— Спрашивай, вижу, что неймётся, — вытерев руки об халат, он скрестил ногу на ногу.
— Кто вы?
— Ты же уже догадался, так чего спрашиваешь? Хорошо, повторюсь. На сегодняшний день в мире Керон известен как Эльрикас Серебряный Лист, архимагистр Алхимик.
— Вы хранитель этого мира?
— И да, и нет. Тут всё сложно, давай пока не будем затрагивать эту тему.
— Что это за мир?
— Обрывок мира, где я когда-то жил. Он мне очень нравился, вот я и собрал его осколки как мозаику и создал то, что ты видел.
— Для чего нужны обелиски?
— Разве тебе не интересно самому докопаться до истины? — откусил он половину беляша и запил отваром. Да с таким аппетитом, будто не ел лет пять. А те три порции, что совсем недавно исчезли в его отрубе, не-е-ет, не было такого.
— Допустим. Что с Крианой? Она жива?
— И да, и нет. Но всё, что с ней произошло, — это только её выбор. И нет, спасти её не выйдет, по крайней мере сегодня. Не заморачивайся на ней, у тебя и без того проблем выше крыши.
— Мне надо ещё с кем-то сражаться?
— Нет, ты победил всех стражей печати. Теперь она твоя.
— Где остальные, вы мне, конечно, не скажете?
— Не-а.
— А если пирожков приготовлю? С вишнёвым вареньем?
— А давай. Если понравятся, то дам подсказку, где найти следующий. Но смотри, никакого лунного шёпота, — погрозил он мне пальцем.
Пока я занимался тестом, в голове, словно пчёлы, роились миллионы вопросов. Что спросить? Что узнать? Какой задать первым, какой вторым?
Я вновь замесил тесто — на этот раз для пирожков. По правде говоря, рецепт мало чем отличался от теста для беляшей — та же воздушная текстура, тот же золотистый оттенок после обжарки. Ловкими движениями я наполнил каждый кружок теста ароматным вареньем, аккуратно защипнул края и один за другим опустил их в кипящее масло.
Масло зашипело, будто недовольное таким вторжением, но вскоре смирилось, обволакивая каждый пирожок аппетитной румяной корочкой.
— Скажите, а другие обелиски вы охраняете?
— Нет. Мой только этот. Кто правит в других, я не в курсе. Мы, так сказать, каждый сам по себе. За всю свою жизнь я узнал место нахождения только одного обелиска. Мог бы и больше, но мне лень этим заниматься.
Подав пирожки на стол, я принялся ждать.
— Чтоб меня демоны в гости не звали, как же это вкусно. Ягоды из Чёрного бора? — Я кивнул.
— Ай, вкуснятина какая. Так и быть, дам подсказку. Готов запоминать?
— Да.
— Так внимай же, отрок.
— Я не вода…
— Погодите, уважаемый Эльрикас, может, сначала дожуёте, а то нечленораздельно как-то. Вдруг ещё подавитесь.
— Оф, ну не инфересфо с тофой.
Прожевав и осушив кружку с отваром, он выпрямил спину, прочистил горло и с интонацией произнёс, а я запоминал:
«Я не вода, но в воде живу,
Не свет, но свет во мне тонет.
Я тихий страж забытых лет,
Где каждый сам себе закон».
— Запомнил, молодец. Чего застыл как истукан и зенками так хлопаешь, готовь ещё партию. А по поводу загадки… Ничего, ты парень умный, разберёшься и ответ найдёшь. И это смотри у меня, старайся, вкусно готовь, а то сокровищницу не отопру. Ты ж наверняка туда за наградой собрался.
Деваться было некуда, пришлось готовить. Да даже если бы не было сокровищницы, попробую такому откажи. Я себе враг что ли?
— А можно я, пожалуйста, Тораксию заберу?
Я прекрасно понимал, если он захочет, я отсюда не выйду. От него такой силой веяло, что мой источник трясся, как кролик при виде волка. А потому лучше спросить, попросить, всё вежливо и с почтением.
— Забирай, — махнул он откусанным на половину пирожком, отчего капля варенья упала ему на халат, но не долетела, вернувшись обратно на пирожок. — Она всё равно непослушная. Не вышел из неё страж, — вместе с тем кинул мне кольцо. Когда выйдешь отсюда, поместишь в него. Это пространственный артефакт из того мира, откуда её род. Так сможешь перенести её с выводком в Керон.
— Благодарю.
— Ну всё, Кай, мне пора. Дела ждут, а время, как водится, не ждёт. — Старик поднялся, ловким движением сгрёб приготовленные мною пирожки в свою потёртую дорожную сумку и направился к выходу, его плащ колыхнулся, словно крыло ночной птицы. Миг назад он был одет в домашний халат. Хотя чему я удивляюсь?
— Сокровищница — за той комнатой, — кивнул он в сторону помещения, где недавно переоблачался. — У тебя час. Не больше. После — и этот мир канет в небытие. Бери что душе угодно, но помни: далеко не всё блестит золотом. Истинная ценность часто скрыта под личиной обыденности. Понимаю, ты кипишь вопросами, но расспросишь в следующий раз. Честно — меня уже ждут. И да… когда в следующий раз будешь в Чёрном бору — пирогов пеки побольше. А то этот скряга-старик ни крошкой не делится.
— Обязательно, — только и успел выдохнуть я, как его фигура растаяла в воздухе, словно утренний туман.
Может, ну его этот Чёрный Бор, если там такие личности пирогами балуются? Мало что ли магических лесов в округе. Найду себе ещё пристанище.
