Вполне разумную формулу удалось найти в ходе переговоров с Татарстаном и Башкортостаном. Все наши опасения насчет Татарстана оказались напрасными. В одних Набережных Челнах шесть с половиной тысяч частных предприятий, которые перекрыли финансовую дыру, связанную с болезнью КаМАЗа. Татарстан успешно вышел со своими акциями на международный рынок. И все это — без конфликтов и скандалов. Несколько менее благоприятная ситуация в Башкортостане, причем именно в силу того, что приватизация идет не столь активно.
Особенно сопротивлялась Якутия, которая даже спорила по поводу того, в чьей собственности должны быть тюрьмы. Даже якутский “кусок” “Газпрома” они забрали себе. Теперь не знают, как от него избавиться, потому что без федеральной подпитки он никому не нужен. Такова цена стратегических ошибок руководства региона.
ПОЛЕВАНОВ: ЧЕРНАЯ ПОЛОСА В ИСТОРИИ ГКИ
Особая тема — реакция регионов на изменения в руководстве ГКИ. Наиболее серьезный эпизод с этой точки зрения — время правления Владимира Полеванова. Самое интересное, что, уходя на должность первого вице-премьера, именно Анатолий Чубайс рекомендовал на пост председателя Госкомимущества амурского губернатора Полеванова.
История их отношений такова. Став председателем ГКИ, один из первых своих визитов Чубайс нанес в Амурскую область. В то время там тлел экономический “мезозой”. Реформы были заморожены из-за твердолобой позиции Законодательного собрания. Спустя некоторое время в Амурской области был назначен новый губернатор. И когда мы с Чубайсом оказались на Дальнем Востоке я уговорил его заехать на несколько часов в Благовещенск, чтобы познакомиться с Полевановым. Губернатор произвел на Чубайса самое благоприятное впечатление. Анатолий Борисович рассказал об амурском губернаторе президенту. Потом в ходе поездки на Дальний Восток и сам Ельцин познакомился с Полевановым. Правда, состоялось и знакомство с губернатором так называемого окружения президента. Именно оно, на мой взгляд, роковым образом повлияло на дальнейшее развитие событий.
Когда встал вопрос о назначении нового председателя ГКИ, зампреды не смогли договориться друг с другом. Поэтому было принято решение пригласить кого-нибудь со стороны — из числа губернаторов. Это поручение было дано территориальному управлению. Мы представили свой перечень, в котором не было Полеванова. Мне позвонил Чубайс и уточнил, какие кандидатуры мы предлагаем, а потом сказал: “Ставьте на Полеванова”. — “Вместо кого?” — спросил я. “Не вместо кого, а просто на Полеванова”. Все это происходило накануне встречи Ельцина с руководством дальневосточных регионов. На этой встрече очень Полеванов выступил удачно. Президент находился в хорошем настроении и заявил, что надо выдвигать дальневосточных руководителей на ответственные посты. И решение по Полеванову состоялось.
Потом произошло сближение нового председателя ГКИ с Коржаковым и Барсуковым. Они решили использовать его в качестве своего политического орудия. Возможно, если бы этого не произошло, Полева-нов занимал бы более взвешенную позицию.
Это была черная полоса в истории Госкомимущества. Но в регионах позиция Полеванова не получила поддержки. И все с облегчением вздохнули, когда он ушел с поста председателя ГКИ. Не говоря уже о том, что самими губернаторами это назначение изначально было воспринято отрицательно — просто как факт. Больше таких кадровых срывов в истории приватизации не было.
Важно отметить, что при всех издержках и конфликтах, связанных с приватизацией в регионах, для нас главной всегда оставалась задача формирования частной собственности. Мы исходили из того, что спустя некоторое время логика рыночного саморазвития приведет к тому, что имущество попадет к эффективному собственнику. Собственность — это колоссальная ответственность. И рано или поздно ее обладатель становится настоящим хозяином.
Альфред КОХКАК ЭТО ДЕЛАЛОСЬ В ПЕТЕРБУРГЕ
КЛУБНЫЙ ПЕРИОД
Питер — город особый. Там — вечный ветер перемен. Там — всегдашний оплот оппозиции. Не случайно на закате советской власти экономическое свободомыслие буйным цветом стало расцветать именно в Питере.
Где-то в году 85-м мы, группа молодых аспирантиков, создали там что-то вроде “клуба свободомыслящих интеллигентов": собирались во дворце молодежи и “заслушивали" друг друга на разные темы. Сегодня — про Вторую мировую войну, а завтра — про теорию Кейнса. Называлось все это дурачество — клуб “Синтез". Приходили туда Илларионов, Васильев, Чубайс, другие люди.
Потом Чубайс вместе с Петей Филипповым организовали клуб “Перестройка". Это было уже более политизированное собрание. На дворе стоял год 87—88-й, и мы позволяли себе всякие политические декларации типа: “оценка текущих событий". К нам приходили какие-то демократы в драных джинсах и закатывали со сцены дикие истерики. Их стаскивали с трибуны, но на их место тут же залезали уже совсем конченые шизики, которые кричали: “Караул! Скоро мы все умрем от СПИДа, а электростанции повзрываются!" В зале было полно гэбэшников, и, как говорится, очко играло. Но каждый думал: “…Все сидят, а я, что, хуже других, что ли?"
