– "Бел", – с трудом прочитал он. – Что это значит, Веня?
– Bell – по-английски колокол, – объяснил Вениамин. – А с другой стороны, начало моей фамилии – Беленький. Знак фирмы.
– Фирма веников не вяжет, – разглядывая извлеченные из пакета джинсы, заметил Казарян.
– Может быть, хотите примерить? – предложил Веня.
– А можно? – робко спросил Смирнов, вырвавший джинсы из рук Казаряна.
– Прошу! – Вениамин широким жестом указал за угол, где к стене государственной палатки была прикреплена согнутая полукругом проволока, на которой висела тряпицей ширмочка. На земле лежал чистый половичок. Смирнов скрылся за ширмой. Оставшиеся на свободе внимательно наблюдали за его ногами: они были видны из-за не доходящей до земли тряпицы. Ноги разулись у коврика, затем встали на коврик. Вниз пали старые штаны, ноги освободились от них, и штаны исчезли. Потом была одна нога в носке. Потом вторая в штанине, и наконец стали видны обе новые штанины. За ширмой чиркнула "молния", и Смирнов явился на свет.
– Ну? – спросил он, топчась на месте, повернулся кругом.
– Высокий класс! – заорал Казарян. – Санька, едем к бабам!
– Хорошие джинсы, – одобрил Демидов.
Темно-серые джинсы и впрямь были хороши. Складные, ловко сидящие. Смирнов осмотрел себя там, где мог, подмигнул Вениамину и спросил у Демидова:
– Демидов, можно мы с Вениамином пошепчемся?
– Можно, – разрешил Демидов и покраснел.
Смирнов и Вениамин отошли к метро – там народу поменьше. Демидов зорко наблюдал за ними.
– Сколько я тебе должен? – перво-наперво спросил Смирнов.
– Как бы я хотел, чтобы это был подарок! – помечтал Веня.
– Подарка не приму.
– Да знаю я. Отстегивайте девяносто.
Отстегивая девяносто, Смирнов поинтересовался:
– Лешка у тебя не появлялся?
– Нет, после нашей с вами встречи – нет.
– А он в Москве, не знаешь?
– Вряд ли. Первый его визит в Москве – всегда ко мне.
– Спасибо, Вениамин.
– За сведения или за джинсы?
– Какие там сведения! – ответил Смирнов и еще раз осмотрел себя. Ну, будь здоров.
Он пожал Вениамину руку и махнул Казаряну и Демидову. Те подошли.
– Держи, – сказал Казарян и вручил Смирнову новый пакет со старыми штанами.
– Будьте счастливый! – Вениамин вежливо поклонился троице и поспешил к коммерческим делам.
В машине Смирнов вдруг сказал:
– Знаешь, Рома, что в последнее время приводит меня в некоторую оторопь? Бывшие мои клиенты, в свое время порядком поднатерпевшиеся от меня, искренне радуются встрече со мной. И никто из них, понимаешь, никто не напоминает мне, что я в отставке, не у дел. Уж кому, кому, а им бы порезвиться сам бог велел. Так нет. Зато бывшие мои коллеги вспоминают об этом в моем присутствии даже с каким-то сладострастием.
Такой несправедливости Демидов вытерпеть не мог и сказал с возмущением:
– Как вы так можете, Александр Иванович? В МУРе помнят вас. А у нас в отделе прям-таки преклоняются перед вами. Перед вами, как живым воплощением лучших и славных традиций московского сыска.
– Чего, чего? – Смирнов недопонял витиеватого Демидова. А Казаряна пробил смех, вроде того, что был вчера у телевизора. Отсмеялся и решил:
– Теперь ты, Саня, будешь проходить под кличкой "Живое воплощение".
– Кличка должна быть короткой и по существу, – проворчал Смирнов.
– Живое воплощение, – повторил Казарян и пришел к выводу, что: – По существу, Саня, по существу.
– Я что-то не так сказал? – робко спросил Демидов.
– Так, именно так! – энергично успокоился Казарян. – В десятку, в яблочко!
Приехали. Демидов остался у подъезда, а Смирнов и Казарян поднялись в квартиру.
– Давай, Рома, договоримся на будущее, пока милиции с нами нет, начал Смирнов, усаживаясь в кресло и лишний раз любуясь новыми джинсами. Если то, что я предполагаю, подтвердится, то у тебя будет серьезное задание. Не посвящая Махова в наши дела, я просто намекну тебе, что пора действовать.
– Ты задание излагай, – Казарян скинул башмаки и лег на диван.
– Сегодня будешь колоть бармена Дениса. Мне думается, что его связь с твоим Миней не односторонняя. Денис – посредник. Между Миней и кем? Вот первый вопрос. Я догадываюсь, но хотелось бы доказательств.
– А если он не расколется?
– Если все будет как надо, он расколется, как орех.
– Саня, ну скажи! – взмолился Казарян. Смирнов посмотрел на часы:
– Часика через два-три ты и сам все узнаешь.
– Шаманствуешь, старый хрен? – обиделся Казарян. – По Денису все?
– Не все. Прежде чем ты начнешь его колоть, ты должен его надежно спрятать. Лучше всего здесь, в Алькиной квартире. Сюда они не решатся сунуться.
– Могут убрать?
– Без всякого сомнения. Учти, если у меня одно дельце не выгорит, Денис – последняя ниточка.
– По твоему знаку я отлавливаю Дениса, привожу сюда и потрошу, уточнил свое задание Казарян. – Так? Может, еще и Миню потрясти?
