Благо всё это есть на кухне.
Так-с. Что там с ритуалом:
Произнесите: «Как корни помнят землю, как лист ловит свет – так ум мой вберёт знание».
Дайте настояться ровно 33 секунды.
Вроде ничего сложного. Справлюсь. Я как-то раз сам лапшу сварил. Тесто замесил, порезал, правда, не так тонко, как это делала мама, и овощи к тому же забыл обжарить. А так ничего, даже вкусно получилось. Эх-х. На меня накатила грусть. Как там она? Сначала моя болезнь, а когда я вроде только встал на ноги… Меня сбивает машина. Надеюсь, она справится. Она сильная женщина. Женщины в таких вещах вообще сильнее мужчин. Тут и спорить не о чем. Ну вернёмся к записям.
Эффект:
Вкус — холодный ментол с послевкусием жареных каштанов.
Через 3 минуты после употребления:
Текст запоминается с первого прочтения.
Сложные заклинания «раскладываются» в голове, как чёткие схемы.
Побочный эффект – глаза начинают светиться бледно-зелёным (исчезает через час).
Важно!
1. Пить только до полуночи — иначе вместо знаний приснятся пророческие кошмары.
2. Запрещено смешивать с эльфийскими энергетиками (возможен взрыв мозга в прямом смысле).
«Пять веков назад адепт-недоучка выпил двойную порцию перед экзаменом — и тут же процитировал все учебники библиотеки... в обратном порядке. С тех пор дозировку не меняют» Вспомнил я приписку на полях поварской книги. Да уж надо быть аккуратнее. Алхимия это вам не шутки.
Когда прочитал рецепт и вообще с появлением Розетты меня поразило то, что в этом мире существует все те же сельскохозяйственные культуры, что и в моём мире. Я имею в виду картошку, кукурузу, помидоры и прочее. Не уж-то какой попаданец попал сюда в своём теле? И, скорее всего, это был дачник с чемоданом семян. По-другому объяснить такое совпадение я никак не могу.
Так за размышлениями я дошёл до опушки леса. Достав кольцо, я на всякий случай надел его, придерживая большим пальцем. Мало ли какие звери тут бродят. Обычно рядом с людьми звери стараются не жить, уходя вглубь леса, но тут всё не как у людей. А значит, надо быть настороже.
Вообще вначале я хотел попросить учителя со мной сходить, но тот уехал к гномам по делам, а взять меня с собой никак не мог, так как я в этот момент находился в башне. Открывать он, по-видимому, не захотел, и правильно. Я учил первый свой барьер, и это оказалось куда сложнее, чем я думал. На него у меня ушло почти две недели, прежде чем Фулгурис произнёс: «Такое себе, но так и быть принимаю».
Войдя в лес, я шёл по натоптанной тропинке, пробиваться напролом при моём росте и телосложении — то ещё удовольствие. Вообще, благодаря генам я расту крепким малым, плюс каждое утро вешу на турнике для увеличения роста. К сожалению, пока только вешу, подтянуться сил не хватает. Это тоже интересно. Я могу разрушить стену бросив в неё разряд молнии, но поднять голову выше перекладины не в силах.
По поводу его установки в комнате Торгус выслушал мои доводы и не сумев возразить, отдал распоряжение кузнецу Сигриду сделать то, что я прошу. Я же лишь сослался на одну из книг, что прочёл в его библиотеке. Стараясь не сильно вдаваться в подробности, дабы не палиться.
Не прошло и получаса, как я оказался в глубине Чёрного бора. Нет, я понимаю, что маленький, во мне росту метр двадцать два. Но будь я даже под два метра деревья в равной степени казались гигантами. Их высота составляла не меньше восьмидесяти метров. В нашем мире, конечно, есть и повыше деревья, но всё равно впечатляет. Гуляешь как будто среди высоток, скрывающие собой солнце. Также заметил, сам лес не смешанный. В основном здесь растут хвойные деревья. Кустарники вместе с тем всего двух-трёх видов. А самое приятное — это воздух. Так-то я попривык к нему, но оказавшись здесь, остановился и несколько раз глубоко вздохнул — какая красота.
И так Женя, тебе нужно найти в первую очередь Лепестки огнедума, — проговорил я вслух. Когда я так делаю, мне всегда легче думается. Небольшие полупрозрачные лепестки цвета тлеющих углей, испещрённые золотистыми прожилками. В темноте слабо пульсируют, словно дышат. При прикосновении тёплые, но не обжигают.
Полагаю, при том, что здесь почти не пробиваются лучи солнца найти его будет не сложно. Мой путь лежал к поляне «сгоревших снов». Название будто сошло со страниц мрачной баллады. Почему она так называется без понятия в книге об этом не было записей. А ещё самое дурацкое я до сих пор не выяснил, как звали жену Флоки. Очень некрасиво с моей стороны.
Чтобы дойти до неё, мне нужно пройти через два оврага и свернуть на тропинку, что проходит меж деревьев, выглядишь словно два воина скрестили мечи. Буквально через час я стоял на той самой тропе. Причём вполне сносной. Ходят здесь понятное дело нечасто, но достаточно, чтобы тропа угадывалась. Деревья, которые были описаны, и вправду походили на скрещённые клинки. Немного полюбовавшись, я пошёл дальше. Время ближе к полднику, и пора бы поторопиться.
