Портал из сгустков молний разверзся с громовым раскатом. Ну да, не удержался — и всё-таки заглянул на четвёртый этаж башни... Но, если быть совсем честным, это любопытство смотрело, а я только предоставил ему глаза. С него и спрос.
Фил, Лари и Вейла в своём волчьем обличье исчезли в сверкающем вихре. Под отвисшие челюсти и округлившиеся глаза местных авторитетов я величественно направился к выходу.
— «Адепт, говоришь?» — донёсся за моей спиной голос Щелкуна, в котором смешались ирония и невольное уважение. — Ну что ж... Интересно.
— Простая демонстрация, чтобы наш разговор не уходил в сторону угроз и прочей чепухи. Вы не смотрите на мой внешний облик, он бывает весьма обманчив.
***
Как только двери таверны захлопнулись за нами, я попросил Аэридана остаться на мгновение — не замышляют ли они чего дурного. Например, отомстить моим людям. Мало ли, авторитет у этого Щелкунчика слабый. Надо быть готовым ко всему. То, что последовало далее, стоило того.
— Кто осмелился крикнуть "Режь их"? — голос Рубанка, обычно грубый и уверенный, теперь дрожал от боли и ярости. Он сидел, сжимая окровавленное бедро, а его пальцы оставляли алые отпечатки на потёртых штанах.
Щепка, бледный как мел, залепетал в ответ:
— Это... это был Кривоног. Пит. Это он кричал.
Рубанок медленно перевёл взгляд по помещению, но искомого лица не обнаружил. Поднявшись с трудом, он заковылял к дрожащему Щепке, и каждый его шаг оставлял кровавый след на грязном полу.
— Ты уверен в этом? — его голос стал опасным, как змеиное шипение.
— Клянусь, пусть крысы перегрызут мне глотку, если вру! — выдавил из себя Щепка, отшатнувшись к стене.
Его слова поддержал другой бандит, нежно прижимавший к груди перебитую руку:
— Правду говорит. Пит сегодня заходил, прощался... Болтал про поиски лучшей доли где-то на юге.
Рубанок сжал кулаки. В его глазах вспыхнуло желание немедленно броситься в погоню, но реальность отрезвила его — все, все, кто находился в зале, были изранены, и ни один не мог сейчас даже нормально ходить.
— Ни слова об этом никому, — прошипел он наконец. — Пусть думает, что ушёл чисто. А когда мы подлечимся... — Его губы растянулись в улыбке, от которой стало холодно даже видавшим виды бандитам. — Устроим ему прощальный пир. Самый запоминающийся в его жизни.
Пока раненые с мрачным усердием начали перевязывать друг друга, Аэридан уже собирался вернуться ко мне, но что-то заставило его задержаться. Божественный фамильяр спустился в подвал — и тут же наткнулся на невидимую преграду. Не магический щит, не заклятие... Это было нечто иное. Стены здесь впитали столько смертей, что сама материя пространства кричала от боли в иных измерениях. Теперь стало ясно, почему зов не был услышан — он просто потонул в этом хоре загробных стенаний.
Словно обожжённый этим открытием, Аэридан стремительно взмыл вверх, пронзая потолки, охваченный одной мыслью — нужно становится сильнее. Кайлос во мне нуждается. Если кто-то погибнет, потому что он не услышал, это испортит их отношения, а такого он позволить не мог.
***
Мы медленно шли вдоль набережной Фениксинки, чьи воды здесь, на окраине, теряли всякое благородство. Река, столь величественная в центре столицы, здесь превращалась в унылый серый поток, наводящий тоску и мрачные мысли. Вода мутными языками лизала гнилые сваи, будто соблазняя прохожих на последний, роковой шаг.Когда мы достигли полуразрушенного причала, ко мне спикировал мой фамильяр, шепнув на ухо увиденное. В этот момент Пьерос, с непринуждённостью старого горожанина, подошёл к лавке булочника. Его движения были отточены годами — несколько монет, тёплый хлеб в руках, и уже через мгновение он раздавал булки оборванным мальчишкам, слетевшимся, как воробьи.
— Скажите, — начал он, отряхивая крошки с пальцев, — для чего вам всё это?
— Когда вхожу в чужой двор, люблю знать, кто здесь задаёт правила, — ответил я, наблюдая, как дети жадно уплетают угощение.
— Разумная позиция. Тогда позвольте спросить — вы, молодой человек, планируете вести дела в наших кварталах?
— Со временем — да. Но вы несколько ошиблись в предположениях. — Я улыбнулся, подбирая слова. — Я не собираюсь становиться вашим конкурентом или лезть в ваши дела. Мне нужна... доставка еды.
— Доставка еды? — Его брови поползли вверх. — Вы серьёзно?
— Совершенно. — Я кивнул. — Мне нужно, чтобы мои люди могли свободно ходить по всей столице, не опасаясь нападений. Учёба требует времени, а разбираться с уличной шпаной мне некогда. Вы можете обеспечить такой порядок?
— И что мне за это? — В его глазах мелькнул холодный интерес.
— Процент обещать не стану, — покачал я головой, — но могу предложить контракт. Скажем, найму сотню ваших мальчишек — поверьте, в золоте не обижу. Плюс охрана для моих заведений... — Я сделал паузу, давая ему оценить перспективу. — Конечно, можно поискать наёмников, но они народ ненадёжный. А ваши люди... они ведь прекрасно понимают, что случится, если ослушаются. Не так ли?
Он промолчал. Ответ и так витал в воздухе между нами — тяжёлый, как запах гнилой воды Фениксинки.
