— Может и оставит, — задумчиво согласился Пугало. — Видел, сколько он Алатеи вчера дал? Тысячу золотых! Я сначала подумал — шутит. Потом упросил её показать.
— Да ладно! — Лари округлил глаза. — Прям ты видел тысячу золотых? Целиком?
— Точно тебе говорю, — Фил понизил голос до шёпота. — Мешочек-то пространственный артефакт. С виду — ничего особенного, а внутри — целое состояние! Золота на всю жизнь хватит.
— Ну и ну... — Пугало покачал головой, нервно озираясь. — Да у нашего господина явно с головой не всё в порядке, если он девчонке такие суммы доверяет. — Он в очередной раз обернулся, проверяя, не следят ли за ними, но в опустевших вечерних переулках никого не было видно.
— Да это ещё цветочки, — Клык снизил голос до доверительного шёпота. — Рома-то мне рассказывал, будто господин положил ему на счёт в Чаробанке целых десять тысяч золотом.
— Да ну, брешет наш Рома! — Лари фыркнул, как бы невзначай почёсывая спину, заодно проверяя, на месте ли нож. — Откуда у нашего господина такие деньжищи? Вчерашний деревенщина, а тут вдруг — десять тысяч! Сам-то веришь?
— А вот и не врёт! — Фил оживился, доставая из-за пазухи пакет с орешками. — Он мне Казнарий как У Кая показал. Там была единичка и четыре нолика. Я потом специально к Алатее сходил — она подтвердила: ровно десять тысяч лежит.
Их разговор прервал жалобный голосок:
— Дяденьки, дяденьки, спасите! — К ним пристроился оборвыш с испуганными глазами. — Там мою сестрёнку пьяные мужики хватают!
— А ну вали отсюда, шкет, — Пугало грубо оттолкнул мальчишку. — Нас на такое не развести.
Фил ехидно усмехнулся:
— Попробуй с теми, кто покрасивее одет. Глаза разуй. Мы сами с ног до головы в рванье. Не выспался что ли?
Мгновенная перемена в поведении мальчишки была поразительна — слёзы моментально высохли, испуганное выражение сменилось холодной расчётливостью. Не успели они отвернуться, как юный актёр бесследно растворился в вечерних переулках.
— Видал? — Фил свистнул. — Совсем обнаглели. Теперь уже своих же разводят. Вот дают. Совсем совести нет.
Лари точно мрачно крякнул, проверяя, на месте ли кошель. В этом городе доверять нельзя было никому — ни плачущим детям, ни улыбающимся старикам, ни даже собственным теням. Особенно когда в кармане звенело целое состояние.
Улица была пустынна, вымощена потёртым камнем, по краям которого пробивалась чахлая трава. Ветер шевелил пыльные занавески в окнах домов, а где-то вдалеке кричала одинокая птица. Они шли неспешно, перебрасываясь редкими фразами, когда впереди показалась девушка.
Молодая, стройная, с каштановыми кудрями, рассыпанными по плечам, и в бежевом платье, которое колыхалось при каждом шаге. Она шла им навстречу, но, когда между ними осталось не более тридцати шагов, резко свернула в узкий проулок, растворившись в его темноте.
Фил на мгновение задержал взгляд на том месте, где она исчезла. В голове мелькнула досада — так близко, и всё же не разглядеть е лица. Но едва они поравнялись с тем самым переулком, тишину разорвал приглушённый плач, а следом — дрожащий, полный отчаяния голос:
— Помогите… пожалуйста…
Клык инстинктивно шагнул вперёд, но Пугало резко схватил его за плечо.
— Очередная Утка. Не ведись.
— С чего ты взял? — огрызнулся Фил, сбрасывая его хватку.
Лари беззаботно усмехнулся, указывая подбородком в сторону тёмного прохода.
— Сам подумай. Что она тут делает одна, да ещё в такое время?
Фил хотел возразить — мало ли, вдруг правда беда? Но годы, проведённые в портовых трущобах, научили его слушать не сердце, а холодный расчёт.
— Актриса… — прошептал он, разворачиваясь спиной к переулку. — Чуть не попался.
Где-то в тени, за углом, каблуки стукнули о камень — будто кто-то в досаде топнул ногой.
И они пошли дальше, оставив за спиной девичьи рыдания, которые теперь звучали уже не так убедительно. Вот только им не дали сделать и шагу.
— А ну погодите, ребятки, — раздался насмешливый голос, и воздух словно сгустился от внезапной угрозы.
Лари и Фил замерли, мгновенно оценив ситуацию. Бежать было бессмысленно — из тени домов, из-за поворотов, будто из-под земли, появились местные. Парни их возраста, с колючими взглядами и привычной к Уличным разборкам походкой. Кто с дубинкой, кто с ножом. Вооружены были все.
Впереди всех стоял тот, кто назвался Дерзким. Коренастый, с хищной ухмылкой и шрамом через бровь, он расстёгнул куртку, демонстрируя рукоять ножа за поясом.
— Меня Дерзким кличут, и вы на моей улице. — Он медленно обвёл их взглядом, будто оценивая добычу. — А теперь ответьте: чего это вы такие равнодушные? Детям в беде не помогаете, девиц не спасаете...
Как по сигналу, из переулка вышла та самая «пострадавшая» — та самая девушка с каштановыми кудрями. Теперь на её лице не было и следа испуга, только холодная злость. Она бросила на чужаков презрительный взгляд и, высоко подняв подбородок, скрылась за спинами своих.
