Но я должен горячо поблагодарить тебя, о первая в моей жизни Тамара, сказать тебе моё 'большое русское спасибо', за очень важный вывод, сделанный мной по фактографическому материалу твоего письма. Ты мне пишешь:
'Но ты сам - ладно, а как же Голос, который назвал Томочку Грубер твоей первой Тамарой, мог перепутать! Ведь реально твоей первой Тамарой, как я поняла, была именно я!'. И я вспоминаю описанную и в 'Русском декамероне:', и в 'Любовной исповеди:' мою первую ночь с преподавательницей английского из МГУ - Томочкой Грубер, и Голос, идущий этаким тёплым туманным облаком со стороны Красной площади. Действительно, я явственно помню, как этот Голос медленно, как далёкий громоподобный Фантомас, рассмеялся и добавил: 'Нет, это твоя первая Тамара, но у тебя, их будет достаточно!'. Что же, Голос, сам Голос - ошибался? Хорошо, мог ошибаться я, грешный, посчитав Мару Мариной, а не Тамарой, но Голос, Голос, идущий с небес, причём не простых, а над Красной Площадью, Кремлём, можно сказать 'кремлёвский Голос', разве мог ошибаться?
Эти рассуждения повергли меня в сомнения, даже панику. Ведь я, как, наверное, и все мы, считаем вещие Голоса, которые отнюдь не так уж редки, чем-то объективным, идущим чуть ли ни прямо от Бога. А тут - на тебе - Голос, как и я сам, знать не знал о моей первой Тамаре, и ошибочно провозгласил Томочку Грубер первой оной! Что же получается - вещие Голоса, оказывается, субъективны, они исходят от того самого человека, который их и слышит. Причём их не слышат другие - ведь сама Томочка Грубер даже не проснулась от громоподобного Голоса! А раз они субъективны, то и их предсказания не неизбежны, как рок, а всего лишь являются скрытым путеводителем для самого человека, субъекта, от которого они и исходят. Я не буду даже перечислять великих и не очень людей, которые слышали эти Голоса, и, оказывается, сами же исполняли их предсказания, как под гипнозом. Но они вполне могли и ослушаться повелений Голоса, если бы знали, что он исходит от них самих. Вот Пушкин услышал этот Голос, который предсказывал ему гибель от рук высокого блондина, из уст гадалки-цыганки. И сам искал встречи с этим блондином, пока не нашёл Дантеса: А ведь мог просто посмеяться над словами гадалки и не заплатить ей денег. И тогда услышал бы от неё совсем другие Голоса!
Спасибо тебе Тамара, большое, уже не только русское, но и общечеловеческое, за открытие, непременным соавтором которого ты, безусловно, являешься!
Нурбей Гулиа, тамаровед-аналитик
Вот такими посланиями обменялись мы с Тамарой Резник, в результате чего я усомнился в объективности 'вещих' Голосов. А потом подумал - не слишком ли сразу и опрометчиво 'предал' веру в Голос, тот, что слышал я, по крайней мере?
Во-первых, какие есть у меня основания верить девушке, назвавшейся Марой, что она действительно Тамара, а не Марина, Мария, Марта и т.д. Что, теперь встречаться с ней и просить показать паспорт? Глупо и смешно, к тому же она в своём послании просила 'не искать встреч' с ней. Да и мне самому не очень-то хочется увидеть вместо красивой юной Марины пенсионерку 'бабу Мару', пусть даже и Тамару по паспорту.
Во-вторых, хоть Тамара Резник и утверждает, что она - 'моя первая Тамара', но смысл этого утверждения неконкретен. Я помню, что в мою холостяцкую узенькую общежитейскую койку мы с ней ложились, а утром с неё вставали. Но совершили ли мы то, после чего Голос имел бы все основания считать Тамару Резник 'моей' - не помню. Тем более, что 'рабочий орган' был травмирован. А простое совместное лежание в одной койке, ещё не даёт оснований объёктивному Голосу, как, например, самой Тамаре, считать её 'моей'.
И последнее - а вдруг Голос считает первой ту Тамару, с которой я просто раньше познакомился? А познакомился с Тамарой Грубер я раньше, чем с Тамарой Резник, хоть и 'переспал' позже. Вот и сомневайся теперь в объективности моего Голоса, да и вообще всех 'вещих' Голосов!
Конечно, если бы можно было бы вызвать этот Голос снова и, не опасаясь его гнева, расспросить его подробнее, что он имел тогда в виду! Но это нереально:
Кстати, я недавно побывал в том самом проходе, где жила Томочка Грубер, видел окна её тогдашней квартиры. Почти ничего не изменилось, только двор отгородили железной изгородью. Теперь я не смог бы прятаться у противоположной стены в виде барельефа! Да и теперь мне этого уже не нужно!
Хэппи энд и формула счастья
Вот и внесли мы ясность, а вернее - полную неясность, в отношении объективности 'вещих' Голосов и численности моего тамароведческого списка. Если верить Тамаре Резник (при условии, что она действительно Тамара, а что - Резник, в этом я не сомневаюсь, судя по её поступку!), то Тамар у меня уже не девять, а десять! Вечно у меня с Тамарами неясности с цифрами 'девять' и 'десять'! Вот и число зарубок на моей (между прочим, и ныне действующей!) койке - то ли девять, то ли десять. Помню, мы с Тамарой-маленькой, будущей женой, сошлись на цифре 'девять с половиной' (всё же на единицу больше чем у Феллини!). Придётся, по-видимому, и число Тамар в моём списке считать - девять с половиной, причём Тамара-жена будет при этом восьмой-с-половиной!
