- Ну что мне делать? - периодически спрашивала она скорее у самой себя. Я выбрала момент и наконец встряла:
- Если ты сомневаешься, то пошли своего Андрея по месту его постоянной прописки.
- Нет, - вдруг сразу притихла Светка. - Ты ничего не понимаешь. Мне ведь предложение сделали. Как я могу его послать?
Ну да, конечно. Как я сразу не сообразила? Доверие, которое оказывал ей этот Андрей, потрясло Светку настолько, что она готова сдать позиции. Еще бы. Мы-то все ее давно всерьез не принимаем, а тут свеженький человек. К тому же - претендент на руку и сердце. Единственный претендент.
- Свет, а он тебе хоть капельку нравится?
- Он хороший, - жалобно вздохнула она, - красивый, умный ... Перспективный ...
- Но я его не люблю, - мне пришлось закончить эту фразу за нее.
Светка сразу ощетинилась.
- А ты Мишку любила, когда выходила за него?
Любила я тогда Рыжего или нет, знали только мы с ним. И мне не хотелось просвещать на этот счет Светку. Становилось неприятно, если она пыталась залезть в душу.
- Мне нравятся ваши чашки, Светик. Они такие милые. Особенно эти тонкие полосочки на стенках ...
- Мне они тоже нравятся, - живо отозвалась Светка. - Но мы говорим сейчас о моем замужестве. Не увиливай пожалуйста от ответа. Так ты любила Мишку или нет?!
Разумеется, любила. До беспамятства. Стала бы я выходить за него замуж в шестнадцать лет, рискуя практически всем? Мне до сих пор никто не верит, что я вышла замуж в десятом классе, и ребенка при этом не ожидалось... Только Светику обо всем этом знать совершенно ни к чему.
- Свет, - я вздохнула, продолжая рассматривать чашку, - меня Мишка даже не спрашивал, чего я хочу и кого я люблю? Он просто взял и женился. А Андрей, насколько я поняла, просит ...
Светка опять схватилась за заварочный чайник. Красивый! Ополоснула его и приготовила свежий чай.
- Я же у тебя совета прошу, - сказала капризно.
- Ты бы с родителями посоветовалась, с братом.
Она поставила чайник прямо перед моим носом. Села. Подперла щеку рукой - пригорюнилась.
- Они больше ничего не хотят об этом слышать.
- О чем? О твоем замужестве? - удивление мое было слишком велико, чтобы его скрыть.
- Понимаешь, они больше не хотят обсуждать со мной этот вопрос.
Вот теперь понимаю. Теперь все встало на свои места. Потому и Олег сбежал на свидание. И родители Светкины, такие домоседы, увеялись в кино. Она всех достала. За сутки с небольшим. Мне бы такие способности.
- Но я не знаю твоего Андрея. Я его никогда не видела. Даже слышу о нем в первый раз.
- Это не проблема, - встрепенулась Светка. - Я вас познакомлю.
И о чём говорить? Ей не докажешь, что с такими вещами не спешат, если нет любви. Ее не исправишь.
- На твоем месте, - я налила себе еще чаю - не пропадать же свежей заварке? - я бы не торопилась.
- А я и не тороплюсь, - пожала она плечами. - Это он спешит. Боится - передумаю.
- Ну, хорошо, а где вы жить будете?
- Все продумано. У него окопаемся. Он с мамой живет. Там мама - творческий работник. Полгода в командировках. Остальные полгода или в доме отдыха писателей, или на даче в Покровском.
Я почувствовала, что предсказание Олега начинает сбываться. Еще немного и окажется, что опорой мне вместо ног служат уши.
- Ну, тебя, Свет! Делай, как знаешь. Если не терпится выйти замуж, то соглашайся.
- А я и согласилась, - мило сообщила она. - Мы уже и заявление подали.
Прошло, наверное, не меньше минуты, прежде чем ко мне вернулся дар речи.
- Какого лешего ты тогда всем душу мотаешь?
- Аль! - она с возмущением посмотрела на меня. - Ты такая странная. Это же очень важный шаг. А вдруг я передумаю?
- Но после драки кулаками не машут, - я опять схватилась за чашку с чаем.
- Но могу же я передумать?
Ух! Если потреблять Светку в больших количествах, то запивать ее надо не чаем, а нашатырным спиртом. К сожалению, нашатыря под рукой не было. Пришлось еще два часа довольствоваться индийским чаем со слонами.
* * *
Я не стала пользоваться звонком, чтобы не тревожить тетю Нину. Было довольно поздно. Открыла дверь своим ключом.
Мишка выскочил в коридор.
- Это ты? Все в порядке?
- А что? Что-то должно быть не в порядке?
- Да, нет. Просто ты оч-чень рано приехала, - он повернулся и пошел на кухню. Судя по полотенцу, висевшему на его плече, Рыжий мыл посуду.
- Есть будешь? - крикнул он мне с кухни.
- Нет, - я разделась и пошла за ним, - у Светки чаю с пирожными напилась.
- Ну, что там у них стряслось? - спросил он, не оборачиваясь.
