Но настоящий интерес представляли двое что вышли вперёд.
Слева стоял мужчина лет пятидесяти, облачённый в парчовый кафтан цвета морской глубины, отороченный мехом белого песца. Его длинные, как ночное небо, волосы были перехвачены серебряным обручем с сапфиром. Но взгляд невольно притягивало массивное кольцо на правой руке — золотой змей, кусающий собственный хвост, а на её голове таился голубой камень. В его глубинах бушевал миниатюрный океан — волны яростно бились о невидимые берега, а в толще воды мелькали тени неведомых существ.
Кстати, об этом. Ещё лёжа в резной дубовой колыбели, я сделал удивительное открытие — моё зрение обладало невероятной остротой. Сквозь полумрак комнаты я отчётливо различал мельчайшие детали: каждую трещинку на потолочных балках, тончайшие паутинки в углах, даже микроскопических клещей, копошащихся в древесных порах.
Это было зрение, перед которым бледнели возможности лучших микроскопов моего прежнего мира. Я мог:
Различать отдельные чешуйки на крыльях ночных бабочек. Видеть, как пылинки медленно кружатся в луче закатного света. Наблюдать за передвижением мельчайших почвенных клещей.
Особенно завораживали пауки-сенокосцы, чьи тонкие ножки казались мне толстыми, как верёвки, когда я рассматривал их во всех подробностях. Их сложные глаза, состоящие из сотен крошечных линз, отражали свет, как драгоценные камни.
Иногда, чтобы проверить границы своих возможностей, я:
Следил за полётом отдельных пыльцевых зёрен. Различал текстуру на крыльях комаров. Видел бактериальные колонии на поверхности подгнивших фруктов.
Мать пугалась, когда я внезапно начинал смеяться, наблюдая за невидимыми для других комедиями микромира. Отец же, хмурился и успокаивал мать, мол, маги, что с них взять.
Этот дар стал моим первым магическим проявлением — задолго до того, как я научился ходить или говорить. И хотя тогда я ещё не понимал всей необычности своего зрения, инстинктивно чувствовал — мир гораздо сложнее и интереснее, чем кажется обычным людям. Или все об этом уже знают, а я просто заново изобретаю велосипед. Хм-м, а это идея. Интересно здесь есть велосипеды? Если что надо будет обязательно запатентовать. Если, конечно, здесь есть патентное бюро. Эх, — я мысленно вздохнул. Как тяжко быть попаданцем. Так я опять отвлёкся. Тут вроде как драка намечается, а я всё о своём, о власти над миром, богатстве и куче принцесс. Хе-хе.
Справа находился его спутник — мужчина около тридцати (хотя ему легко могло быть и двести, всё-таки мир-то магический) в мантии напоминающую по цвету мокрую землю. Ну цвета грязи я имел в виду если что. На груди красовалась эмблема — земляной голем державший золотой жезл. Его короткая борода была аккуратно заплетена в мелкие косички с вплетёнными медными бусинами.
— Наконец-то я нашёл тебя убийца детей, — прошипел богато одетый незнакомец. Голос его звучал, как скрежет льдин по камню.
Не дав опомниться, он резко поднял руку с роковым кольцом. Камень вспыхнул синим светом, и воздух наполнился запахом морской соли.
"Аква Морс Витаэ!" — прогремело заклинание.
Вода из ближайшей бочки взметнулась в воздух, формируя идеальное копье с зазубренным наконечником. Водяной снаряд с свистом понёсся к Валдаю, оставляя за собой шлейф пара.
Но огневик лишь презрительно щёлкнул пальцами. Между Валдаем и копьём вспыхнул полупрозрачный щит из жидкого огня. При контакте вода взорвалась облаком пара, окутав двор белой пеленой.
— Кто такие, дьявол вас побери, и по какому праву атакуете моего человека? — голос мага загремел, как вулканический гром. Вокруг его головы закружили три огненных сферы, готовые в любой момент ринуться в бой.
Мужчина чьё копье не смогло пробить щит выступил вперёд и выпятив грудь зло прошипел:
— Убирайся, старик, пока цел, иначе я Сергиус Мокрый стеру...
Его спутник резко схватил его за плечо:
— Молчи, Сергиус! Ты что, не видишь, кто перед тобой? Это магистр Ридикус Огнебровый из Гильдии Пламени Феникса! Он может превратить тебя в горстку пепла одним взглядом!
Но виконт не посчитал старика кем-то важным, а потому продолжил с вызовом глядеть на него.
Старый маг медленно выдвинулся вперёд. Его мантия вспыхнула алым заревом, а по двору побежали трещины — каменные булыжники дорожки плавились под его ногами как воск. А мои глаза расширялись с каждой секундой. Кажись я даже забыл, как дышать.
— Вы, земляные черви, только и умеете, что рыть норы, а вы водники без воды пустое место — его голос стал опасным шёпотом. — Сейчас вас за нападение на магистра испепелю дотла — и ни один бог не посмеет осудить меня за это.
Воздух дрожал от нарастающей жары. Листья на ближайшем дубе свернулись в трубочки, а деревянный забор начал тлеть. Я прижался к отцу, чувствуя, как по спине бегут мурашки — это было одновременно страшно и восхитительно.
«Мурус игнис», — тихо произнёс Ридикус, и воздух перед ним вспыхнул, будто разорвался пороховой склад.