Исполнил я и моё обещание Тамаре Резник - обязательно упомянуть о ней в моей новой книге, вернее, в её новой редакции.
Хорошо, с женским вопросом закончили, а как же наука, творчество? Ведь остановилось моё повествование на венчании и свадьбе, так как дальнейшая жизнь казалась мне уже скучной и неинтересной. Но, не тут-то было! Вот, уже и пол-Тамары к списку добавилось; были даже попытки адюльтеров, правда вовремя пресекаемые и наказуемые Высшими Силами вплоть до слепоты.
Но творчество-то, творчество продолжалось! Я уже рассказывал, как мои изобретения хотели освоить на одном бывшем 'военном' предприятии и, как я несколько лет напряжённой работы отдал этому делу. А также о том, чем это всё закончилось для двух руководителей предприятия, хотя моя вина в этом не может быть доказана никаким судом, кроме Страшного!
Я же в депрессию впадать не стал, а начал искать союзников уже не в России, сильно подорвавшей свою экономику дефолтом 1998 года, а 'за бугром'. К тому времени у меня уже начали налаживаться связи с Германией, но исключительно по накопителям энергии. Дело в том, что изданная в Германии на немецком языке моя книга 'В поисках энергетической капсулы' произвела неожиданное воздействие не на старших школьников, для кого предназначалась, а на учёных и промышленников. Сперва меня вызвала немецкая аэрокосмическая компания DLR и предложила участие в создании накопителя энергии для космического аппарата. Но Германия сама не выиграла тендер на проект, и моё участие в нём отпало автоматически. А затем меня пригласила энергетическая фирма SEEBA для разработки супермаховичных накопителей к ветроэлектростанциям. Разработки продолжались несколько лет, и я ездил в Германию почти каждый квартал. Однако оказалось, что реально создать такие накопители под силу только мощной промышленности США, и, кстати, эти изделия сейчас производятся там рядом фирм.
Но за время работы с фирмой SEEBA я не прекращал своих разработок по вариаторам в России, в частности, с автозаводом ЗИЛ. С невероятными трудностями мне с учениками удалось изготовить и испытать новый 'адаптивный' вариатор, какого раньше в технике не было. Но мысль пошла дальше, и я разработал так называемый супервариатор, который обещал быть прямо-таки чудом техники. Многим специалистам казалось, что такого вообще не бывает, и что это противоречит законам механики. Нужен был эксперимент, а эксперимент стоит денег и немалых. Вот здесь и помог 'добрый гений' из Германии, глава фирмы PlanBau г-н Упхаус, который выдал на изготовление супервариатора необходимые деньги. Большую помощь в этом оказал мой бывший земляк и сосед - мы жили в Москве в соседних домах - Саша Хагин, который переехал жить в Германию. Мы с ним стали близкими друзьями и помимо работы, но без него я в Германии был бы беспомощен, и, как говорится 'без языка'.
Итак, деньги были, но надо было изготовить сложнейший механизм, за который никакие заводы не хотели браться. Или требовали задаток, превышающий всю выданную сумму. И я с моим аспирантом Иваном Бессудновым исколесили всё Подмосковье в поисках 'дешёвого' предприятия-изготовителя. И нашли-таки подобное в Калужской области, рядом с посёлком Товарково, там, где нет даже асфальтовой дороги.
Неутеплённое помещение с электрическими калориферами, станочники в пальто и меховых шапках, полы в дырках, куда проваливались не только крупные детали, но и ноги. Часть оборудования вообще стояла на дворе под навесом, в частности, шлиф-машина. О туалете и говорит нечего: он был образцово-показательным, в смысле того, что все образцы можно показывать через щели окружающим во дворе. А главной достопримечательностью была вышка часового с автоматом, возвышающаяся над всем предприятием. Дело в том, что предприятие граничило с тюрьмой, а вышка ей и принадлежала.
Но когда мы показывали в Германии фотографии технологического процесса изготовления супервариатора, где, например, доводку деталей производил я сам во дворе на шлифмашине в сугробах снега, это произвело шок. Шок усилился, когда мы сказали, что если мастер не справлялся с задачей, то мы отправляли его прямиком: в тюрьму. И показывали нас на фоне тюремной вышки и улыбающегося часового с автоматом на ней. Конечно, это было шуткой, но это понятно нам с вами, а не немцам, наслышавшимся о России чёрт знает чего:
Одним словом, супервариатор сделали, даже для себя один экземпляр 'сварганили' - про запас. Испытали - тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить - то что надо. Отправили в Германию, испытали его там. Все довольны, всё О.К. Подали заявки на патенты, за деньги PlanBau, разумеется. Оставалась реализация изобретения, или как у нас принято называть - 'внедрение'.
И тут заболевает наш 'гроссшеф' г-н Упхаус и на время отходит от дел фирмы. Патенты остаются неоплаченными и: пропадают. Сами-то бумажки остаются, но пропадает их действие. А кто будет внедрять, то, что ему не принадлежит? Как тут не впасть в депрессию? Вот и впал, я, по крайней мере. И перешёл, как говорится, на литературно-преподавательскую работу.