– Если понадобится. Он тоже на несколько концов выходит, которые ой как нам нужны. Но его хрен зацепишь, молчать будет до упора. Хотя со временем должен заговорить.
– У меня и сегодня заговорит, – заверил Казарян. – Все? Тогда я минут двадцать придавлю.
Казарян имел свойство в любом положении спать малыми дозами. И после таких кратковременных сеансов был свеж, как роза под дождем. Казарян спал на диване, а Смирнов дремал в кремле, когда вернулся Алик.
– Подъем! – садистски заорал он.
Казарян тотчас, но не открывая глаз, сел на диване, двумя руками пригладил жесткую свою армянскую шевелюру. Смирнов тяжело, как Вий, поднял веки и спросил:
– Там что – уже милиция приехала?
– Ага, – весело подтвердил Алик.
– Значит, сейчас Махов заявится. – Смирнов резко встал.
Алик ахнул:
– Откуда такие портки, Саня?
– О портках после. Не позднее четырех ты поставишь "Ниву" во дворе дома в начале Фрунзенской набережной, где гастроном. Ты его знаешь, что через дом от "Фитиля". Можешь меня ждать, можешь машину оставить, у меня же дубликаты ключей есть. Понятно?
– От милиции оторваться хочешь?
– От всех, – ответил Смирнов и, услышав звонок во входную дверь, заметил: – Вовремя поговорили.
Вошел Махов, сказал:
– Здравствуйте, Александр Иванович, рабочие прибыли и сейчас приступят.
В "Привале странников" было как в шахтерском забое лет шестьдесят тому назад. Отбойные молотки колотили, как крупнокалиберные пулеметы, поднималась тучей снизу непрозрачная пыль, и жарко стало, как в преисподней.
– Вы бы водичкой побрызгали, стахановцы, – не пределе прокричал Смирнов. Чтобы его услышать, трое рабочих выключили молотки. Смирнов повторил: – Вы бы водичкой побрызгали.
– А что – мысль, – обрадовался возможности прерваться старший. Витек, сбегай-ка к дворнику, шланг принеси, а мы перекурим пока.
Рабочий по имени Витек не спеша удалился. Махов спросил у старшего:
– На сколько времени вам эта работа?
– Если скол оттаскивать поможете, то часа на полтора-два.
– Поможем. Только вы уж, пожалуйста, побыстрее.
– А что ищете-то?
– Клад, – встрял в разговор Смирнов, зная, чем поддержать энтузиазм тружеников коммунального хозяйства.
– Гляди ты! – обрадовался старший. – А большой?
– Отроете – посмотрим.
Витек протянул шланг от скверика, от садового крана и включил его. Тонкая струя зашевелилась и выпустила струю. Старший подхватил струю и, поприжав большим пальцем дырку, водяным веером прошелся по помещению. Пыль стала оседать.
– Ну, дедок, ну, молодец! – имея в виду Смирнова, радовался старший.
– Вы бетон почаще смачивайте, – посоветовал на прощанье Смирнов. И Махову: – Выйдем, Леонид.
Вышли. Махов глазами отыскал бьющих баклуши оперативников и приказал:
– Вы там рабочим помогите осколки оттаскивать.
Оперативники послушно, но без радости отправились в здание. Смирнов и Махов устроились в скверике.
– Леонид, ты списки, о которых я просил, принес?
– Вот они. – Махов достал из кармана бумаги. Смирнов взял бумаги и, не заглядывая в них, невинно поинтересовался:
– Списки ты составлял по телефонной справке управления?
– По-прежнему держите меня за лоха. Нет, Александр Иванович, это копии ежегодных официальных актов.
– Я посмотрю? – из вежливости спросил разрешение Смирнов и, не ожидая маховского ответа, стал листать бумаги. Потом изучать. Потом попросил у Махова ручку и отметил важное для себя жирными галочками на полях.
– Что вы отметили, Александр Иванович? – спросил Махов, принимая возвращенные Смирновым бумаги. Принял, сложил вдвое, сунул в карман.
– После скажу, – Смирнов откинулся на скамейке. – Позагораем, Леонид?
Подошли Алик с Казаряном, уселись рядом.
– Ну как там? – задал постоянный свой вопрос Алик.
– Долбают, – дал исчерпывающую информацию Смирнов.
Дожидаясь, уныло сидели, перебрехиваясь ни о чем. Через полчаса Алик ушел. Через час, наверное, из "Привала" выскочил один из оперативников и закричал:
– Товарищ капитан! Рабочие вас зовут!
– Пойдемте, Александр Иванович, – пригласил Махов, и они пошли. Казарян – следом.
– Что у вас? – спросил Махов, с солнца плохо видя в помещении.
– До какого-то покрытия дошли, начальник, – доложил старший. Махов спрыгнул в глубокую, в человеческий рост, яму и там нагнулся.
– Пластик какой-то, в кирпичную кладку разрисованный, – сообщил он наверх.
– Понятно. Облицовку со стены сорвали, – вспомнил старинный кирпич Смирнов. – Пусть отбивают до края, чтобы отогнуть можно было.
Махов выбрался из ямы, а в ней по-новому загрохотали отбойные молотки и грохотали еще минут десять. Умолкли разом, и голос старшего возвестил:
– Край, начальники!
Махов опять прыгнул в яму и оттуда потребовал:
– Нож!
Один из оперативников кинул вниз финку в футляре. Там, внизу, Махов надрезал в двух местах пластик и попросил рабочих:
– Потяните-ка, братцы.