собирался сказать, но передумал.
В самом деле, если он признается ей, что волнуется и не понимает, как вести себя с этой девушкой, Мирослава опять начнет язвить. Играть роль прекрасного принца ему не хотелось, чтобы не обнадеживать Настю. Морису не нравилось, как она на него смотрит, влюбчивые девицы уже попортили ему немало крови. И все потому, что его внешность никак не соответствовала его характеру и внутренним потребностям. Роль соблазнителя и плейбоя никогда не привлекала Миндаугаса, даже вызывала отвращение. В конце концов, он не виноват, что его умные и красивые родители передали ему по наследству все самое лучшее…
Ровно в двенадцать часов ночи Морис пришел на место встречи. В лунном свете беседка и окружающие ее деревья и кусты были неплохо видны. Морис решил осмотреться, но тут из беседки высунулась чья-то рука. Поманила его, ухватила, потянула внутрь. Морис подчинился и, когда его глаза привыкли к полумраку, увидел принаряженную Настю.
— Вы что-то хотели мне сказать? — Он сразу перешел к делу.
— Да, я бы этого никому не сказала, но вам… Я видела, как Олег Павлович разговаривал с невестой Константина, ну с Сашей.