Мишка высвободил у тетки одно плечо и повернулся ко мне. С минуту молчал. В голубых глазах запрыгали знакомые чертики:
- Привет, любимая!
Голос веселый, как и раньше. Только на одну секунду по его лицу метнулась тень тревоги и ожидания. Ожидания чего? Метнулась и исчезла, словно померещилась. Мне было не до размышлений. Я видела только голубые лужицы под светлыми ресницами. И я смотрелась, смотрелась в них. Что-то странное творилось в душе. Радость? Нет. Это - не радость. Совсем другое. Потрясение - вот что это такое!
Вот он, здесь, я наконец вижу его! Ощущение было настолько острым, что причиняло боль. Я все стояла и смотрела, смотрела... И не могла шелохнуться. Подсознательно родилась мысль, что любое движение повлечет за собой обморок. Лучше не рисковать. Мишка не любил слабонервных. Лишь через несколько минут у меня получилось вздохнуть:
- Рыжий!
Он шагнул от тети Нины, убирая руку с ее плеча. И ни тебе "здравствуй", ни "как дела?". Мы молча обнялись.
- Приехал!
- Угу!
Единственный раз я сама потянулась к нему. Первая. Обвила его шею руками. Прижалась всем телом. Руки у него такие большие, сильные, теплые. Губы - такие ласковые. Показалось, пролетел целый миллион лет. Или всего одно мгновение?
- О-о-ох...
- М-м-м...
Мы бы так и стояли, крепко обнявшись и издавая какие-то нечленораздельные звуки. Но тетя Нина материализовалась рядом с нами прямо из воздуха и сказала:
- Да отпусти же ты мужика. Его же кормить надо.
Я отшатнулась и налетела ногой на чемодан, который сиротливо стоял у так и не закрытой на улицу двери. Вот что это был за тяжелый удар! Рыжий, наверное, просто разжал руку, и чемодан грохнулся на пол.
- Рыжий, а ты что, прямо сюда?
- Заехал на час к родителям... Домой заскочил, штатскую одежонку в чемодан запихнул и к вам.
- Когда же ты, Александра, будешь его по имени называть? - возмутилась тетя Нина. - Мишенька! Идем в дом, голубчик. Рыженький мой. Идем, мой хороший.
Мишка подхватил одной рукой тетку, другой - чемодан и вошел в дом.
* * *
Следующие два часа пролетели - я и не заметила. Мишка только растеряно наблюдал за тем, как мы с теткой носились вокруг него, и жалобно блеял:
- Аль... теть Нин... да бросьте вы все это...
Грех было не использовать еще горячую печку. Воды нагрели - океан, и с трудом усадили Мишку в корыто.
Тетка то и дело подбегала к сеням и тоненьким голоском спрашивала:
- Мишенька! Может, тебе кваску холодненького?
- Угу, - отзывался Рыжий.
Я тащила ему банку с квасом. А через пять минут тетку посещала новая привлекательная идея. Она опять оказывалась возле сеней:
- Мишенька! А, может, тебе молочка с пряничком?
- Можно и молочка, - слышалось из-за двери.
И я неслась к нему уже с крынкой. В определённый момент у меня возникло сомнение в разумности теткиных действий:
- Теть Нин! У него понос не начнется?
- А я и не знаю, - охнула от испуга тетка.
Наконец, чисто вымытый Мишка сидел за столом, заставленным тарелками, судками и кастрюльками. Из чемодана были извлечены старые джинсы, линялая зеленая футболка. И то, и другое трещало на нем, угрожая расползтись по швам. Впрочем, Рыжий, на мой взгляд, не испытывал от тесных вещичек никаких неудобств. Он ел, и ел, и ел. А мы с тетей Ниной сидели напротив и смотрели, как он это делает. И куда в него столько влезало? По-моему, до армии он ел в три раза меньше... Тетка с удовольствием подвигала к нему все новые тарелки. Сама, между делом, расспрашивала. Рыжий веселился вовсю, запудривая мозги внимательным слушателям. Ох, уж эти его беспечность, самоуверенность. Зато как преподносил теперь свои промахи! История о том, как он принял собаку в кустах за одного из непопулярных в части офицеров, долго вызывала приступы смеха.
Наше веселье было неожиданно прервано.
- Здравствуйте. Что это у вас полотенце на полу валяется?
На пороге стояли Олег и Светка.
- Где? - вскинулась тетя Нина.
- На терраске, - пояснила Светка и протянула ей полотенце, которым я вытирала волосы. - И стекло там битое.
Олег же переводил взгляд с меня на Рыжего, а с Рыжего на стул у окна. На спинке этого стула висела Мишкина военная форма.
- Здорово, Миха! - он пожал вскочившему из-за стола Рыжему руку. - Когда вернулся? Сегодня?
Мишка кивнул, так как рот его еще был битком набит едой.
- И прямо сюда?
Мишка опять кивнул и потащил Олега к столу, по дороге делая судорожные глотательные движения. Они оживленно о чем-то забасили. Мне очень хотелось послушать их разговор. Но с одной стороны тетка злобно шипела, дескать, мне нельзя доверять вещи - надо же швырнуть на пол такое полотенце! А с другой стороны с вопросами приставала Светка:
- Аль, почему это он сразу к тебе?
- Да куда же ему еще? - тут же встряла тетя Нина, с неподдельным изумлением округляя глаза.
