«Вот черт!» — девушке стало страшно, — «А вдруг это навсегда?»
Словно уловив ее страхи Плетка тут же стала палкой. Чума моментально перехватила ее правой рукой. И даже не удивилась, когда знакомство артефакта с ее телом повторилась.
— А что она умеет? — завороженно смотря на артефакт, спросила Чума сразу всех.
Ей уже было не важно, кто из магов даст ответ. Ответил Фрик.
— Убивать. Окончательно. Без надежды на перерождение.
Чума перевела взгляд на магистра и увидела боль в его желтых глазах. И свет глубокой печали вокруг мага.
Пока Чума выясняла все тонкости работы в паре с Плеткой, на полигон прибыли два шагохода. Из первого повыпрыгивала охрана, состоящая из наемников Синдиката во главе с Жекисом, а из второго вылезли Адис и Спиркс.
«Интересно, а этим двум алкоголикам, что здесь понадобилось?»
Недоумение девушки быстро развеялось, когда еноты вытащили из шагохода что–то сильно напоминающее самовар.
«Сосуд Марксмана, черт бы его побрал. А я про него даже и забыть успела.»
Пандис приладил к нему амулет левитации и сосуд поплыл к центру поляны.
— Мы будем вон под теми деревьями, Лена, — сзади к своей ученице неслышно подошел Фрик.
Видимо, маг почувствовал, как девушке сейчас страшно и перекинулся в человека. Он прижался грудью к ее спине, и положив свой подбородок ей на плечо показал рукой на группу деревьев невдалеке. Чума благодарно кивнула.
— Главное не бойся ошибиться. У тебя есть на это право. Долго не думай, доверься рефлексам и своей чуйке. И используй умение читать эмоции. Я не знаю, что полезет из артефакта, но если это будет живым, то ты сможешь хоть немного контролировать эту сущность.
— Спасибо магистр. Я постараюсь выжить.
— Правильные слова. Твоя цель — не убить, а именно выжить. Ты повзрослела, девочка моя. Желаю тебе победы, — Фрик оторвался от ученицы и побрел к остальным оборотням, которые уже собрались под деревьями.
Чума развернулась к «самовару» и начала медленно обходить его справа, помахивая рукой–плеткой. Артефакт в центре полигона начал мелко подрагивать. Или ей так казалось и подрагивал воздух вокруг него? Сосуд больше не дрожал — он лопнул, развалившись на несколько кусков. На его месте осталось лежать прозрачное яйцо, со светящимся желтком и пульсирующими прожилками, переплетенными в сложный узор.
«Вместилище Левиафана, ебать его с присвистом…»
«Ты откуда тут взялся, хрыч моржовый?!!» — мысленно заорала Чума, вздрогнув от неожиданности.
«Старые пердуны своих внучек не бросают», — тихо засмеялся Макжи, — «Не повезло нам, страшная штука досталась.»
«Что это за хрень?»
Внутри яйца уже ощутимо что–то бурлило, а поверхность покрылась рябью.
«Мы сейчас видим рождение Левиафана, монстра из мира Текес.»
«И чем примечателен сей экземпляр?» — ученица подняла Плетку на уровень груди и направила ее на яйцо.
«Рано пока, не стреляй — это бесполезно. Начнешь, когда щупальца полезут. И стреляй только по ним.»
«Принято… дедуля», — она отправила опоссуму мысленную улыбку.
Раздавшийся над поляной визг сработал для яйца как триггер. Оно сразу же выбросило из себя целый пучок полупрозрачных щупалец, которые рывком кинулись в сторону девушки.
«Поехали!» — скомандовал Макжи.
Но за мгновение до его команды Плетка уже ожила, выплевывая сгустки «плазмы». Треск, мгновенно испаряющихся щупалец заглушил даже визг самого яйца. Но «вместилище» выплевывало отростки со скоростью хорошего пулемета. Девушке пришлось очень быстро перемещаться, а так как Плетка была на ее левой руке, то Чума двинулась вправо, против часовой стрелки.
«Откуда эта куча дерьма берет столько материала для щупалец?»
«Из своего мира, поэтому запас практически бесконечен.»
«Блять… И что же мне делать?»
«Ждать. За Плетку не беспокойся, она берет боезапас по тому же принципу», — рассмеялся опоссум.
«Оу… И чем же мне это поможет?» — продолжая жечь «яичные тентакли», поинтересовалась Чума.
«Пока никак, ждем, когда образуется форма.»
«Долго ждать?»
«Не особо, минут пять.»
Опоссум ошибся на пару минут. Чума бегала, прыгала и стреляла, не давая щупальцам приближаться. Она вся вымокла в собственном поту, но продолжала двигаться без остановок. Пока наконец в центре яйца не начал расти коричневый пузырь. Количество тентаклей резко уменьшилось, и девушка смогла даже немного пофилонить, снизив свою скорострельность. Плетка даже не нагрелась, и от нее во все стороны разбегался азарт и восторг.
«Черт, ты был прав, старый — я, кажется, бесповоротно в нее влюбилась.»
«Давай–ка поближе к нему подбирайся.»
«Зачем это? Я и отсюда хорошо в него попаду.»
«А затем, что надо обрубить его нити в тот мир, а отсюда ты их не увидишь.»
