лучившемся. Она не взяла бы назад ни слова из сказанного в запальчивости. Конечно, поступок не выдерживал никакой критики, реакция оказалась совершенно неадекватной, но впервые в жизни Руби проявила волю, высказала, что чувствует, забрала то, что считала своим по праву, и ощутила, как это чертовски хорошо. Впервые в жизни девушка вышла из роли жертвы. Скандал, который она закатила, заставил ее понять, что, если жизнь идет неправильно, виной тому не лишние килограммы, а то, как она позволяет с собой обходиться. Какой-то гуру, проводивший семинар из цикла «Помоги себе сам», говорил: «С людьми обращаются так, как они позволяют с собой обращаться». Конечно, насмешки сыпались на Руби из-за ее полноты, но ее продолжали дразнить и изводить, потому что не встречали отпора. Руби задумалась, как повернулась бы жизнь, если бы в третьем классе она гаркнула на Хизер Уоткинс, как недавно на Симону, вместо того чтобы уступить наглым притязаниям, и выбила бы дурь из Гарольда Шварца, который добивался орального секса, чтобы попасть в студенческое братство. Еще в летнем лагере надо было подойти к Мэтью, мычавшему ей вслед и дать ему хорошего пинка по яйцам. Боже мой, что же она ждала до тридцати двух лет, чтобы за себя постоять?
— Добро пожаловать в «Салон зет», — сказала Ванда, когда они с Руби вошли в отдел для полных, стыдливо спрятанный на нижнем этаже. Руби сразу увидела, какая прекрасная здесь одежда, и принялась перебирать вешалки, изумляясь, сколько прославленных дизайнеров создают одежду для полных: Энн Кляйн, Джанфранко Ферре, Дэвид Дарт, Эйлин Фишер, Лафайетт и многие другие.
— Как тебе это? — Ванда взяла с вешалки костюм с плотной черной юбкой и алым жакетом.
— Красный? Нет, красного я не ношу, слишком ярко.
— Если ты думала уйти отсюда в чем-то бежевом или темно-синем, то здорово ошиблась. Забудь о тряпках от Эдди Бауэра и «АЛ-Бин»[65], красуйся в этом! — Ванда показала на ярко-зеленый костюм.
— Нет, красный все-таки лучше.
— Мне тоже больше нравится, — согласилась Ванда. — Таких, как мы с тобой, в мире моды называют «грушами»: у нас нижняя часть массивнее верхней. Поэтому я предлагаю яркий жакет и черную юбку — делаем алый акцент на верхней части и зрительно уменьшаем тебя внизу. Смотри, — продолжала Ванда, — небольшие подплечники выравнивают плечи и делают талию уже.
Взяв жакет, Руби взглянула на ценник.
— Ванда, это же восемьсот долларов!
— С моей скидкой будет около пятисот.
— Пять сотен! Я не могу купить костюм, который стоит дороже моего дивана!
— Руби, в дешевых тряпках хорошо выглядеть невозможно. Иди примерь, — внушительно сказала Ванда.
— Ладно, — сдалась Руби и ушла в примерочную.
Надев костюм, она вышла к зеркалу и удивилась, как хорошая одежда меняет человека. Покрой ей очень шел, и материал оказался превосходного качества.
— Детка, это то, что нужно! — сказала Ванда, подойдя сзади. — Надо же, сразу подобрали.
— Считаешь? — засомневалась Руби.
— О да. Тебе очень идет.
— Ну, не знаю, все-таки пятьсот долларов…
— А что еще ты станешь делать с деньгами?
Вопрос застал Руби врасплох. Действительно, куда ей тратить деньги? Копить, чтобы переделать кухню, выбрасывать на батончики и чипсы, скопидомить в надежде когда-нибудь похудеть и купить одежду шестого размера?
— Хорошо, я беру костюм, — быстро сказала Руби, чтобы не дать себе времени передумать.
— Отлично! Снимай, на кассу отнесу я. Вот и пригодилась моя дисконтная карта.
— Спасибо…
— Моя часть работы закончена, замена подойдет с минуты на минуту.
— Какая замена? — не поняла Руби.
— А вот какая. — Ванда показала на Симону, которая шла по отделу.
— Привет, — удивленно сказала Руби.
— Здравствуй, — отозвалась Симона. — Ты готова?
— К чему?
— Ну, нельзя же носить новый костюм без стильного макияжа и прически!
— Что?!
— Я обо всем позабочусь. Макияж сделаем в «Бобби Брауне», а прическу — у Александра, моего парикмахера.
— Ты что, серьезно?
— Совершенно.
— Ну вы даете! — воскликнула искренне тронутая Руби, впервые подумав о Ванде и Симоне не как о квартирантках. Долгое время круг ее общения ограничивался Джереми, Уорреном и телевизором, но теперь у нее появились подруги.
Привет, красотка!
— Добрый день, — сказала Симона сильно накрашенной женщине, сидевшей за прилавком «Бобби Браун» в «Саксе».
— Вы Симона Рейс из новостей! — на секунду растерявшись, воскликнула та, но тут же вновь приняла холодно-профессиональный вид. Не к лицу работницам «Сакса» пищать от восторга при виде знаменитых покупательниц. — Чем могу помочь?
— Нам нужна косметика для моей подруги.
— Здрасьте, — робко пискнула Руби, боясь, что продавщица будет разочарована, что покупает не Симона, а она.
— Конечно! Меня зовут Джин. Что вас интересует?
— Макияж, — ответила Симона. — Начнем с увлажняющего средства.
— Прекрасно, у нас есть отличный увлажняющий крем для лица…
— Нет. Ей нужен гель против жирного блеска кожи и какой-нибудь крем для век. — Симона указала на тюбики и баночки под стеклом. Визажист взяла тестеры и принялась накладывать крем на лицо Руби.
