Привет магия! Пегарог. Книга третья.
Глава 1
Ирек Гильмутдинов
Привет магия! Книга третья.
«Пегарог».
Глава первая.
Знакомство.
Мы поднимались по лестнице, и казалось, что нет конца и края этим ступеням. Я, как По из мультика, уже хотел кричать: «Лестницы, ненавижу лестницы».
Битва со Скверноликим прошла не бесследно. Да, я отказался от дара, но мы все изменились. Как и что именно с нами стало не так, я пока не в курсе, но вот то, что каждый из нас получил какой-то «подарочек», в этом я уверен на все сто.
Надо понять вот что. Это дано на время пребывания в этом обрывке мира, или, когда мы вернёмся в мир Керон, «это» останется с нами навсегда. Наверняка есть свои плюсы и минусы. Вопрос только чего больше.
Когда конец лестницы был достигнут, я насчитал двести восемьдесят шесть ступеней. Вот честно, убил бы того, кто это придумал, и неважно, добрый он или просто выполнял чей-то приказ. Хоть бы поручень сделал, что ли, так нет же. Гад такой. При всём при этом не все ступени были выполнены на одинаковой высоте, что делало это путешествие более изнурительным и мучительным.
Хотя, мне кажется, в этом есть какой-то умысел. Мол, враг, пока поднимется, лишится сил и на выходе окажется менее воинственным. Как по мне, я, если и хотел договориться, то теперь точно не хочу. А вот убить — даже очень.
Обычная на вид дверь, встретившая нас в конце лестницы, оказалась не запертой. Толкнув её, мы очутились в подвале, где повсюду стояли клетки. Освещение тут куда лучше, чем в склепе.
Когда я говорю «повсюду», то имею в виду буквально повсюду. Железные, зачарованные клетки лежали как на полу, так и были подвешены на потолке, плюсом имелись те, что прикреплены к стене. Все были разных размеров.
Как я понял, двигаясь сквозь неровные ряды, это что-то типа каземата, тюрьмы для монстров. Потому как людей или хотя бы гоблинов я здесь не приметил. С другой стороны, может, ещё встречу, размеры подвала впечатляли. Зато всяких червяков, тварей с клыками, крыс невероятных размеров и прочей нечестии тут было полным-полно.
Больше всего меня впечатлило чудовище, что было приковано к дальней стене. Отдалённо оно напоминало мне пчелу, только размеры этого создания не умещались в моей голове. Она легко могла поспорить размерами своих крыльев с крыльями легкомоторного самолёта, с которого так любят прыгать парашютисты. У неё, а это точно она, была аж четыре пары крыльев. Восемь пар лап, и каждая прикована кандалами к стене. Окрас брюшка бело-голубой, не жёлто-чёрный, к которому я привык, а именно бело-голубой, отчего она выглядела как-то посимпатичнее, что ли. Её фасетчатые глаза смотрели прямо на меня.
Рядом теснились ещё два десятка клеток, где, судя по всему, томились её детёныши или подданные — я не взялся бы точно определить их статус. Все эти существа казались жалкими в сравнении с ней, их размеры не достигали и трети величественного тела королевы.
Я стоял напротив крылатой твари и любовался. Вроде да, монстр, но зараза красивый монстр. Никакого отвращения я к ней не испытывал.
В этот момент меня дёрнули за рукав.
— Господина Кайлоса, это они, — прошептал Грохотун, да так тихо, будто боялся разбудить кого-то.
— Кто они? — отвлёкся я от созерцания, сосредотачиваясь на гоблине.
— Те, кто горошины счастья на деревьях развешивали, — пояснил он, а до меня сразу дошло.
Вот почему в лесу ничего и никого нет. Кто-то посадил их в клетку. Вопрос: за что можно посадить монстра в клетку? Тем более оно должно понимать, что сидит в клетке, а не просто её ареал обитания ни с того ни с сего стал меньше. Получается, оно разумно.
— Стойте здесь и не двигайтесь, — попросил я своих спутников, а сам пошёл вперёд.
— Приветствую тебя, королева. Прости, не ведаю, как ваш вид называется и как тебя величать. Меня зовут Кайлос. Маг молнии и тьмы.
Молчание. М-да. И на что я надеялся? Откуда ей знать общий язык Керона?
— «Тораксия, королева Виссариев, но маленькие люди, или как вы их зовёте, гномы, прозвали нас Гулдум», — услышал я жужжащий голос в голове. Боли он не причинял, лишь доставлял немного неприятных ощущений. Словно пальцем проводишь по наждачной бумаге-нулёвке.
Я склонился в уважительном поклоне. Вежливость — наше всё.
— Кто пленил вас и за что? И да, прошу прощения за моё любопытство. Оно выше моих сил.
— «Всё нормально. Вы, люди, по-другому не умеете. Пока всё не узнаете, не можете принять решений, и это, с одной стороны, правильно. А запер меня в клетку хранитель этого обрывка мира, за мой отказ поглощать души смертных».
— Как Вы тут оказались? Я имею в виду не тюрьму, а этот мир. Вы ведь не тут родились. Я правильно понимаю?
Тораксия поначалу не хотела даже подавать виду, что знает его язык. Глубокое, многовековое презрение к человеческому роду пустило в ней корни — слишком уж много страданий принесли эти существа её предкам, ей самой и, без сомнения, принесут её потомкам. Яд ненависти давно прожигал её душу, оставляя лишь холодное равнодушие к их жалкой участи.