Простояв несколько мгновений в оцепенении, я механически принялся наводить порядок. Вымыл посуду (не знаю, что меня на это подвигло — казалось, будто невидимый долг повелевал), убрал остатки продуктов, добавил на стол ещё несколько яств — на всякий случай — и лишь тогда направился к заветной двери.
И вот тут… Мой разум отказался воспринимать увиденное.
Мать моя женщина, отец мой мужчина… ЭТО ВСЁ — МОЁ?
Глава 3
Глава третья.
Возвращение короля.
Склеп Шепчущих Колонн
Тяжёлые шаги эхом разнеслись по древнему склепу, когда Балмор Громовой Горн, архимаг земли и повелитель каменных глубин, пересёк его порог во главе своего отряда. Он никогда не ступал на эту проклятую землю прежде, но знал её историю — знал, как многие до него бросали вызов Скверноликому, и как все они навеки остались в этих стенах, став частью мрачной легенды.
Тишина.
Она висела в воздухе, густая, давящая, до мурашек пробегающая по коже. Командир отряда уже понял — чужаки, пришедшие сюда, обладали невероятной мощью. Они явились не за зерном, не за сокровищами. Они пришли закрыть обелиск, и, как ему кажется, это проделки другого королевства. Кто-то прознал и послал отряд лишить их этого преимущества. Как же он хочет поговорить с ними по душам.
Отряд шёл в центре зала, как вдруг пространство всколыхнулось, и из клубящихся теней разверзся портал. Из него ступила девушка — изящная, прекрасная, с глазами, полными холодного огня.
И от неё веяло такой силой, что у Балмора сжалось сердце, а источник сам потянулся к ману-кристаллу в навершие молота, готовясь отдать жизнь носителя подороже.
— Оно даровало мне силу, о которой только можно мечтать, — её голос звенел, как лезвие по стеклу, — и я хочу немного... поразвлечься. Но, увы, этот мир скоро канет в небытие, и мне не удастся насладиться игрой в полной мере. А потому... Я дарую вам жизнь. Взамен вы передадите кое-кому кое-что.
Она играючи надавила своей волей — и все гномы как один рухнули на колени. Её смех, звонкий и леденящий, разнёсся между колонн, будто сотни призраков вторили ему. Бывалые воины, прошедшие многие битвы, впали в настоящий шок. Им ещё не доводилось встречать кого-то такой силы.
— Передайте Кайлосу... Я жду нашей встречи. С нетерпением.
Балмор, с трудом подняв голову, набрался духу:
— Кто это и от... От кого передать?
Девушка задумалась на мгновение, затем улыбнулась — и эта улыбка не сулила ничего хорошего.
— Хм-м... Передай от Лейры, а Кайлос… Это тот, за кем вы так безуспешно гонитесь.
И прежде, чем эхо её слов успело затихнуть, она растворилась в тенях, оставив после себя ледяной ветер и невысказанную угрозу, а самих гномов выкинуло за пределы мира.
Отряд пришёл в себя, медленно осознавая страшную истину — они вернулись домой.
Но не в тёплые залы крепости, не под сень родных сводов — а в самое чрево каменной бездны, к подножию древнего обелиска.
Того самого, которого больше не существовало.
На его месте зияла пустота — грубая, нелепая, словно вырванный клык из пасти великана. Стены пещеры, веками хранившие священный монолит, теперь смотрелись сиротливо, будто осиротевшие стражи.
Шок. Неверие. Ярость. Они не справились. Они подвели свой народ. Короля. Самих себя.
— Нет... — зарычал кто-то из воинов, и это слово, полное отчаяния, вонзилось как игла в сердца остальных, заражая их.
Обелиск исчез. А вместе с ним — и надежда.
Лязг металла, скрежет зубов. Члены отряда резко развернулись. Те, кого они столько времени преследовали, теперь стояли перед ними. Великий Наковаль дал им шанс отомстить.
Вспыхнули боевые ауры, разом, будто по незримому сигналу. Руны на оружии и доспехах вспыхнули алым, синим и изумрудным пламенем, напитываясь магической энергией. Воздух затрепетал от сгустившейся мощи.
Будет бой.
Не схватка — резня.
Не битва — избиение.
И кто кого — вопрос открытый.
— Отряд, к бою, — закричал Балмор, вскинув молот вверх.
***
За полчаса до роковых событий...
Я замер посреди покоев, чьи размеры внушали почтительное оцепенение. Богатство, сваленное здесь в живописном хаосе, могло бы ослепить и короля: сундуки, набитые самоцветами, что переливались, словно вымытая люстра из хрусталя в гостиной мамы. Древние свитки, оплетённые серебряными и не только застёжками; фолианты в переплётах из шкур неведомых существ. Слева была свалена золотая посуда, отполированная до зеркального блеска. У стены стоял стол, заставленный склянками с зельями, в которых пульсировал странный свет... Прочёл одно, и дыхание перехватило. «Зелье молодости» — выпей, и тебе снова пятнадцать.
Мелкого шрифта не было, но я почему-то был уверен. Там не всё так просто. Выпьешь, и все твои труды по раскачке источника вернутся к началу. Нет уж, спасибо.
Но больше всего меня заинтересовали ящики с синими шариками — мягкими, податливыми, слегка упругими, будто капли смолы, застывшие под солнцем на коре дерева. Они странно напомнили мне «лизуна» — ту самую игрушку из детства, что растягивалась, как жвачка для великана.