Второй в панике замахнулся дубиной, но стремительная тень уже исчезла — стальное шипение венчалось глухим ударом по черепу собственного подельника.
Тем временем «Серп Полуночи» Флинта вошёл в бедро прилизанного щёголя с мягким хрустом. Тот завыл, выронив нож, и в ужасе наблюдал, как рана мгновенно покрывалась гнойными волдырями. Они лопались один за другим, извергая зловонную жёлто-зелёную жижу, а боль... боль проникала в кости, выворачивая сознание наизнанку.
Клинок дрожал в руке, насыщаясь страхом и болью жертвы, передавая хозяину волны тёмной энергии. Лари чувствовал, как по венам растекается пьянящая ярость — не его, нет, самого артефакта, жаждущего новой крови.
Остальные четверо замерли, осознав роковую ошибку.
Но страх — плохой советчик. Загнанные в угол крысы бросаются на кошку, а эти уже понимали — назад дороги нет. В их глазах вспыхнуло то самое животное безумие, когда человек готов на всё, лишь бы выжить.
— Вы сами выбрали эту участь, — прошептал Лари, и его лицо исказилось в гримасе, достойной его прозвища.
Тупик переулка, что должен был стать их могилой, теперь превратился в арену для кровавого спектакля, где роли жертв и палачей неожиданно поменялись местами.
Предатель скользнул за спиной своего же соратника — и толкнул его со всей силы. Тот, не успев даже вскрикнуть, полетел вперёд с широко раскрытыми от ужаса глазами, прямо на лезвие «Серпа Полуночи». Сталь вошла в грудь с мокрым, отвратительным чавканьем, будто жадно пожирая плоть.
Пугало — высокий, но тощий, как скелет, обтянутый кожей — не выдержал веса налетевшего тела и рухнул вместе с ним навзничь, захлёбываясь собственной кровью.
А Дерзкий уже действовал.
Мгновение — и его нож впивается в ногу чужака. Ещё два удара — в бок, быстрых, как удары скорпиона. Переулок огласил душераздирающий вопль, но он лишь усмехнулся, наслаждаясь музыкой чужой агонии.
Флинт, с трудом вырвав клинок, попытался отмахнуться — но лезвие рассекло одну пустоту. Предатель отпрыгнул с кошачьей грацией, затем резко пнул по запястью, и смертоносный кинжал выскользнул из ослабевших пальцев, звеня по камням.
Но стоило ему схватить «Серп», как пальцы почернели, обуглились, рассыпаясь пеплом. Артефакт не терпел прикосновения чужаков — и в этот миг Флинт мысленно славил Кайлоса, заставившего их заплатить бешеные деньги за привязку. Даже чужие — а отдавать их им всё равно было жалко.
С диким рёвом, сжимая обгоревшую руку, Дерзкий выхватил кинжал левой и бросился к Флинту, всё ещё лежавшему среди острых камней.
Тем временем Фил едва увернулся от удара, но сталь всё же вонзилась в плечо, пронзив тело белым огнём боли. Однако «Клык» лишь оскалился, обнажив зубы в зверином оскале, и, развернувшись, всадил свой клинок в живот нападавшему. Раз. Ещё раз. И ещё — методично, безжалостно, пока тот не захрипел, захлёбываясь кровью.
С яростью отшвырнув умирающего, он рванулся к другу — в последний миг.
Взмах.
Лезвие рассекло спину Дерзкого с чудовищной силой, и тело рухнуло, накрыв собой едва живого Лари.
Фил сбросил одного, затем другого, подняв товарища. Те же, что стояли в тени на противоположной стороне улицы, так и не решились шагнуть в проулок — то ли страх сковал их конечности, то ли глупая уверенность, что их подельники справятся сами.
— Как ты? — хрипло выдохнул Клык, подхватывая друга под руку. Но раненое плечо предательски дрогнуло, и они оба рухнули на острые камни, ударившись спинами так, что в глазах помутнело. По переулку раскатилась отборная ругань, звонко отражаясь от мокрых стен.
Когда наконец удалось подняться в сидячее положение, Фил вдруг вспомнил о подарке, который вручил им на прощание господин.
— Погоди… Кай же дал нам зелья.
Парень с непривычно звучной для этих мест фамилией Вдовиченков достал из потайного кармана куртки два пузырька. Каждый стоил тридцать золотых — безумные деньги. Но мертвецам золото ни к чему.
Он отхлебнул первым, затем помог другу. И — о чудо! Ещё не прошло минуты, а от ран не осталось и следа.
Зелье затянуло раны, но не вернуло сил. И они, всё ещё шатаясь, поплелись к выходу, надеясь, что их окровавленные одежды и бледные лица отпугнут оставшихся.
Но на выходе их уже ждали.
И это были не уличные шпанята.
Это были матёрые волки.
Трое держали в руках арбалеты с болтами, покрытыми липкой, неочищенной отравой и слегка светились. От таких — не спасут кулоны. Артефактные болты — это вам не шутки.
Из-за спин бандитов, словно тень, выскользнула та самая девушка. Мгновение — и она, ловко обойдя чужаков, рванула в тёмный проулок. Прошло всего несколько минут, когда до мужчин донёсся пронзительный, полный отчаяния девичий крик, затихший так же внезапно, как и появился.
Перед ними с театральным поклоном возник улыбающийся мужчина.
