— Зато теперь я здесь...
— Ты здесь не из-за меня! — с каждым словом она всё больше переходила на крик. — А из-за этого оборванца. Да кто он тебе такой? Почему ты готов умереть ради него? Ты знал, когда шёл сюда, чем это ГРОЗИТ! — теперь её голос был полон боли, отчаяния, обиды, злости.
— Позволь помочь тебе! — Ласково проговорил я, прижимая окровавленную руку к гримуару. Кровь никак не хотела останавливаться. Переплёт жадно впитывал мою кровь, а тьма заплясала на страницах.
Вул’дан замер. Голос вдруг стал тихим и хрупким:
— Убьёшь меня снова, любимый? Я же видела, как ты на меня смотрел. Ты…
— «Abyssus VOCAT!» — выкрикнул я, и мой крик потряс своды пещеры. Это заклинание требовало высочайший концентрации и невероятного вложения энергии. В третий раз я его повторить не смогу.
Под ногами орка разверзлась бездна. Он рухнул вниз без звука, будто камень в колодец. На льду осталась лишь секира, шипящая паром. Затем растворилась в тенях и она.
Я осел на колени. Алая лужа растекалась под мной. Пегарог ткнулся мордой в разорванную плоть, и, к моему удивлению, его магия усилила мою. Рана всё-таки начала затягиваться. Похоже, с ударом секиры я получил ранение вместе с заклинанием. Вот оно и не заживало. Гадина такая.
— Она... Это была она?
— Нет, — я устало закрыл глаза. — Лишь эхо моей трусости.
Тишина. Только капли крови стучали по льду. Смех умолк. Боль — нет.
— Ты не прав, друг. — Он подлетел так, чтобы наши глаза встретились. — Ты не мог ничего поделать. Тот путь, что был уготован тенями Скверноликого, каждый должен был пройти сам.
Из тумана теней вышла она — всё та же ослепительная Лейра Вейсгард, как называл её Мубаин. Её серебристые волосы струились по плечам, а в глазах, некогда таких живых, теперь плясали холодные отсветы Скверны.
— Я не стану сражаться с тобой, Лейра, — голос мой звучал хрипло. — Ты проиграла битву с самой собой, и в этом только твоя вина.
— Тем лучше, — её губы искривились в безрадостной улыбке. — Убью тебя, заберу твою силу. Тогда ничто не помешает мне вернуться в Керон. Он познает всю мою мощь и утонет в крови.
Я с трудом поднялся на ноги, мир вокруг поплыл. Потеря крови давала о себе знать — в висках стучало, а ноги подкашивались. Передо мной стояла та, от которой я не мог оторвать глаз, невероятно красивая, но теперь в её руках сверкали смертоносные клинки и обращены они в мою сторону.
— Знаешь, когда мы победили Стража и мне дали выбрать награду... — Я убрал гримуар и достал из сумки тот мутный кристалл, протягивая его на раскрытой ладони. — «Я не забыл о тебе».
Что-то дрогнуло в её взгляде. Любопытство? Воспоминание? Она замерла, затем один из кинжалов исчез в тенях, и её пальцы сомкнулись вокруг кристалла.
— Что это? — её голос вдруг стал прежним, тем самым, каким она говорила в те дни, когда мы только познакомились и вместе исследовали обелиск. Как же он завораживает.
— Не знаю, — ответил я честно. Врать не имело смысла — она бы почувствовала. — Но он для тебя в этом уверен.
— Спасибо за этот странный подарок, — её голос вновь стал ледяным. — Но это не отменяет того, что ты бросил меня на растерзание ему.
Клинок взметнулся в воздухе, остриё устремилось к моему горлу.
Я не был самоубийцей. До последнего мгновения надеялся, что кристалл сработает. Но всё же пальцы уже сложились в нужно последовательности, готовые активировать защиту.
Мои губы беззвучно шепнули:
— Прощай.
Как вдруг лезвие остановилось в сантиметре от кожи.
Кристалл в её руке вспыхнул.
***
Сознание Лейры.
— Выбрось кристалл! Он высасывает твои силы! Это ловушка! — голос Савины, пронзительный и истеричный, резал сознание, как ржавый нож. — Убей предателя! Если не сделаешь этого — тебя снова ждёт алтарь!
В те первые моменты, когда она только проиграла, её одолевали сомнения, и некая сущность, видя, что уговоры не срабатывали, помещала Дочь ночи на алтарь боли, начиная медленно резать на кусочки и всячески издеваться над ней, чтоб злоба и обида в ней разгорались с утроенной силой.
Лейра вздрогнула, будто её ударили током. Внутри разгоралась борьба — между яростью и внезапным прозрением.
— Но он... не виноват. Это я поддалась тебе. Это моя вина.
Голос бывшей подруги стал зловеще-медленным, обволакивающим сознание ядом:
— Тогда твоя мать разделит твою участь. Помнишь, сколько она выстрадала из-за тебя? Теперь она отправится на алтарь вместе с тобой.
Лейра ощущала, как кристалл в её руке пульсирует, создавая защитный барьер между её разумом и ядовитыми угрозами. И вдруг — озарение.
Безжалостная убийца из клана Чёрный Полумесяц мысленно усмехнулась.
Как она могла проиграть родной стихии? Всё, что ей показывали, было ложью. Да, она убивала отца Савины, но...
— Я вспомнила. Тебя тогда вообще не было в комнате. Ты соврала мне. Заставив думать, что я виновата в твоей смерти. Ты сама наложила на себя руки.