Когда я наконец ступил на поляну, дыхание перехватило. Пространство размером в половину футбольного поля было выкрашено в абсолютный чёрный цвет — трава, кусты, даже воздух казался гуще и темнее. Будто кто-то вырвал страницу из книги бытия, оставив после себя пустоту в форме ландшафта. Невероятное зрелище после нескольких часов путешествия по изумрудно-зелёному лесу.
Первый шаг на чёрную землю — и ноздри заполнил едкий запах гари. Затем решил проверить догадку. Я отступил — запах исчез. Снова шагнул вперёд — и пламя, которого не было, обожгло лёгкие. Хм, не показалось, здесь и вправду какой-то невидимый барьер. Деваться было некуда. Вновь пошёл вперёд, и в нос мгновенно ударил стойкий запах сгоревшей травы и тлеющего дерева.
Интересно, хотя сам запах напрягал. Пришлось дышат через рот.
«Где же ты, мой огненный цветок?» — вполголоса напевал я, методично прочёсывая поляну.
Пришлось дышать ртом, словно пловцу перед нырком.
Согласно рецепту, нужно было произнести три забытых слова. Первое — "Ил-де-рот" (на языке алхимиков это означало "я вижу твой свет"). На седьмом шагу среди угольно-чёрных зарослей мелькнул алый блик.
Я ускорил шаг, шепча быстрее. Второе слово — "Аш-та-нар" ("рождённый из пепла") — заставило воздух над землёй дрожать, как над раскалённым железом.
И наконец, склонившись над странным кустом (ровно моей высоты), я прошептал последнее заклинание:
— "Фир-ин-вель" — "разреши мне взять".
Мир замер.
Чёрные листья размером с капустный кочан разошлись в стороны с почти церемониальной медлительностью, открывая взору цветок невероятной красоты. Его лепестки переливались всеми оттенками пламени — от кроваво-алого до солнечно-золотистого. Внутри мерцали золотые прожилки, пульсирующие в такт моему дыханию.
Я застыл, заворожённый. Едва в последний момент, когда лепестки начали медленно смыкаться, я опомнился и аккуратно сорвал три штуки, уложив их в серебряную шкатулку, выстланную магическим шёлком. Он при соприкосновении не горел.
Следующие три часа пролетели как один миг. Я, словно зачарованный, бродил по поляне, отыскивая новые цветы. Удивительно, но усталости не было — только странное ощущение, будто я пью солнечный свет, которого так не хватало в этом тёмном лесу.
"Интересно, — подумал я, рассматривая очередной пульсирующий лепесток, — если их поджечь, будет ли пламя или... знание?"
Но проверять не стал. Время для экспериментов ещё придёт.
Наполнив шкатулку до отказа, я щелчком защёлкнул крошечный замочек, украшенный знаком молнии. Подняв глаза к небу, увидел, как последние лучи солнца сдаются под натиском серебристой луны, будто старый воин уступает место молодому претенденту на трон.
Теперь мой путь лежал к Тропе Старого Алхимика, что вилась, как змея, между древних сосен, ведя к заветному Омуту Тихих Мыслей.
Когда я ступил на берег, луна уже царила на небосклоне, и странное дело — там, где солнечные лучи не могли пробиться сквозь хвойный полог, лунный свет лился свободно, окутывая всё вокруг призрачным сиянием.
"Фацум манум" — ручной факел, подарок Торгуса, — лежал нетронутым в сумке. Его магическое пламя могло осветить двадцать метров вокруг, но в этом волшебном свете не было нужды.
Омут лежал передо мной, чёрный и неподвижный, как зеркало забытого бога. В его глубинах отражалась луна, а вокруг неё, словно лодочка из серебряной бумаги, покачивался единственный лист мудроцвета.
"Странно, — мелькнула мысль, — мог бы поклясться, что их три..."
Раздеваясь, я бережно повесил кольцо на цепочку — последний подарок отца перед моим отъездом. Сигрид, осмотрев её когда-то, снисходительно заметил: "Для человеческих рук — искусная работа".
Левую руку я облачил в перчатку из паучьего шёлка — прикосновение голой кожи могло обратить драгоценный лист в прах.
— "Мне знать, тебе цвести", — прошептал я, скользя в воду, что оказалась тёплой, как парное молоко.
Тренировки последних месяцев давали о себе знать — я легко плыл, держа в одной руке лист, другой рассекая воду.
Три года... Всего три года этому телу, но душа помнила девять лет в инвалидном кресле. Каждое утро, встречая рассвет пробежкой, я благодарил судьбу за этот дар — возможность чувствовать землю под ногами, ветер в волосах...
Торгус поначалу ворчал, но, видя моё упорство, однажды преподнёс лазурное зелье — эликсир, усиливающий связь между источником магии и мышцами. С тех пор каждое упражнение давало вдвое больше пользы.
Я уже почти достиг берега, когда ледяные пальцы сомкнулись на моей лодыжке.
Вода хлынула в рот, перекрывая дыхание. В панике я сжал лист — и о чудо! — он не тонул, словно сделанный из лунного света.
"Когда же я наконец вырасту и смогу дать отпор?" — пронеслось в голове, пока я отчаянно барахтался, чувствуя, как лёгкие горят от нехватки воздуха.
В тот миг, когда казалось, что тьма окончательно поглотит меня, перчатка на левой руке вдруг засияла голубым — защитные руны, о которых я и не подозревал, активировались. Цепочка на шее нагрелась, и хватка ослабла. Я рв