- Действительно, - насмешливо улыбнулась я Светику, - Куда ему еще, если не к жене?
- Тебе самой не надоели твои дурацкие шуточки? - хмыкнула Светка и пошла к столу.
Тетка побежала ставить чайник, а я присоединилась к ребятам. Разговор, естественно, шел об армии: что, где, когда, как и почем?
Светка сидела, подперев щеку рукой, слушала в оба уха и заворожено смотрела Мишке в глаза. Омерзительное чувство шевельнулось у меня в душе в тот момент. Следом невольно подумалось, что для полноты картины Светику не хватает приоткрыть рот. Точно в воду глядела. Не прошло и трех минут, как Светкин рот слегка приоткрылся.
Вернулась тетка с чайником. И с бутылкой. Она, наверняка, приберегала эту водку к Мишкиному возвращению. Но сразу на стол поставить не решилась, не без оснований опасаясь моей реакции. А теперь, вроде бы, сам бог велел.
Бутылку эту ребята распивали не торопясь, со вкусом. Из Рыжего пулемётной очередью сыпались анекдоты и шутки. Он всегда был записным шутником и зубоскалом. И тетя Нина, и ребята хохотали даже тогда, когда он ничего не говорил, а лишь удивленно приподнимал правую бровь. Где только научился? Я пыталась поддерживать разговор, пыталась участвовать в общем веселье, но каких усилий это стоило! Внутри все дрожало от ничем необъяснимой тревоги. В результате, волнение доконало меня: глаза стали слипаться, голова потихоньку, но неудержимо клонилась к столу. Рыжий первым заметил это и слегка нахмурился, но деликатно промолчал. А через некоторое время и до Олега дошло, что хозяева устали. Только Светка ничего не видела и не слышала, кроме Мишки. Будто впервые встретила.
- Дорогие гости, а не надоели ли вам хозяева? - заявил Олег, вставая из-за стола, - Пойдем-ка, сеструха, домой. Успеем еще наговориться. Давай, Миха, собирайся.
Рыжий удивленно глянул на него, потом на меня, но опять никак не проявил своих чувств. Ну! Будет мне теперь на орехи!
- Пойдемте, ребята. И впрямь, спать пора. С удовольствием вас провожу, особенно Светика.
Он шагнул в коридор и снял с вешалки теткину телогрейку. Зачем, спрашивается? Она ему разве что на нос налезет.
- А форма? - Светка показала на стул.
- А что ей сделается? - не поняла тетя Нина. - Пусть тут пока повисит.
Рыжий вернулся в комнату, взял со стола сигареты и спички, заговорщически подмигнул тетке и вышел вслед за ребятами.
- Ну, чего расселась, шалава? - ругнулась на меня тетя Нина. - Убираться-то кто будет?
Мишки не было очень долго. Мы успели все убрать, нагреть воды и помыть посуду. Часы показывали половину второго ночи, а его все еще где-то черти носили. Тогда я решила ложиться спать и больше этого нахала не караулить. Пусть Рыжий хоть всю ночь напролёт Светку провожает, галантность демонстрирует.
- Дождись мужика-то! - укоризненно качала головой тетка.
Но я уже просто спала на ходу, как лошадь. Взяла Мишкин чемодан и отволокла к себе в комнату. Разобрала постель. Надела ночную рубашку и заглянула в зеркало. Однако ничего, кроме злой, сонной физиономии, не увидела. Может, и к лучшему, что его еще нет? По крайней мере, сегодня объясняться не придется.
- Ты абсолютно уверена, что хочешь спать?
Вопрос этот прозвучал столь неожиданно, что произвел эффект разорвавшейся за моей спиной бомбы. Черт! Надо было мне дверь захлопнуть. А еще лучше, закрыть на задвижку. Пришлось повернуться к двери и продрать глаза.
Мишка стоял на пороге, прислонившись к дверному косяку, и насмешливо меня разглядывал. И голос был насмешливым, что совершенно противоречило чему-то, таившемуся в глубине его глаз. Непонятно, сплю я уже или действительно у него во взгляде нечто недоброе?
- Любопытно узнать, кстати... просвети дурака, для чего тебе понадобилась ночная рубашка?
Я и забыла, что он не переносит ночнушки, совершенно отвыкла от него за два года. Он в моем сознании практически мифологизировался, превратившись в довольно туманную легенду. А теперь он здесь, рядом. И мне страшно. Страшнее, чем в первый раз.
- Давай, давай, снимай свою тряпку! - негромко скомандовал Рыжий.
- Свет погаси! - смиряясь с неизбежным, попросила я.
Он ухмыльнулся и лениво протянул руку к выключателю. Позер несчастный!
- Окно закрой, Миш. К ночи прохладно стало, - придумать задержку качественнее не получилось. Да не все ли равно? Лишь бы еще потянуть время. Просто мне страшно. Страшно мне.
- Зря беспокоишься! - Рыжий даже головы к окну не повернул. - Сейчас тебе так жарко будет - небо в алмазах увидишь!
И щелкнул выключателем.
Мои глаза постепенно привыкали к темноте. Он все еще стоял у двери.
- Ну? Ты сама разденешься или мне помочь?
- Тише! Тетя Нина услышит!
- А чего нам стыдиться? Любить друг друга - это преступление? Или мы не имеем права?