Я не ответила. Я смотрела на него. Мы так редко виделись в последнее время. У Рыжего бесконечные дежурства в клинике, ночные операции, тяжелые случаи. Иногда у меня складывалось впечатление, будто он один оперирует во всем городе. Сама знаю, что он много работает. Гораздо больше, чем другие. Подающий надежды блестящий молодой хирург. Карьерист - вот он кто. Работа, работа, работа ... А если я соскучилась? Его хватало только на то, чтобы утром и иногда вечером чмокнуть жену в нос. В кино не ходим. В театры, на выставки и подавно. Лес и на картинке можем не узнать. Хорошо, хоть изредка ездим в гости к Олегу со Светкой. Или они приезжают к нам. Слава богу, нет ребенка. Он бы рос без отца.
- Я, кажется, спросил у тебя, что там стряслось? Ты не заснула? - Рыжий мыл кастрюлю из-под рыбы.
Вот. Не даст даже немного помолчать.
- Светка замуж выходит.
- Никогда не замечал за тобой склонности острить, - Мишка взялся за ножи и вилки.
Господи. Какой же он все-таки огромный. Заполняет собой все пространство. Кухня кажется куриной клеткой, когда он здесь. Еще бы. Всего четыре квадратных метра. А столовые приборы в руках у Рыжего выглядят просто спичинками.
- Я острить и не пытаюсь. Это твоя епархия. Ей сделали предложение, и она согласилась.
- А тебя зачем звала? - покосился он на меня через плечо.
- Обсудить ситуацию.
Мне надоело стоять. Я прошла к окну, обогнув обеденный стол, и заняла табуретку, стоящую в самом углу. Всеми любимую, а потому спорную. Ее так и называли угловой табуреткой.
Мишка закончил с посудой и теперь вытирал руки чистым полотенцем. Он всегда это делал по-особому - долго и тщательно. Чем страшно раздражал меня. Меня вообще раздражала его маниакальная страсть к чистоте. Все в доме должно быть чистым до стерильности.
- И кто сей счастливчик?
- Да какой-то биолог из академического института.
- Похоже на правду.
Он примостился с другой стороны стола. Положил сильные руки на столешницу. Прищурившись, пристально смотрел на меня.
- От тебя она чего хотела?
А кто знает, чего она от меня хотела? Может, кто-то и знает. Только не я. И уж, конечно, не Светка.
- Думаю, сочувствия.
- И как? Ты ей посочувствовала? - в глазах у Рыжего начали плясать смешинки.
- Посочувствовала ... Этому биологу ...
- До чего же ты вредная, Алька! - восхитился Рыжий.
- Я не вредная. Я злопамятная.
Протянула над столом руку и вытерла клочок засыхающей мыльной пены с его щеки. Фу ... Небритый. Успел к ночи обзавестись щетиной.
Мишка поймал мою руку и крепко сжал ее.
- На грубость нарываешься?
Глаза его опасно загорелись. Давненько он так не смотрел на меня. Я уж думала - разучился. Подразнить его, что ли?
- Нарываюсь, Миш. Причем активно.
- Подожди, - усмешливо пообещал он, поглаживая мои пальцы, - вот тетя Нина заснет ...
- А она не спит? - удивилась я.
- Только заснула. Перед твоим приходом. Тебя ждала. Пусть уснет, как следует. Я ей хорошую дозу вкатил ...
Тетя Нина была Мишкиной гордостью. Он сам удалял ей эту чертову опухоль. Сначала он должен был только ассистировать. Но буквально перед операцией профессор Золотов все переиграл. Я потом разговаривала с профессором по телефону, и он пропел моему Рыжему хвалебную песнь:
- Исключительные руки! С головой вашей тетушки больше никогда ничего не случится. Михаил Анатольевич - хирург милостью божьей! Запомните мои слова, Аля. Он сейчас довольно известен, как хирург. А в будущем - это медицинское светило.
Ну, что руки у Рыжего замечательные, я знала и без Золотова. А на счет светила в медицине - в это я поверить не могла. Никак. Все понятно: и Мишка у Золотова любимый ученик, и операция - сложнейшая, шла шесть часов. Но светило? И разве имеет право врач оперировать родственницу? Никогда не слышала о нарушении сего негласного правила. Однако именно мое рыжее сокровище умудрилось нарушить запрет. Хорошо, хоть без гадких последствий. Почему Мишка сам мне ничего не сказал? Я думала, будет делать Золотов. Только после узнала, кто оперировал... Ладно! Как бы там ни было, операция прошла блестяще. Тетя Нина пролежала в клинике еще два месяца, и Мишка выхаживал ее, как малого ребенка. В результате их взаимная привязанность только возросла. Мне пришлось научиться делать уколы, чтобы ходить за теткой. Сколько же воплей издал Мишка за время этого обучения! Естественно, по поводу моих, криво приделанных к туловищу рук.
В общем, теткино здоровье досталось нам, будь здоров как. А реабилитационный период грозил затянуться примерно на годик еще. Конечно, было тяжеловато. После первого обследования тете Нине пришлось продать Милку, зарубить всех кур и переехать к нам. Кур мы съели с большим удовольствием. А вот Милку, вернее, ее потерю, искренне жалели. Хорошая корова. И ласковая.
Тетя Нина, как тяжелобольная, спала на отцовском диване. Из спальных мест оставалась только раскладушка. Пришлось нам с Мишкой срочно покупать недорогую кушетку, назанимав денег у всех подряд. Хорошо, что отец давным-давно переехал к своей Евгении. Не то для нас с Рыжим осталось бы только одно место в квартире - на коврике перед дверью.