— Иди богатеньких лохов разводи, — спокойно, но с железной уверенностью проговорил Лари. Пугало умел читать людей — по едва заметному подрагиванию века Дерзкого он понял: его уверенность нервирует главаря.
Уличная жизнь быстро учит чувствовать опасность. И сейчас чуйка главаря прям кричала: «Эти двое — не простаки, не связывайся!» Но Дерзкий был в ловушке собственного авторитета — при своих он не мог просто так отпустить чужаков.
— Ух ты, какие умненькие к нам попались, — он притворно рассмеялся, но в глазах застыла насторожённость. — Вы вообще чьих будете? Откуда такие знающие взялись?
— Не местные мы, вот и заблудились, — Лари улыбнулся, но пальцы уже нащупали рукоять «Серпа Полуночи» за поясом. — Сейчас вот покинем ваш район, и более вы нас не увидите.
Тишина повисла натянутой струной. Шпана переглядывалась, ожидая решения своего предводителя.
А в воздухе уже пахло кровью.
— Раз не местные, то придётся заплатить штраф за нарушение границ, — весело объявил коренастый паренёк, стоявший по правую руку от Дерзкого.
Глаз Лари, привыкший подмечать детали, мгновенно оценил угрозу: сальные, прилизанные волосы, шрам на щеке, привычно прищуренный глаз. Одежда с неровными подшитыми краями выдавала в нём уличного хищника. Два ножа — один на поясе, другой в голенище. И таких, как он, включая главного, было ещё четверо.
На противоположной стороне улицы, делая вид, что не имеют к этому отношения, стояли ещё семеро — расставленные так, чтобы в любой момент перекрыть путь к отступлению.
— Слушайте, идите подобру-поздорову, — голос Лари звучал спокойно, но в нём появилась стальная нотка. — Ничего мы платить не будем. Продолжите наглеть — для вас это плохо кончится.
— Да-да, — Клык шагнул вперёд, вставая плечом к плечу с другом. — Если жизнь дорога, лучше исчезните прямо сейчас.
В унисон их руки потянулись к поясам, и в следующий момент в вечерних сумерках вспыхнули лезвия артефактных кинжалов.
— Ух, как мне страшно-то, — Дерзкий преувеличенно задрожал, притворно хватаясь за сердце. — Чуть штаны не испортил.
Его шайка дружно загоготала, но смех звучал напряжённо.
— Отдавайте все монеты и эти зубочистки — и можете валить. «Сегодня я добрый», — протянул главарь, хотя его глаза говорили об обратном.
Лари и Фил переглянулись. Медленно, синхронно, они начали отступать к тёмному проулку.
— Если так нужно — попробуйте забрать, — бросил Пугало через плечо.
Сделав ещё пару шагов назад, они резко развернулись и бросились в узкий переулок. Драться на открытой улице против такой толпы — самоубийство. Но в тесном пространстве, где численность превращается в помеху... Там у них был шанс.
Тень поглотила их, а за спиной уже раздавались тяжёлые шаги преследователей. Охота началась.
Тёмный проулок, стиснутый облупившимися фасадами домов, дышал затхлым воздухом, пропитанным кисловатым запахом гнили и перебродившего вина. Узкий коридор внезапно уходил вправо, создав идеальную возможность для засады. Когда до тупика оставалось не более десятка шагов, Фил бесшумно растворился в нише за выступом стены, в то время как Флинт продолжал бежать, намеренно громко топая по булыжникам.
Остановившись резко, он развернулся к преследователям. Его лицо, освещённое бледным светом луны, пробивающимся сквозь щели между крышами, не выражало ни капли страха — только холодную уверенность. Это заставило уличных головорезов замедлить шаг. Их взгляды метались по переулку — куда подевался второй?
Ну что, ублюдки, — прохрипел коренастый верзила, сжимая в потных ладонях дубину с ржавыми гвоздями. — Не захотели по-хорошему... Теперь мы снимем шкуру с ваших трупов и заберём всё до последнего гроша!
Лари медленно развернул в пальцах «Серп Полуночи». Клинок, изогнутый подобно когтю ночного демона, казалось, впитывал в себя скудный свет — матовое черное лезвие оставляло в воздухе жирный тёмный след.
— «Глупцы», — прошептал он, и его губы растянулись в улыбке, от которой кровь стыла в жилах. — Вы сами загнали себя в могилу.
В этот момент из темноты за спинами ошеломлённых нападавших раздался металлический щелчок — Фил высвободил из ножен «Зуб Ветра». Голубоватый отблеск лезвия скользнул по стенам, как зимний ветерок перед бурей.
— Никто из вас живым не уйдёт, — тихо добавил Флинт, и его лицо в полумраке исказилось в жуткой маске, полностью оправдывая страшное прозвище «Пугало».
Тупик внезапно перестал быть их ловушкой — он стал клеткой для новых жертв.
— А ведь мы предлагали вам по-хорошему разойтись, — голос Фила звучал ледяной ясностью, — но вы, глупцы, сделали свой выбор.
Его палец скользнул по лезвию «Зуба Ветра», высвобождая голубоватое сияние, что струилось по узкому, как змеиный клык, клинку. Артефакт словно оживал в его руке, наполняя мышцы неестественной скоростью.
Движение — и мир замедлился.
Двое с дубинами едва успели развернуться, как голубая молния уже рассекла воздух. Первый бандит захрипел, судорожно хватая себя за горло — тончайший разрез от мочки уха до ключицы пульсировал кровавым ручьём, будто перерезанная артерия, хотя смертельной раны не было.