— Добрый день, — произнёс он с неестественной сладостью в голосе, — меня зовут Пьерос Щелкун. — И, будто желая подтвердить своё прозвище, тут же щёлкнул зубами с сухим, костяным звуком. — Спрашивать, где мои люди, судя по вашей... э-э-э... одежде и крику Рози, было бы, пожалуй, излишне.
— Они сами напали, — сквозь зубы процедил Клык, чувствуя, как каждая мышца его тела напряглась в ожидании схватки. — И если вы цените свою жизнь, то отпустите нас сейчас же.
Щелкун рассмеялся — мягко, почти ласково, но в этом смехе не было ни капли тепла.
— О, какое опрометчивое заявление, юноша, — покачал он головой. — Я вижу по вашим глазам, что вы уже оценили оружие моих друзей. А потому будьте так любезны... пройдёмте со мной. Уверен, нам есть что обсудить в более... цивилизованной обстановке.
Лари и Фил переглянулись. Выбора у них не было. Они прекрасно помнили рассказы Пита о Пьеросе Щелкуне — маге земли. Да, не самом сильном, но всё же маге. Именно он держал в ежовых рукавицах все местные банды. И против его магии их кинжалы были бесполезны.
Через час они сидели в сыром подвале безымянной таверны. Странно, но их даже не связали — а только предложили воду и скудную еду, от которой парни гордо отказались. В воздухе витал тяжёлый запах плесени и чего-то ещё — чего-то древнего и зловещего... Смерти, да, здесь погибло немало народу.
Маг земли опустился за стол с театральной медлительностью, словно давая каждому жесту вес и значение. Его глаза, холодные и оценивающие, скользили по лицам пленников, будто пробуя их на прочность.
— Итак, мои дорогие гости, — начал он, складывая пальцы в изящный замок, — кто вы такие и что привело вас в мои владения?
Говорил Лари — Фил молчал, внутренне напрягаясь, пытаясь ощутить хоть малейший отклик Аэридана. Но в ответ — одна пустота, будто фамильяр отвернулся. Верить в то, что все слова Кая о помощи — пустая бравада, он отказывался. Да и магическая клятва была дана.
— Нас прислал наш господин, — ответил Лари, стараясь держать голос ровным. — Узнать, кто держит власть в Пепельных кварталах и как здесь всё устроено.
Щелкун наклонил голову, будто любопытный ворон.
— А кто этот загадочный господин?
— Кайлос.
Имя прозвучало как вызов.
— Какие вы… откровенные, — маг рассмеялся, но смех его был сухим, словно шелест опавших листьев. — Я даже удивлён. Обычно приходится отрезать пальцы, чтобы прозвучали имена.
— Отпустите нас, и за каждого получите по два золотых, — продолжил Лари, не отводя взгляда.
Щелкун приподнял брови, будто перед ним разыгрывали неожиданно занятный спектакль.
— Да неужели? Он так высоко вас ценит?
— Поверьте, — вмешался Фил, — вам будет куда выгоднее согласиться.
— Лучше вам не испытывать его терпение, — добавил Лари.
Удар пришёлся неожиданно — один из верзил, стоявших за спинами мальчишек, врезал Пугалу в спину так, что тот согнулся, а по щекам предательски побежали слёзы.
Но прежде, чем Фил успел среагировать, каменный кулак самого Щелкуна обрушился на нападавшего.
— Я не разрешал калечить, — прошипел маг, и в его голосе впервые появились стальные нотки.
— Прости, Щелкун, — забормотал верзила, потирая челюсть. — Я подумал…
— Твоё дело — бить, когда я скажу. Думать буду я.
Пьерос снова повернулся к пленникам, лицо его вновь стало невозмутимым.
— Так кто же такой этот Кайлос? То, что он маг, я уже понял.
Лари молчал, стиснув зубы от боли, и Фил взял слово:
— Он недавно в столице. Хочет разобраться, как здесь всё устроено, прежде чем вести дела.
— Разумно, — кивнул Щелкун. — И где мне его найти, чтобы получить эти… обещанные монеты?
Фил назвал адрес, внутренне готовясь к худшему — к пыткам, к издевательствам. Но вместо этого маг просто поднялся и, не сказав больше ни слова, вышел. За ним потянулись и остальные.
Дверь захлопнулась.Теперь оставалось только ждать.
И надеяться, что он сдержит слово.
Пять часов спустя Пьерос вновь переступил порог подземелья, где царил затхлый запах сырости и страха. Его база — эта безымянная таверна с подвалом — вдруг показалась ему ненадёжным укрытием. Источник нервничал, и это передавалось хозяину. Во что же он влип, — всё никак не мог понять Щелкун.
— Мы отправили сообщение, но ваш господин, кажется, не спешит, — произнёс маг земли, играя перстнем на тонком пальце. Его губы искривились в язвительной усмешке. — Видимо, не так уж вы для него ценны...
Но насмешливый смех замер в горле, когда сверху донеслись первые крики.
— А вот и наш господин соизволил пожаловать, — хрипло процедил Лари, вальяжно откидываясь на стуле. В его глазах вспыхнула мрачная торжественность. — Вам бы лучше бежать, пока есть время. В гневе он... не склонен к переговорам.
Щелкун замер, впервые за долгие годы ощутив холодок неуверенности. Наверху бушевала настоящая буря — полсотни его бойцов, закалённых в сотнях уличных стычек, теперь кричали от ужаса, их голоса сливались в единый вопль отчаяния.
— Да кто же этот ваш Кайлос?! — вырвалось у мага, и в тот же миг массивные двери подвала с грохотом распахнулись.