Поднявшись на дрожащих ногах, она бросила мрачный взгляд в сторону, куда скрылась её добыча.
«Я сделаю тебе очень больно, мальчишка, — пообещала она в пустоту. — За каждую каплю пролитой крови, за каждый унизительный момент этой погони».
И не имело никакого значения, что это она сама начала эту охоту. Месть не признаёт логики — только боль.
Глава 8
Глава восьмая.
Опасные приключения.
— Скажи, Бренор, — начал я, лениво переступая через выступающий камень, — как так вышло, что, сорвавшись с такой высоты и врезавшись в каменное ложе пропасти со всей силой земного притяжения, переломав себе все кости, ты сейчас бодро шагаешь рядом со мной, будто только что вышел на утреннюю прогулку?
Мы плелись по бесконечному тоннелю уже третий час, и скука начинала разъедать сознание хуже подземной сырости. Тут явно где-то недалеко река или ещё чего в таком духе. Потому как на стенах местами виднелась плесень.
Гном хмыкнул, почесав переносицу:
— Не скажу.
— Секрет? — поднял я бровь.
— Да какой там секрет! — он раздражённо махнул рукой. — Просто я и сам не знаю ответа.
— Может, артефакт какой имеется? — не унимался я. А что, интересно же.
— Откуда у выходца из нижних слоёв артефакты? — он буквально проскрежетал эти слова, а его глаза округлились до размеров медяков. — Ты, похоже, за наше общество вообще не в курсе.
Как это говорится, тебе навязаны стереотипы. Будто все гномы крутые артефакторы и за пять секунд на коленке мы можем создать приблуду, способную убить мир.
— Да причём тут стереотипы, — хмыкнул я весело. Какой образованный гном мне попался. — Вдруг бабушка с дедушкой оставили наследство. А ты просто не умеешь им пользоваться. А оно взяло да и воскресило тебя.
— Нет у меня никаких артефактов, — процедил он сквозь зубы. — Да и бабушка моя, к счастью, жива-здорова, как и дедушка.
— Рад это слышать, — искренне ответил я. Мои-то давно на небесах. В том другом мире. Затем, после паузы, добавил: — Слушай, а вдруг это твой врождённый дар? Может, ты бессмертный?
— Ага, бессмертный, — фыркнул гном. — Где ты слышал хоть об одном бессмертном существе? Да и не до этого мне сейчас. У меня о другом голова болит.
— Расскажешь? А то вдруг смогу помочь.
— Мне нужно найти кирку, которую я где-то потерял, — пробурчал он. — Если не верну — будут проблемы. Серьёзные. Да и, кажется, одарённая была права: не стоило лезть на рожон. И зачем я вышел в свой выходной?
— Кирка твоя летела вместе с нами в пропасть. Не найдёшь ты её.
Он шёл и ругался минуты две, а когда затих, я задал вопрос, что все эти две минуты не давал мне покоя.
— И вообще, что за «одарённая»? Маг что ли? — мгновенно заинтересовался я, ухватившись за куда более интересную тему, чем пропавший инструмент.
Бренор помолчал, видимо, тоже устав от монотонности пути, и наконец заговорил:
— Дар предвидения опасности. Девушка по имени Астрид родилась с таким даром. Подобные ей появляются редко, но не настолько, чтобы становиться легендой. Обычно таких, как она, привлекают при разработке новых шахт или в сомнительных ситуациях. Они... чувствуют угрозу. Обрушится ли свод или выдержит. Благодаря им тысячи наших остались в живых. Теперь таких, как она, у нас почитают чуть ли не как высших жриц бога «Наковаль».
— Логично, — кивнул я. — Я бы тоже не отказался заранее знать, ждёт меня гибель или нет. С учётом вашей-то работы.
Вейла, шагавшая впереди, вдруг обернулась, и в её глазах мелькнуло что-то, заставившее меня насторожиться. Чего это она?
Перед нами темнел проход, от которого веяло чем-то... необъяснимо-чужим. Я замер, внезапно осознав, что в воздухе витает тот самый запах — запах надвигающейся беды.
Мне в тот момент стоило прислушаться к возникшему чувству опасности. Но, как говорится, поздно пить Боржоми… Да и меня отвлёк гном.
— Кстати о гибели, — неожиданно сказал Бренор. — Ты уверен, что нам нужно идти именно этим тоннелем?
— Без понятия. Нам просто надо было идти, вот мы и идём. Вряд ли бы кто из твоих спустился за нами. Скорее всего, подумали мы умерли.
— Да, — с неохотой признал он. — Скорее всего, так и есть.
— Если я правильно понимаю, эти одарённые занимают в вашем обществе привилегированное положение? — сменил я тему, стараясь сохранить нейтральный тон. Потому как мне отчего-то было не по себе.
— Совершенно верно, — закивал мой юный бородатый спутник, отчего борода заколыхалась в такт шагам. Так активно он кивал. С чего бы это?
— Тогда объясни мне, как выходец из низших слоёв, по твоим же словам, знаком с такой особой? — не унимался я, чувствуя, что напал на интересный след.
Гном тяжело вздохнул, и его голос внезапно смягчился:
— Мы... были одноклассниками. Пока что. У нас все дети учатся вместе, независимо от происхождения. Только когда проявляется дар... — он сделал многозначительную паузу, — тогда становится ясно, кто перед тобой: будущий правитель клана или простой шахтёр. В её случае — избранная, кому будут возносить дары. Та, кто будет спасать тысячи гномов. Та, о которой мечтает каждый.