Река текла, дети смеялись, а мы, как два хищника, мерялись взглядами, заключая немой договор.
Пьерос медленно облокотился о потрескавшийся парапет, его пальцы вальяжно постукивали по облупившейся каменной кладке.
— Любопытно... А если я откажусь? — спросил он подчёркнуто спокойно. — Чисто гипотетически.
Я сделал паузу, давая волнам внизу проплыть ещё несколько метров, прежде чем ответить:
— Тогда мне придётся убить вас. И всех, кто придёт следом, воображая, что сможет поживиться на моём деле. — Мои пальцы небрежно провели по рукояти кинжала. — А потом я поговорю с вашим заместителем. Поверьте, после такой демонстрации они становятся удивительно сговорчивыми.
Щелкун усмехнулся, но в его глазах промелькнул холодный расчёт.
— Вы действительно так уверены в своих силах? — Он сделал многозначительный жест пальцем, описывая в воздухе круг. — Мы ведь не одни работаем.
— Понимаю, — кивнул я, притворно задумчивый. — Но когда ваши... партнёры увидят золото и контракты, которые принесут им стабильный доход — как быстро, вы думаете, они забудут ваше имя?
В тишине между нами повис невысказанный вопрос. Я же мысленно перебирал в уме все прочитанные ранее мною книги, просмотренные фильмы о крёстном отце и аналогичные ему, дабы выстроить диалог. Ну не бандит я и не волк с Уолл-стрит — но если этот мир хоть чем-то напоминал мой, то переговоры всегда следовало начинать с демонстрации силы. Только когда обе стороны понимали бесперспективность конфликта, начинался настоящий диалог.
— Вы... вероятно, правы, — наконец признал Пьерос. — Золото они действительно ценят выше любых клятв.
— А вы разве не такой? — Я наклонил голову, изучая его реакцию.
— Такой же, — честно ответил он. — Но с оговорками. Всё зависит от обстоятельств.
Мы прошли ещё несколько шагов в тягостном молчании, прежде чем он спросил:
— О каких суммах идёт речь?
— Лучше один раз увидеть...
Я достал из глубин сумки пирожок, разогретый, и от которого сразу же потянуло соблазнительным ароматом.
— Попробуйте, — предложил я, заметив его сомнение. — Не отравлен. Если боитесь — дайте своим людям, что следуют за нами.
После недолгой внутренней борьбы он принял угощение. Первый осторожный укус — и пирожок исчез в мгновение ока, как это всегда бывает с настоящей вкуснятиной. Моей вкуснятиной.
— Невероятно! — вырвалось у него. — Это... божественно! Вы это собираетесь продавать?
— Именно, — улыбнулся я. — По пять золотых за дюжину.
Его лицо застыло в немом изумлении — цена, очевидно, превзошла все ожидания. Вода внизу продолжала течь, но в этот момент между нами было заключено куда более важное соглашение, чем любая клятва на бумаге.
Благо я смог наконец-то подобрать нужную дозу «Лунного шёпота». Более проблем с потерей вкуса быть не должно.
— И поверьте, это далеко не самое дорогое из того, что я предлагаю, — продолжил я, наслаждаясь его реакцией. — У меня есть блюдо, за которое я буду просить девятьсот девяносто девять золотых. И когда вы его попробуете, боюсь, ваш кошелёк запоёт прощальную арию.
— Мой ум отказывается представить, что может стоить таких денег, — Пьерос скрестил руки на груди. — Разве что мясо кракена... но и оно не дотягивает до такой цены.
— Это называется «Маг чак-чак», — таинственно прошептал я. — Один укус — и вы познаете истинное блаженство. И поверьте, во всём мире нет ничего подобного.
— Дурман? — его глаза сузились, в них вспыхнула насторожённость. — Вы же не...
— Никакого дурмана, — покачал я головой. — Ни привыкания, ни подвоха. Я же сказал — мы с вами не конкуренты. Мне нужно только одно: безопасность для моих людей. Чтобы никто не смел к ним подходить с предложениями «крыши» и уж тем более грабить. Вот и всё. Ни больше ни меньше.
На его лице всё ещё танцевала тень недоверия. Внутренне скривившись, я принял решение — иногда нужно вложиться, чтобы получить прибыль.
— Чтобы мои слова не казались пустой болтовнёй... — Я вновь полез в сумку и достал небольшой свёрток, внутри которого лежал кусочек «Маг чак-чака» размером с яйцо — крошечный, но стоящий полторы сотни золотых.
— Вот, держите. Это примерно полторы сотни золотых.
Он аккуратно принял и заглянул внутрь, увидев несколько шариков голубоватого цвета, слипнувшихся в чём-то.
— А теперь прошу меня извинить — неотложные дела требуют моего присутствия. — Я сделал театральный поклон. — Рад был познакомиться. Мой адрес вам известен. Если решите продолжить наш разговор — буду рад видеть вас в гостях. Или пришлите представителя. Только, пожалуйста, — я брезгливо оглядел окрестности, — давайте встречаться в более... респектабельных местах. Здесь слишком пахнет отчаянием.
В ответ он весело усмехнулся — на этот раз с едва уловимым интересом.
Не дав ему возможности ответить, я раскрыл портал молниеносным жестом и шагнул в сверкающую бездну. Мне срочно нужно было узнать, чего выяснил Лари и Фил. А этот кусочек «Маг чак-чака»... Что ж, пусть работает на меня. Ведь вкус божественной пищи — лучший переговорщик в мире.