Потом, в году 90-м, все наши питерские Новодворские разошлись по демсоюзам и демроссиям. А наша команда “мыслящей интеллигенции" рвалась реализовать себя в реальном деле. Кто-то стал баллотироваться в представительные органы власти — Мишка Дмитриев с Мишкой Киселевым, Андрей Илларионов… А мы с Чубайсом пошли по исполнительной линии. Его назначили первым зампредом Ленгорисполкома, а меня — председателем исполкома города Сестрорецка. Я потом в течение года занимался всей этой городской рутиной: подготовка к зиме, закладка овощей, графики поставок рабочих рук на овощебазы… А Чубайс сразу озаботился реформами. Он сформировал комитет по экономической реформе, куда вошли Миша Маневич, Дима Васильев, Леша Кудрин…
Сначала они занялись какой-то совсем тупиковой по тем временам идеей — хотели из Питера сделать свободную экономическую зону. Помню, тогда по рукам ходила такая карикатура: доллар, где вместо портрета Джорджа Вашингтона — портрет Чубайса. Называлась эта деньга — “Один чуб". Свой закон о свободной экономической зоне ребята пробить через Верховный Совет так и не успели: Верховного Совета не стало. Но вот еще одно дело, которым они занимались тогда, оказалось весьма перспективным. Я имею в виду приватизацию.
Приватизацией в команде занимался в основном Дима Васильев, разрабатывал нормативную базу. Чубайс курировал всю эту работу, будучи первым зампредом горисполкома, ответственным за экономическую реформу.
На основании постановления городского Совета народных депутатов и распоряжения председателя исполкома в Питере проводились первые в стране аукционы по сдаче магазинов в аренду. Собственно, сдачей в аренду недвижимости, оформлением договоров аренды и ограничивалась тогда деятельность Ленинградского комитета по управлению государственным имуществом.
Однако по тем временам и это выглядело чрезвычайно революционно, ведь дело было в 1990 году, о настоящих реформах и приватизации в стране еще слыхом не слыхали. Ни закона о приватизации, ни госпрограммы — никакой нормативной базы не существовало. В России работало силаевское правительство. Можно себе представить, что делалось в сфере управления имуществом. А в Питере в 1990 году уже составлялись списки магазинов для продажи с аукционов.
Но когда летом 1991 года российский закон о приватизации был принят, Питер стая работать с учетом общероссийской нормативной базы и никаким сепаратизмом не занимался. После путча Чубайса забрали в Москву председателем Госкомимущества. И тогда Анатолий Борисович по просьбе Анатолия Собчака и Георгия Хижи (который в то время работал еще заместителем мэра Петербурга) назначил председателем Ленинградского комитета по управлению государственным имуществом Сергея Беляева, до этого занимавшего пост главы администрации Красногвардейского района Петербурга. При этом Чубайс согласился на Беляева при одном условии: его замами станем мы с Михаилом Маневичем. Так я оказался в приватизационном ведомстве Ленинграда.
ПЕРВЫЕ АУКЦИОНЫ
Уже в феврале 1992 года мы провели через горсовет городскую программу приватизации с конкретным адресным перечнем магазинов, которые нужно было выставлять на аукционы. Первые аукционы прошли в начале мая того же года.
Кстати сказать, саму идею аукциона я считаю тоже чисто питерским изобретением. Хотя, конечно, это было изобретением велосипеда. Дело в том, что в Питере с давних пор существовала традиция аукционов. В советские времена там проводились единственные, насколько я понимаю, аукционы в Советском Союзе: “Союзпушнина" продавала свой товар иностранцам.
К началу 90-х пушной бизнес пошел на спад, и появилась идея продажи магазинов. Впрочем, в “Союзпушнине" прошел только первый аукцион со всей его атрибутикой: молотком, аукционером. А потом мы и сами, что называется, насобачились: сначала поднимаешь цену на 10 процентов, потом, если она увеличивается в два раза, — на 50 процентов (называется это “шаг подъема"), ну и так далее. Вся эта схема отработана десятилетиями, наука нехитрая.
Помню, на самом первом аукционе продавали парикмахерскую на Невском. Парикмахерская дохода не приносила, а ведь Невский проспект — центральная улица города, и помещения должны там стоить очень дорого. Было понятно, что в ходе приватизации такие малорентабельные предприятия, каким была, в частности, и эта парикмахерская, будут вытесняться, перепрофилироваться. Сколько же шуму тогда поднялось! От нас стали требовать непременного закрепления профиля приватизируемых объектов. Почти за каждый магазин, парикмахерскую, прачечную приходилось бороться. В конце концов ту свою первую парикмахерскую мы продали за довольно приличные деньги: 20 с лишним миллионов рублей. Сейчас на том месте располагается магазин по продаже импортных кухонь — предприятие наверняка гораздо более прибыльное, чем бывшая парикмахерская, способное окупить свое существование в центре города.