— Меня еще никогда не красили у прилавка, — призналась Руби. Она робела подходить к стендам визажистов в магазинах.
— Неужели? — удивилась Джин. — А где вы покупаете косметику?
— Ой, я мало крашусь. Кое-что выбираю в «Си-ви-эс», «Райт Эйд» или в универсаме, когда покупаю продукты.
— В «Си-ви-эс»? — в ужасе переспросила Симона. — Боже упаси, Руби, леди не покупают тушь для ресниц и прокладки в одном магазине.
— Она права, — согласилась Джин, берясь за основу для макияжа.
— Нет, — воспротивилась Симона. — Сначала маскировочный карандаш.
— Конечно, — согласилась Джин и взяла две маленькие баночки. — Вам, наверное, подойдет «слоновая кость».
— Нет, попробуйте «фарфоровую белизну», — настояла Симона и оказалась права: белоснежный фарфоровый тон отлично подошел Руби.
Следующие полчаса Симона указывала Джин, как именно нужно красить Руби, выбрала основу, подводку для глаз, тушь для ресниц, румяна, карандаш для губ… Если на свете есть безупречный макияж, то Руби его сделали. Джин тоже предлагала какие-то идеи, но большей частью Симона сама опытным взглядом выбирала цвета и оттенки. С каждым мазком Руби видела, как возникает новое лицо. Когда Джин в заключение слегка прошлась пудрой, Руби с изумлением уставилась в зеркало: кожа стала идеальной, как у Халли Берри или Фейт Хилл в рекламных роликах. Ни морщинки, ни пятнышка. Глаза, подведенные жидкими перламутровыми тенями, сияли, губы стали полными и гладкими. Руби трудно было узнать.
— Привет, красотка, — сказала Симона, когда Руби повернулась от зеркала.
Та улыбнулась.
За макияж Руби выложила почти триста долларов. Затем Симона повезла ее к парикмахеру в Джорджтаун.
— Мадемуазель Рейс! — с сильным французским акцентом воскликнул Александр, настоящая звезда Джорджтауна, ведущий стилист «Опалового салона» на Эм-стрит. Ходили слухи, что Александр Буассо, объявлявший себя коренным парижанином, в действительности носил имя Винни Сантини и маскировал нью-джерсийский выговор французским прононсом, но мастер он был от Бога.
— Александр, очень рада тебя видеть, — сказала Симона, целуя его в щеку.
— Вы уже хотеть подновлений? — осведомился парикмахер.
— Нет, — ответила та. — Это моя подруга Руби. Я надеюсь, вы сможете подобрать ей подходящую стрижку и, может быть, немного осветлить или…
Не дав Симоне закончить, Александр приблизился к Руби и провел по ее волосам тыльной стороной запястья.
— Кто делать это с вами? — грозно вопросил он.
— Э-э… Шахин в «Стрижке-брижке», — промямлила Руби.
— Какой «Стрижке»?
— «Брижке», это на Коннектикут-авеню рядом с…
— О, но, но, мадемуазель, я вовсе не желать знать, где это, — оборвал ее Александр.
— Сможете привести ее в порядок? — вмешалась Симона.
— У меня плотно занят весь день, но для вас, мадемуазель Рейс, я найду место, — пообещал Александр и щелкнул пальцами, подзывая помощницу.
— Подготовьте к стрижке и осветлению, — велел он молодой женщине, затем схватил Руби за руку и несколько мгновений рассматривал. — И маникюр, пожалуйста. — Посмотрев Руби в лицо, он добавил: — И пусть Янг что-нибудь сделать с ее бровями. — На этом Александр жестом предложил Руби следовать за ассистенткой.
— Спасибо, Александр. Я ваша должница, — сказала Симона и повернулась к Руби: — Ты в хороших руках. В самых лучших. До скорой встречи.
— Спасибо, Симона. — Руби внезапно ощутила угрызения совести за то, что недавно в ярости бросилась на подругу. — Прости меня за тот случай на лестнице.
— Чепуха, — заверила ее Симона. — Поверь, я все понимаю. Больше, чем ты можешь знать.
Почему-то Руби поверила, что Симона действительно ее поняла.
Красавица
— Не смотри, не смотри, — повторяла Руби, заслоняя лицо пакетом, в котором лежали алый жакет и черная юбка. Вернувшись из парикмахерской, девушка пробежала мимо Ванды, нетерпеливо ожидавшей ее возвращения, и кинулась вверх по лестнице, добавив на бегу: — Сейчас надену костюм и покажусь!
Вбежав в спальню, Руби закрыла дверь и поборола желание немедленно подойти к зеркалу. Быстро раздевшись, она вытащила из пакета юбку и жакет, надела, затем отыскала в комоде колготки и пару черных лодочек. Мысленно проверив, все ли в порядке, Руби зажмурилась и подошла к большому зеркалу, висевшему на обратной стороне двери. Глубоко вздохнув, она открыла глаза.
— Ух ты! — вырвалось у нее. Так хорошо Руби еще никогда не выглядела. Яркий новый костюм ей очень шел. Александр уложил волосы, слегка высветлив несколько прядей, но больше всего Руби изумило собственное лицо, сиявшее благодаря мастерству Симоны. Руби охватило странное ощущение: отражение в зеркале свидетельствовало, что она красива, но разум отказывался допустить такую возможность. Когда в «Саксе» Ванда сняла с вешалки алый блейзер, Руби сразу представила шуточки насчет красных динозавров и «добрые» советы, что при таком весе надо одеваться скромнее, но чем дольше она смотрела в зеркало, тем лучше чувствовала себя в ярком костюме. Алый цвет ей очень шел.