«Ну и жахну по площади», — ответила Чума, доказывая свои слова делом — послала заряд, спаливший здоровенный клубок щупалец.
«Похрену ему твой квадратно–гнездовой способ, только точечно можно пережечь.»
«Твою ж мать, все у вас не как у нормальных людей.»
«Где ты тут людей видела? А про нормальность я вообще молчу.»
«И то верно, забыла, что это мир шерстяных… прости, деда… уродов.»
«Когда вернемся — выпорю. Начинай аккуратно эмоции ловить от пузыря.»
«Нет у него эмоций… А не… что–то начинает проклевываться.»
Пузырь уже не рос, видимо достиг своего предела; не особо и большой, всего два человеческих роста. Щупалец осталось всего восемь, но они уже не были полупрозрачными, а уплотнились и обросли присосками.
«Как есть осьминог, только здоровенный и сухопутный.»
И от Левиафана ощутимо пахнуло злостью.
«И чего злишься, мы же с тобой не знакомы. Вот чего я тебе плохого успела сделать?»
Глухо кашлянула Плетка. Чума подскочила от неожиданности; до этого амулет лупил абсолютно бесшумно. Но и заряд отличался от предыдущих, как яркое светило от бледной луны. Осьминога накрыло ослепительной солнечной короной. Зажмурившись, девушка рванула в сторону монстра. Его силуэт отчетливо просматривался в спектре эмоций — красный цвет злобы.
«Ага, вижу нити. И вправду тонюсенькие, зато много. Ну, с богом.»
Теперь Плетка заработала с тонким свистом, выпуская из себя тонкие спицы тьмы.
«О как… Неожиданно. Всю жизнь думала, что тьму побеждает свет, а оказалось, что еще более темная тьма.»
«Держишься?»
«Пока и половины ресурса не выжгла, деда.»
«Кремень, наша порода», — развеселился опоссум.
«Да я вроде не сумчатая», — нервно хохотнула ученица в ответ.
«Это ты еще в Мардусе по магазинам не ходила. Вот отвезу тебя туда — из тебя сразу сумчатость вылезет.»
С Плеткой даже амулеты Фрика оказались не нужны, глаза девушки уже сами видели места пересечения цели и зарядов. Монстр уже не визжал, он ревел. Его связь со своим миром была оборвана. Оставалась сущая мелочь — убить самого Левиафана. И тут, как водится среди неопытных, но сильно самоуверенных дебилов, Чума совершила фатальную ошибку. Она подошла слишком близко и проглядела боковую атаку тентаклями…
«Вправо! Уходи вправо!!!» — истошно заорал у нее в голове голос опоссума.
«Поздно, старый… боржоми пить…»
Два щупальца держали ее, растянув руки в стороны. Третье щупальце–копье уже было отведено назад, чтобы через мгновение с силой воткнуться в ее тело.
«Пиздец, старый, приплыли. Хоть бы было не очень больно, я так боюсь обделаться.»
Чума вывернула голову назад до предела, чтобы бросить последний взгляд в сторону деревьев, под которыми столпились маги. Раздался жуткий хлопок, и она полетела навстречу земле. В которую и воткнулась головой.
«Еп… а чего это все вокруг синее?»
Интерлюдия 8
Через час
«… А чего это все вокруг синее? Я умерла? Вроде бы нет. А где Плетка? Блять!!! А где мои руки?!!»
Чума висела в синей пустоте. Без рук. И без ног. Да что там конечности, у нее всего туловища не было. Одна голова.
«Эй, верните хоть что–нибудь — что вам не нужно, а мне пригодится. О, что–то приближается. Ну, епта, что заказывала, то и получила.»
Перед ней плавала жопа.
«Но это явно не моя. У меня была розовая и аккуратненькая, а эта черная и вся волосатая… и даже с хвостом…»
— Шике, скоро она в себя придет? — Фрикаделька стоял между кроватью, на которой лежала в беспамятстве Чума, и целителем, сверля того взглядом.
— Часа через три–четыре, не раньше, — бульдог вздохнул и обойдя ягуара пошел к двери, — Ее сейчас нельзя тревожить, головой она приложилась очень сильно.
— Я побуду с ней, — Фрикаделька развернулся мордой к кровати.
«Опа–на… Жопа превращается… жопа превращается… в элегантную морду… Морда, а морда… а я тебя знаю. Тебя как зовут? Федя? Ну и дура…»
Через три часа
«Привет, Чумка.»
«Привет… Мак?!!»
«Ну как ты там?»
«Да вроде есть еще ягоды в ягодицах. Правда не знаю где я.»
«Ты в себе.»
«И долго я в себе?»
«Три часа.»
«Пора вставать?»
«Ну… если хочешь — поваляйся еще. Просто тут тебя ждут.»
«Если Синдикат, то пусть катятся в жопу.»
«А и действительно — пусть катятся. Я что зашел–то… Твои волнуются.»
«А Плетка куда делась?»
«Эмм… Как бы тебе сказать–то… Тут такое дело. Растворилась она. В тебе. Она теперь часть тебя. Помнишь, как ты монстра завалила?»
«…?»
«Ты так хотела убить Левиафана, что Плетка выросла у тебя из обоих ног.»