Оп-паньки. Да он, похоже, влюблён в неё. Хе-хе. Но не будем трогать эту тему. Стереотипы стереотипами, да только никто не любит, когда лезут к нему в душу.
— Значит, у тебя дара нет, — констатировал я.
Сын Рунара резко замотал головой, и в его обычно суровых глазах мелькнула такая глубокая печаль, что у меня невольно сжалось сердце.
— А я думаю, он у тебя есть, — мягко сказал я.
— Был бы — давно проявился, — отмахнулся он, но в его голосе слышалась горечь.
— Хочешь поспорить? — внезапно остановился я, преграждая ему путь.
— Какой смысл? Камень ничего не показал, — пробурчал гном.
— Ты про Око Арканума?
— Именно.
— Но разве, когда чувствующий проводил обряд над тобой в два года, камень не загорелся хотя бы немного? — закинул я удочку, надеясь на улов.
— В том-то и дело, что светился. Причём так ярко, что все родные, кто присутствовал, были в неописуемом восторге, поздравляя отца. Он три дня с братьями пил от радости, — с некой гордостью в голосе ответил он. — Но, к сожалению, дар так и не пробудился, — последнее он проговорил менее восторженно.
Я едва сдержал торжествующую улыбку. Не только мои догадки оказались верны — сама легенда, о которой я читал в древних сказаниях, подтверждалась передо мной! Сердце бешено колотилось, кровь звенела в висках: я был на верном пути.
И, кажется, судьба наконец свела меня с тем, кто сможет пройти до конца и помочь отыскать Зерно Возрождения. Оставалось лишь проверить последние сомнения…
Разве можно назвать нашу встречу простым совпадением? Нет, это явный знак — высшие силы сами ведут меня к цели.
— Давай заключим договор, — предложил я. — Если я прав, ты примешь моё предложение. Если ошибаюсь — куплю тебе самую дорогую кирку, какую только можно найти за деньги.
— «Согласен?» — протянул я ему руку для заключения пари.
Гном поднял на меня испытующий взгляд, затем его могучая ладонь сжала мою с такой силой, что кости хрустнули.
— Согласен.
Я понимал его лучше, чем кто-либо.
Видел, как он цепляется за эту веру — отчаянно, почти безнадёжно. Поверить, что ты одарённый… а потом осознать, что всё это — лишь иллюзия. Прожить годы, лелея свою исключительность, и в один миг оказаться обычным. Пустым.
Я знал это чувство. Там, в том мире, у меня тоже были мечты. Планы. Будущее. Но…
Я уже поднял руку, готовясь поразить его молнией. «Вот будет конфуз, если он не воскреснет», — мелькнула так неподходящая мысль. Но нет, всё должно сработать. Он же только что восстал из мёртвых после падения с невероятной высоты. Этот гном — бессмертный, я в этом уверен.
В тот момент, когда заклинание уже готово было сорваться с моих губ, произошло нечто неожиданное. Из темноты выскочила огромная крыса — размером с овчарку — и впилась клыками в горло ничего не подозревающего гнома.
Я замер в ужасе. Вейла вскрикнула, но мгновенно приняла боевую стойку, начав обращение. А из небольшой ниши в стене на нас хлынул нескончаемый поток тварей. Убийца Бренора, перегрызшая ему горло, спрыгнула с его конвульсирующего тела и бросилась прямо ко мне.
В воздухе повис запах крови и смерти. Гном умер.
Тварей было так много, что мне казалось, будто сама тьма ожила и набросилась на нас. Если бы не магическое зрение, то так бы и подумал. Хотя, с другой стороны, видя количество тварей, нападающих на нас, легче мне от осознания этого факта не стало. Теперь предстояло сражаться не за теорию, а за свою жизнь.
Первое, что я сделал, когда пришёл в себя, так это пнул крысу, рванувшую ко мне. От удара она отлетела, сбивая сородичей, но её место тут же заняла новая, что ловко увернулась от летевшего в неё сородича.
Тогда я навёл на неё палец с кольцом и выкрикнул:
«Catena Fulguris» — цепная молния почти угодила ей в морду… ловкая зараза смогла увернуться в последний момент. Зато тем, кто был за ней, так не повезло. Ударив, заклинание убило как минимум четверых, далее молния растворилась. Вот в этом минус этого заклинания, слишком оно слабое, четыре цели — это её предел. Тут явно надо бить чем-то помощнее и по площади. А эта тварь чуть не откусила мне палец. Едва-едва успел одёрнуть его.
Ударил по ней молнией, пробивая череп, а после скастовал более мощное заклинание:
«Obscurum Fulgur!» — Из моих пальцев вырвался вихрь, сплетённый из ярости молний и первобытной тьмы. Он рос с пугающей скоростью, пожирая пространство, выгибаясь неестественными спиралями. Даже сквозь адский гул я чувствовал, как заклинание высасывает из меня силы с ненасытной жадностью — будто пыталось высосать душу целиком. Шёл какой-то нереальный расход маны.
С заклинанием явно что-то было не так.
Да, я вложил в него немало сил, но даже при этом я прям почувствовал, как расход на заклинание вышел далеко за рамки допустимого. Словно я не владел им на 100 процентов, а будто только выучил.