Ехали молча, только один раз у Мирославы зазвонил телефон, и она нехотя откликнулась:
— Да.
— Вы где? — поинтересовался Ужгородцев.
— А здороваться не обязательно, господин следователь?
— Ну здрасте, Мирослава Игоревна!
— Здравствуйте, Андрей Семенович!
— Вы не ответили на мой вопрос, — напомнил он.
— По пути к дому.
— Уехали, не попрощавшись, — укорил следователь.
— Я же не знала, что вы так сильно ко мне прикипели, — отшутилась Мирослава.
— Да ладно, — хмыкнул Ужгородцев. — Я чего звоню-то… В общем, приятно было с вами познакомиться и вместе поработать.
— Спасибо, что сказали это.
— Брату, как увидите, привет передавайте.
— Передам.
— Ну ладно, счастливо добраться до дома.
— Спасибо, вам тоже всего наилучшего.
— Может, еще встретимся, — пророкотала трубка, и Ужгородцев отключился прежде, чем Мирослава успела ответить.
Морис догадался, кто звонил, и спросил удивленно:
— Неужели поблагодарил?
— Что-то вроде того. Эх, Миндаугас, работа у них не сахар.
— У полиции?
Мирослава кивнула.
— А у нас?
— Мы с тобой неплохо зарабатываем, — проговорила она и, помолчав, добавила: — И мне нравится делать то, что я делаю…
На террасе собственного дома Волгина увидела чаевничающих Шуру Наполеонова и Клавдию Ивановну. Шура тотчас вскочил с места и, бросившись Мирославе на шею, завопил голосом кота Матроскина:
— Наконец-то, Доняша, наши с тобой любимые хозяева вернулись!
— Ты бы кота еще Дуняшей назвал, — фыркнула Мирослава, расцепляя пальцы Шуры и стряхивая их со своей шеи.
Дон спрыгнул с плетеного кресла, где только что дремал, и стал тереться головой то о ноги Мирославы, то о ноги Мориса. Миндаугас подхватил кота на руки, и тот громко замурлыкал.
Глава 21
Прошло шесть месяцев…
За окном бушевала февральская метель. В гостиной в камине весело танцевало пламя…
Морис лежал на ковре у камина и листал второй том карамзинской «Истории государства Российского». Когда он начал штудировать сей труд, Волгина спрашивала его, что он надеется там вычитать. И Миндаугас ответил, что просто хочет понять. А что именно понять, не сказал. А она не стала допытываться.
Вытянувшись рядом с Морисом, щурил янтарные глаза Дон. И тихонечко мурлыкал от удовольствия. Мирослава сидела в кресле и читала «Атиллу» Луи де Вола.
— Эх, — вздохнула она.
— Что такое? — отозвался Морис.
— Вот, послушай: «Жестокие кочевники в зверинах шкурах с золотыми цепями на шеях… черным ураганом проносились по земле, сметая все на своем пути…» То есть век сменяет век, но мало что меняется…
— Вы немного преувеличиваете, — улыбнулся Морис.
— Ну-ну…
Раздался звонок. Морис приподнялся, но Мирослава опередила его.
— Я открою.
— Твоей хозяйке не терпится снова взяться за работу, — сказал Миндаугас коту, — чтобы на свете было меньше тех, кто в звериных шкурах и с золотыми цепями на шеях.
Дон только вздохнул в ответ.
— Морис! — раздался голос Мирославы.
— А?
— Почтальон принес заказное письмо.
— И что в нем?
— Нас на свадьбу приглашают.
— А кто женится?
— Костя Торнавский и Саша Залесская.
— Я думаю, мы могли бы сходить…
— Пожалуй. Надо купить подарок…
— Это будет нелегко. У четы Торнавских, вероятно, есть все.
— Будущей четы Торнавских, — уточнил Морис и добавил: — И всего ни у кого быть не может…
Свадьба была веселой. Гуляли сначала большой толпой в ресторане, потом узким кругом, куда вошли и детективы, в доме Олега Павловича. Мирослава больше смотрела на Торнавского-старшего и мальчика, который не отходил от него ни на шаг.
Увидев Мориса, Стив печально улыбнулся ему и тихо сказал:
— У меня теперь есть папа…
И Миндаугас угадал недосказанное: «Но нет мамы…»
А Олег Павлович Торнавский, пока его сын был занят с Морисом, недолго, но охотно пообщался с Мирославой. От него она узнала, что Нина ждет суда. Проведенный тест подтвердил, что Стив сын Торнавского, и теперь мальчик живет с отцом.
Взглянув на жениха и невесту, Олег Павлович улыбнулся:
— Ну вот, сын у меня есть, теперь внуков буду ждать от Саши и Кости, а потом и Стив женится.
— Вы и сами вполне еще можете жениться, — заметила Волгина.
Он заглянул ей в глаза и серьезно сказал:
— Видимо, моя судьба — оставаться холостяком. Но у меня есть сын. И это благодаря вам.
— Ну что вы, — обронила Мирослава.
И больше они ничего не сказали друг другу…
Приехав домой, Мирослава вышла из автомобиля и села прямо на заснеженное крыльцо. Морис поставил машину в гараж и опустился на ступеньку рядом с Мирославой.
Снег мерцал в лунном свете, переливался радужно… Деревья стояли нарядные, белые, и все вокруг казалось сказочным…
Морис осторожно дотронулся до руки Мирославы:
— О чем вы думаете?
— О том, что жизнь порой похожа на лабиринт.
— Пожалуй, — согласился Миндаугас и после паузы добавил: — Но у нас все будет хорошо.
— У нас? — переспросила Мирослава удивленно.
Морис не успел ответить — входная дверь приоткрылась, вышел Дон, тотчас протиснулся между ними. Посмотрел сначала на одного, потом на другую янтарными глазами и завел уютную песню, для которой люди почему-то не придумали названия.
Хотя все просто — если поет кот, в доме тепло и уютно. И на самом деле — все будет хорошо.
Мирослава и Морис одновременно наклонились к Дону и, едва не стукнувшись лбами, расхохотались.