Дверь открылась, на пороге стояли Эмелин и Цецилия. Ее младшие сестры, которым уже за сорок и у которых гусиные лапки возле глаз. У Джулии перехватило дыхание. Последние двадцать пять лет она старалась делать все, что в ее силах, но делала это в одиночку — и теперь было ясно, что ничего у нее не получилось. Перед ее отъездом из Чикаго Эмелин сказала: «Мы нужны тебе, Джулия. Ты, может, этого не понимаешь, но оно так. Все мы нужны друг другу».
Джулия услышала свой голос, выговоривший «простите» вместо приветствия.
— Ох, девочка ты наша! — сказала Эмелин.
Джулия обняла сестер, зарылась лицом в их волосы. Сестры прижались друг к другу, слились в единый организм, пытаясь обрести устойчивость, пусть даже всего на мгновение.
УильямНоябрь 2008
Уильям не стал спорить, когда Кент пошел с ним в больницу. Он не смог найти слов, чтобы заставить своего друга оставить его в покое. Когда в приемном покое он дожидался ответов врача — не о том, удастся ли спасти Сильвию, поскольку это было невозможно, а о том, что же произошло, — Эмелин не выпускала его руку. Долгие годы только Сильвия держала его за руку, и этот жест Эмелин был одним из свидетельств, что его жены действительно не стало. Цецилия ни на секунду не присела, бросаясь с вопросами ко всем врачам и медсестрам, неосторожно посмотревшим в ее сторону. Кент расхаживал от стены к стене. Эмелин тихонько плакала. В свете люминесцентных ламп щеки ее блестели от слез.
— Надо бы заставить тебя поесть, но ведь ты откажешься, — сказала она.
— Я не хочу есть.
В ту ночь даже скрежет ключа в замке отзывался болью. Дверь распахнулась, открывая ландшафт его счастья. Всего лишь одиннадцать часов назад Уильям с коробкой пончиков в руках вошел в эту дверь, улыбаясь от мысли, что сейчас увидит Сильвию, пусть они и расстались меньше получаса назад. Сейчас рядом был Кент. Уильям не стал заходить в кухню. Как и в спальню. Сказал, что ляжет одетым на диване в гостиной. Кент кивнул, принес ему стакан воды и таблетку:
— Это поможет тебе уснуть.
Уильям принял снотворное.
Утром он проснулся с ощущением слабости, с трудом спустил ноги на пол. Это движение лишило его последних сил. Он посмотрел на пейзаж Цецилии, но ничего не увидел. Уильям вдыхал и выдыхал, и воздух был пропитан ужасом. Он не хотел и дня прожить без Сильвии, и все же он был жив.
— Где твои таблетки? — спросил Кент и, отыскав лекарство, заставил друга принять ежедневную дозу. — Нам надо заняться похоронами. Сейчас поедем к двойняшкам. — Он помолчал и мягко добавил: — Вечером я увидел сообщения в телефоне… Ты меня слушаешь?
Уильям поднял голову.
— Похоже, вчера на базу приходила Алиса. Спрашивала тебя.
— Алиса?
— Она приехала, когда мы были в больнице. Ночевала у Цецилии. Уильям, я не знаю, хорошо это или плохо.
Уильям кивнул — Кент всегда был честен. И редко выказывал неуверенность.
— Я совсем ее не знаю.
Уильям вспомнил девочку с фрески. Десятилетнюю девочку с застенчивой улыбкой.
— Я совсем ее не знаю, — повторил он.
Он себя чувствовал так, будто Алиса — это экзамен, к которому он никогда не готовился, у него даже не было нужных книг и конспектов. Затем пришла мысль: «Сильвия хотела увидеться с Алисой». Уильям знал, что жена его души не чаяла в племяннице, когда та была малышкой, и всю жизнь тосковала по ней и Джулии. И вот Алиса здесь, а той, кто ждал ее, уже нет. Уильям пожал плечами и встал:
— Ладно, это неважно.
— По-моему, это очень важно. — Кент посмотрел в телефон и чуть усмехнулся: — Эмелин пишет, рост Алисы шесть футов один дюйм. Она уже не та малышка, которую можно бросить или обидеть. Она взрослая женщина.
Уильям представил огромную мерцающую лампу и зажмурился. Его окружала туманная мгла. Он не мог отвести глаз от сияния. Он больше не станет убегать.
По дороге к супердуплексу друзья зашли в кофейню, где их ждали Гас и Вашингтон. Старые товарищи потрепали Уильяма по плечу, поздоровались, но больше не произнесли ни слова. Компания уже подходила к домам двойняшек, когда из такси вылез Араш. Стоял мягкий ноябрьский день, мужчины были в куртках, но не застегивали их. Уильям не замечал ни теплого воздуха, ни ясного неба. Появление старых друзей он отметил машинально. Кент явно позвал их для того, чтобы он мог почувствовать себя частью команды в день, когда брак его завершился. «Сильвии это понравилось бы», — подумал Уильям, вместе со всеми шагая по улице.
Кент открыл дверь в дом Цецилии, и они вошли. Там была только Цецилия, и Уильям, чувства которого были обострены, понял, что все эти ухищрения намеренные. Короткая пауза, чтобы он собрался с духом. Цецилия сказала, что Роза уже летит в Чикаго, будет во второй половине дня. Алиса и Джулия в соседнем доме вместе с Эмелин, Иззи и Джози.