Его рука описала в воздухе плавную дугу, и в тот же миг между нами и нападавшими взметнулась огненная стена — три метра в высоту, семь в ширину, раскалённая, яростная, с рёвом устремившаяся впереди. Пламя лизало землю, оставляя после себя стекловидные следы, воздух дрожал от жара, искажаясь, как в мареве пустыни.
Несчастные успели выставить щиты — один земляной, дрожащий и неровный, другой водяной, хрупкий, как утренний туман. Но против магистра огня их защита оказалась не крепче паутины.
Щиты испарились.
Люди — тоже.
За мгновение от магов остались лишь тлеющие силуэты на камнях да пепел, подхваченный вихрем. Лошади рухнули, превратившись в груды обугленного мяса и расплавленных подков. Запах горелой плоти повис в воздухе, едкий и густой.
«Бездари», — скривился Ридикус, будто только что отведал чего-то кислого. — Валдай, веди к себе. А вы... — Его взгляд скользнул по нам, и в эти секунды его глаза были не просто налиты огнём — они горели, как раскалённые угли, готовые вспыхнуть новым пожаром. — Следуйте за мной. Жрать хочу так, что аж тошно. Так что, Ариана, — он ткнул пальцем в мать, — доставай сковородку. Ясно?
Мать кивнула так быстро, что её косы затрепетали, как испуганные птицы.
— Вот и славненько, — огонь в его глазах погас, сменившись привычной добродушной искоркой. Он обернулся и зашагал к дому Валдая, напевая под нос какую-то разухабистую песенку, будто не пять человек только что обратились в пепел по его воле, а он просто выкинул мусор.
А за ним, осторожно переступая через обугленные камни, потянулись и мы. Я был восхищён. Неужели когда-нибудь и я смогу творить такое? В этот миг мой взгляд зацепился за что-то блестящее. Я попросил отца отпустить меня и быстро сбегал к дому. Подобрав увиденное, спрятал в карман и вновь забрался к отцу на руки.
Глава 2
Глава вторая.
За золотой ответите? Нет — а за пирожок.
Повозка мерно покачивалась на ухабах дороги, увозя меня прочь от родного дома. В голове роились мысли о прошедших днях — мать, сжимавшая меня в объятиях до хруста в костях, отец, прятавший гордость за строгой маской. Они были одновременно счастливы и подавлены — их сын оказался магом, а значит, тринадцать долгих лет мы не увидимся. Но в их глазах читалось: "У него будет будущее. Настоящее будущее".
Мне дали имя — Кайлос.
"Идеально для мага-загадки, чьи глаза отражают две стороны магии", — сказал Огнебровый, едва взглянув на меня. Он сразу распознал во мне редкого двойного стихийника. Такие случались, но крайне редко — настолько, что даже он, проживший два столетия, не мог припомнить никого подобного среди ныне живущих. На вопрос, а где можно поискать информацию он ответил:
— "Если хочешь узнать больше — ищи в библиотеках", — посоветовал он. — "Хотя в орденские архивы тебя вряд ли пустят".
Орден Пламени Феникса мне был заказан — моя стихия не огонь. Впрочем, я и сам толком не понимал, что за силы во мне пробудились. Электричество? Здесь это называли "магией молнии", но сути это не меняло. Тьма? Ну с этим и так понятно.
Когда мы остановились в придорожной таверне, Огнебровый решил научить меня первому трюку — изменять цвет глаз. Не из доброты душевной, разумеется — за урок я заплатил яблочным пирогом, который он умял за три укуса, даже не предложив куснуть.
— Господин Ридикус, — осторожно спросил я, наблюдая, как он облизывает пальцы, — все маги так... прожорливы?
Он откинулся на спинку стула, удовлетворённо рыгнув:
— Нет, Кай, только маги огня. Ну и орки... но мы всё равно круче.
Рид раз за разом ломал мои представления о магах. Вместо мудрого старца, изрекающего философские истины, передо мной сидел балагур, который только что ущипнул за зад проходящую мимо служанку. Ему будто было пятнадцать, а не...
— А кстати, сколько вам лет?
— Двести двенадцать на днях стукнуло, — ответил он, наклоняясь ко мне. — Слушай, пацан, а много ли у тебя с собой денег?
— Уже нет. Знаете ли, пироги нынче дороги, — сухо ответил я.
Маг рассмеялся:
— Вечно забываю, какой ты смышлёный. Ладно, шучу. Но запомни — маги народ жадный и вредный.
— Как вы?
— Особенно я, — без тени смущения признался он.
— Можно вопрос?
— Валяй.
— Зачем вы мне помогаете?
Он задумался на мгновение, затем пожал плечами:
— Честно? Скучно. Да и любой орден отвалил бы кучу золота за такого, как ты.
— Про золото я догадался. Но почему скучно?
— А что делать-то? — он развёл руками. — Мир объездил вдоль и поперёк. До архимага мне ещё век карабкаться. Детей — как грязи. Да выросли все давно, живут своими жизнями. Войн толковых нет, да и...
Его слова повисли в воздухе, словно он вдруг осознал, что говорит слишком много. В глазах мелькнуло что-то — то ли грусть, то ли сожаление. Но через мгновение он уже снова ухмылялся, заказывая себе эля.
А я смотрел в окно, на убегающую дорогу, и думал о том, что ждёт меня впереди. В столице. В мире магии. В жизни, кото