Тени в сознании дрогнули.
— Я не убью его. Он ни в чём не виноват.
Твёрдость в этих словах была подобна удару клинка. Призрак Савины замер, затем начал расплываться, как чернильное пятно в воде. Вместе с ним исчезала и слепая ярость к Кайлосу, оставляя после себя горькое осознание правды.
Она стала свободна от оков.
Но цена этой свободы оказалась слишком высокой — теперь ей предстояло жить с осознанием всех совершённых ошибок. Последнее, что она почувствовала перед тем, как сознание полностью очистилось, — тёплую влагу на щеках.
Слёзы.
Впервые за долгие годы — настоящие.
***
Свет, вначале слабый, как утренняя заря, разгорался с каждой секундой, выжигая тени, опутавшие её душу. Лейра отступила, потом ещё шаг. Её лицо исказилось от боли — девушка беззвучно кричала, корчась в агонии.
А потом...
Свет погас.
Передо мной стоял, то есть весел в воздухе прозрачный, едва светящийся силуэт. Лейра. Настоящая. Она улыбнулась, той тёплой улыбкой, что я видел в те краткие моменты, когда мы сидели у костра. Когда сражались со стекляшками.
Образ медленно исчез.
Вместе с ней растаяло и проклятое подземелье. Я очнулся в пустой комнате, где на полу лежало бездыханное тело Лари. Серп Полуночи в его руке осыпался пеплом.
Всё было кончено.
Но куда ушла её душа?
Той, в которую я, возможно, действительно бы влюбился...
Осталось только эхо её прекрасного голоса и светлый образ в моей памяти.
Тихий шёпот в пустоте.
И кристалл, что теперь лежал на полу — мутный, потухший, ставший просто куском стекла. Я уж было отвернулся, как вдруг в нём возникла пульсация, настолько маленькая и резкая, что обычному человеку её никогда не заметить, но мне, магу молнии.
Я легонько похлопал Лари по щекам, пока его сознание медленно возвращалось из пучины забытья. Когда его веки наконец дрогнули и открылись, в глазах читалась полная растерянность — он явно не понимал, почему оказался распластанным на холодном полу.
— Подъём, красавчик, — сказал я, помогая ему приподняться. — Всё кончено.
— Господин... — он хрипло прошептал, с трудом опираясь на локти. Взгляд его метался по комнате, будто пытаясь собрать разрозненные воспоминания. — Что... что произошло? Почему мы здесь?
— Лучше расскажи, как ты себя чувствуешь? — я намеренно избегал прямого ответа, наблюдая за его реакцией. — И что последнее помнишь?
Пока он собирался с мыслями, я осмотрел себя. Рубаха была разрезана в том самом месте, куда вонзилась секира Вул’дана. Хм. Значит, если бы тот удар оказался смертельным, моя история закончилась бы прямо здесь. Логично, хоть и не слишком приятно осознавать.
— Чувствую себя так, будто неделю пил самую отвратительную бражку в таверне «Рыгающий гоблин», — пробормотал Лари, потирая виски. — А что касается воспоминаний... Ко мне приходила одна... особа. Красивая. Обещала сделать магом, если я... — он запнулся, — если я проткну вас ножом. Когда отказался, начались кошмары. А дальше — только тьма.
— Понятно, — кивнул я, помогая ему подняться на ноги. — Пойдём к остальным. Они уже, наверное, с ума сходят от волнения.
Когда мы вышли наружу, наша небольшая компания тут же окружила нас, осыпая вопросами. В глазах друзей читалось беспокойство, смешанное с любопытством.
— Давайте не здесь, — я поднял руку, останавливая поток расспросов. — Пойдёмте в дом. Там всё расскажу.
Расположившись в уютной гостиной у камина, я начал свой рассказ, намеренно опуская наиболее мрачные детали. Когда повествование дошло до схватки с Вейлой и Грохотуном, мои спутники тут же принялись клятвенно уверять, что никогда не поддались бы подобному искушению.
— Вот такие дела, — подвёл я итог, делая глоток ароматного травяного отвара, чьи успокаивающие нотки лаванды и шалфея мягко обволакивали сознание.
— И что нам теперь делать? — Рома нервно вертел в пальцах серебряный кулон, его обычно спокойные глаза отражали тревогу.
— Да что вообще можно сделать? — растерянно развёл руками Фил. Его кинжал «Зуб ветра» лежал на столе, отбрасывая синеватые блики на полированную поверхность. Угрозы я от него не ощущал. Получается не повезло только Лари.
— Скажите, все ли свои артефакты вы приобрели у того самого оружейника?
— Только клинки, — ответил за всех Алатея. — Остальное брали в соседней мастерской.
— Тогда всё в порядке. Так, — хлопнул я себя по коленям, вставая. — На сегодня достаточно — всем отдыхать. Завтра нас ждёт немало хлопот.
Ко мне подошёл Руми и протянул свой меч.
— Чего? — не понял я, зачем он протягивает мне меч.
— Ну… это…
— Нормально с ним всё.
Он облегчённо выдохнул и убрал его в ножны.
С неохотным ропотом компания стала расходиться. А я в тот вечер спал удивительно крепко и сладко. Мысль о том, что Лейра наконец свободна от цепей тьмы, что её душа обрела покой, подарила мне одну из самых безмятежных ночей за долгое время. Последнее, что я помнил перед сном, — тёплое мерцание свечи и лёгкий шелест занавесок у открытого окна, будто сама ночь желала мне спокойных сновидений.