Уильям кивнул, потому что не мог сказать: «Нет, спасибо» — и уйти. Сильвия этого не одобрила бы. Следом за Цецилией и друзьями он вышел через заднюю дверь, пересек двор и вошел в дом Эмелин. Там пахло кофе и детской присыпкой. Они стояли в коридоре, увешанном картинами Цецилии, когда раздался звонок в дверь, и все тут же пришли в движение. Кто-то скрылся в гостиной, кто-то на кухне. Заплакал ребенок, Эмелин, открыв дверь, стала рыться в кошельке, чтобы расплатиться с подростком, державшим большой бумажный пакет с логотипом «Бейглы». Краем глаза Уильям заметил очень высокую светловолосую девушку в углу гостиной, а в другом конце комнаты — бывшую жену. Он обнаружил, что направляется к Джулии — скорее всего, потому что знал, что сказать той, у кого была своя небольшая роль в его горе.
— Мы можем поговорить? — сказал он.
Джулия, казалось, удивилась, но кивнула, и они направились на кухню. Было странно находиться так близко к Джулии. Он не видел ее двадцать пять лет, и Джулия, хоть вполне узнаваемая, была все же не той женщиной, на которой он когда-то женился. Изменилось ли ее лицо? Не ожесточилось — скорее, затвердело. Он знал ее лишь нежно юной. Кудри были по-прежнему самыми пышными в семье, но уже не выглядели буйными, даже рассыпавшиеся по плечам. Уильям сознавал, что разглядывает бывшую жену еще и потому, что пока не готов взглянуть на дочь. Сильвия покинула его жизнь, в которую, едва не столкнувшись с ней, вошла Алиса.
— Почему ты не приехала? — спросил Уильям. — Я же сказал, что ты ей нужна.
— Я приезжала. Мы виделись дважды.
Уильям пытался вникнуть в услышанное. Сильвия и Джулия встречались? В груди что-то сжалось и тут же исчезло. Уильям опустился на стул. Ломило глаза. Он не чуял приближения конца, но ведь и вообще ничего не предчувствовал. Знал, что жена умирает, однако не верил в ее смерть.
— Воды? — спросила Джулия.
Уильям ощутил стакан в руке. Каким-то образом понял, что все смотрят на него. Разговор получился отнюдь не личным. Все в этой комнате, кроме, возможно, Алисы, подавлены, скованы горем. Они не в силах изображать беседу. Они могли только прислушиваться, надеясь, что он сдюжит, и тогда, может быть, все наладится.
— Она не хотела, чтобы кто-нибудь знал о наших встречах, — сказала Джулия. — Конечно, позже она бы тебе рассказала, но ее словно забавляло, что мы видимся тайком. Мы даже ходили в кино. Оба раза я прилетала всего на несколько часов. Эмелин и Цецилия тоже узнали только сегодня.
Когда-то давно Уильям сделал запись: Лучше бы это случилось не с ней, а со мной. Тогда он имел в виду сестру, но теперь охотно умер бы, если б это вернуло к жизни Сильвию. Ком в горле не давал вдохнуть. Если бы двадцать пять лет назад он сумел покончить с собой, сейчас Сильвия была бы здесь, живая. Либо они вместе были бы там, где она сейчас. Хотелось снова сложить ладони и прижать свою любовь к жене, ее любовь — к себе.
Но это невозможно. Слишком поздно. Несколько недель назад он раскрыл ладони и отпустил любовь на волю. Три сестры его жены здесь, рядом с ним. Вот они — опечаленные, слегка растрепанные. Сильвия встречалась с Джулией. Сестры помирились, они любили друг друга не только в прошлом, но и в последние дни Сильвии. Они исправили то, что разбилось, а это означает, что его жена вновь обрела целостность. Сильвия получила то, что ей было так нужно, и он сможет сделать еще один вдох.
АлисаНоябрь 2008
В доме теток Алиса чувствовала себя неуклюжим астронавтом, который в скафандре высадился на планете с неведомой атмосферой и непознанным рельефом местности и должен следить за каждым своим движением. Ее нормальная спокойная жизнь оказалась перечеркнута, и она понятия не имела, как себя вести, что думать и что говорить. Тетушки то и дело обнимали ее. Эмелин и Цецилия были похожи и не похожи на ее мать. Эмелин точно так же целовала ее в щеку, а голос Цецилии был почти один в один с голосом Джулии. Иззи так радовалась, что было ясно — она всю жизнь ждала кузину. Она говорила и говорила, и Алиса подумала, что, видимо, так Иззи пытается заглушить грусть. Она рассказывала семейные истории и строила планы на будущее, частью которых была и Алиса. Тетушки тоже держались так, словно ее приезд был неизбежен, словно она отлучилась по делам, ужасно задержалась, но вот наконец-то вернулась домой. Спать ее положили в комнате Иззи, где стояли две кровати.
— После того, что случилось, мы не должны оставаться одни, — сказала Иззи.
«Что случилось?» — чуть было не спросила Алиса, ей хотелось услышать ответ в виде перечня, который она могла бы хорошенько обдумать. Она приехала в Чикаго ради встречи с отцом, и в тот же день умерла его жена. Джулия и Роза еще были в пути, и она оказалась в окружении убитых горем людей, с которыми только что познакомилась. Кровати ее и кузины стояли бок о бок, как и два дома, почти все обитатели которых доводились ей родственниками. Пребывание в доме Эмелин маленького ребенка — судя по всему, временное — было еще одной странной загадкой. Иногда малыш заходился плачем, и Алисе хотелось сделать то же самое. Уединиться у