Но этот... был иным.
Что-то неуловимое, чуждое привычной человеческой природе, заставляло её внимать его словам. От него не веяло той подлой, трусливой злобой, что исходила от прочих двуногих, встречавшихся на её долгом пути. Да, она ощущала — этот юный убийца уже лишал жизни. И себе подобных, и иных. Но вот парадокс — душа его оставалась чистой, будто незамутнённый родник в глуши векового леса.
Как? Каким образом кровавые отпечатки не осквернили её? Ведь каждое лишённое жизни существо обязано было оставить след. Логика отказывалась понимать, но любопытство — этот древний двигатель всего живого — заставило её откликнуться. И вступить в диалог.
— «Мой мир», — голос её звучал, словно шелест крыльев над пеплом, — «был царством алхимиков. Мой род, Виссарий... Мы — наследие погибшей цивилизации, что стремилась выковать совершенных воинов, сочетающих стремительность насекомых с разумом человека.
Когда империя рухнула, явился Он.
Предложил моей праматери спасение — переход в иной мир. Обещание оказалось ложью. Осознав это, они ценою собственной гибели прорвали магические оковы, когда те на миг ослабли... Но бежать было некуда.
Долгие годы нас оставляли в покое. Мы поселились в глухом лесном краю, у самой границы обитаемых земель... Поверили, что свободны. Оказалось — Он просто ждал, пока род окрепнет, размножится... Чтобы потом прийти и вырезать почти всех моих детей. Наказание за неблагодарность. Оставил лишь меня да горстку слуг... Чтобы «подумали о своём поведении».
«Кабы знала тогдашняя королева, в какие сети попала... Лучше бы сгинула в пламени родного мира», — подумала королева рода Виссарий, но решила об этом промолчать. Не стоит этому непонятному человеку показывать свою слабость. Он слишком необычный мальчик, и явно интересуется не ради праздного любопытства, уж она это чувствовала, как никто другой.
— Почему отказались?
— «Пожирание душ...» — её голос вдруг стал тише, но в нём зазвучала сталь, — «это не просто убийство. Это... извращение самой природы бытия. Ты перестаёшь быть собой, становясь сосудом для чужих страхов, мыслей, боли... Мой вид... Мы не созданы для такого кощунства».
— Благодарю за столь подробные разъяснения. Вопрос. Что будет, если я освобожу вас?
«Скажу спасибо. И даю обещание, нападать не стану».
— Юмор — это, конечно, здорово. Но, боюсь, вы не в силах со мной справиться. Но не будем об этом. Я хочу сделать вам предложение. Готовы вы выслушать или мне уйти?
— «Дай-ка подумать. Нет, иди по своим делам, мне и тут неплохо».
— Что ж, рад был познакомиться, удачи вам, я тогда пошёл.
— Стой, Кайлос. Конечно, я готова выслушать твоё предложение», — раздался более шипящий звук в моей голове, видимо, это она так злится.
— Повторюсь, юмор — это хорошо. Но не всегда он к месту. Что касается моего предложения. А предлагаю я вам обрести пристанище на моих землях, — голос мой звучал твёрдо, как сталь клинка. — Под моей защитой ни единая тварь не посмеет даже взглянуть в вашу сторону. А если найдётся безумец... Он познает гнев мой, и поверьте — это будет последним, что он познает в этой жизни.
Тораксия смерила меня взглядом, полным скепсиса.
— Пустые обещания, Кайлос. Слова, не подкреплённые ни властью, ни силой.
Я понимал её сомнения. Но в глубине души яростным пламенем горела уверенность — она мне нужна. Не как союзник, не как оружие... а как нечто большее.
Решено.
Медленным движением я сбросил маскирующие чары с глаз, обнажив их истинную природу. Затем распахнул ладони перед собой — и выпустил силу, что дремала в моей крови.
На левой ладони зародился шар абсолютной тьмы, поглощающий сам свет вокруг. На правой закружилась сфера чистой молнии, извергающая ослепительные сполохи. Энергия, заключённая в них, могла обратить в пепел даже верховного архимага. Я чувствовал это. Она — тоже.
— Видишь? Я ещё зелёный юнец, едва ступивший на этот путь. Но представь... чего я достигну через десятилетие? А через столетия?
И тогда случилось неожиданное.
Тораксия склонила голову набок — так по-человечески, так неуместно трогательно, что я растерялся. Концентрация рухнула. Магия рассыпалась в воздухе искрящимся фейерверком.
Зрелище, надо признать, получилось до смешного нелепым. Но полагаю, она прониклась продемонстрированной силой.
— «Живой двухстихийник собственной персоной...» — её голос прозвучал с оттенком древней мудрости, — «в памяти моих предков хранятся знания о таких, как ты. Если не сгинешь в пламени собственной дерзости, тебе уготовано править мирами. Но беда вашего рода в том, что вы, словно магниты, притягиваете к себе беды, одним своим существованием лишая покоя власть имущих».
— Мне чужды амбиции владыки, — усмехнулся я, — да и мои желания не столь велики. Всего-навсего желаю стать самым богатым человеком в мире, из которого пришёл сюда, и только. Остальные пусть живут как хотят. А тем, кто не поймёт с первого раза... разъясню более убедительно.