как его секс, кухарка, уборщица и бóльшая часть дополнительного дохода хлопают дверью. Он повторяет мне снова и снова, что потратил кучу денег, чтобы привезти меня в Англию. Виза и билет обошлись примерно в сорок тысяч батов, но он жаловался, что имелись и другие расходы, пока мы были вместе и он содержал меня в Таиланде. «Вот еще! Я не бесплатная! О чем он вообще думал?»
2 октября 2004 года
В последнее время я не принимаю лекарств, и мне кажется, что он [Энди. – Пер.] слишком много ноет. Я так устала его слушать, что швырнула винную бутылку через всю комнату, но промахнулась. Он вызвал полицейских и заявил, что я склонна к насилию и две недели назад ударила его. Так и было, но он тоже меня ударил. «Она ударила меня в прошлый раз», – вот что он сказал полицейским. Они приняли заявление и пригласили меня на днях прийти в полицию для беседы. Я видела выражение их лиц и читала их мысли: «Она ростом сто сорок пять сантиметров, он – сто восемьдесят пять, и это он нас вызывает?!»
Спустя еще несколько дней – все это время я отказывала ему в сексе – он велел мне лечь спать в другой спальне, где не было ни матраца, ни одеяла – только подушка и полотенце. Так я прожила несколько дней. В это время он запрещал мне пользоваться «его» телевизором, «его» стереосистемой и вообще всеми «его» вещами. Я не собираюсь оставаться с человеком, который не дает мне одеяла, чтобы согреться. Это последняя капля!
Телефонные разговоры с Дэйвом.
5 октября 2004 года
После того как Энди выдал мне двести пятьдесят фунтов, чтобы я съехала от него и нашла отдельную квартиру, я резко передумала уезжать, потому что теперь у меня на руках были деньги. Я хотела остаться в его доме и сохранить эти деньги и еще хотела, чтобы он оплатил все счета. Уйдя из его дома, я осталась бы совершенно без средств, если не считать двухсот пятидесяти фунтов – единственное, что стояло между мной и жизнью на улице. Этих денег не хватило бы на аренду квартиры, предоплату и еду до следующей зарплаты. Я хотела остаться в «нашем» доме – и жила там еще несколько дней, пока наши отношения не стали невыносимыми. Я поняла, что надо искать другое жилье, даже если это означает, что питаться придется одной лапшой два раза в день.
Энди написал Дэйву о закате наших отношений, думая, что Дэйв заставит меня держать слово. Мы с Энди оба звонили Дэйву и посылали ему SMS с момента моего приезда в Англию. Хотя мне нужны были нормальные отношения с мужчиной, быть с Энди я больше не хотела. К счастью, Тони, с которым я познакомилась в начале своей жизни в Паттайе, жил в Лондоне и не отменял своего приглашения приехать и пожить у него.
Уезжаю от Энди
В те немногие свободные часы, которые выдавались у меня между рабочей сменой по утрам, курсами английского днем и второй рабочей сменой вечером, я отыскала для себя студенческую квартирку за сорок фунтов в неделю. У каждого квартиранта была своя комната, но самое замечательное в этом новом жилище было то, что моя комната принадлежала мне – и только мне одной! Мне не нужно впускать туда Энди.
В последнее время я не принимала таблетки и чувствую, что теряю разум. Мне показалось, что я слышала по радио голос друга Энди; он рассказывал о тайской девушке, которая бросила своего мужа-англичанина, нарушив обязательства по визе. Я пугаюсь, что Энди пришлет кого-нибудь навредить мне. Посылаю SMS Дэйву: он советует принимать лекарства и напоминает, что радио у меня нет. Он обеспокоен, потому что, по его словам, я перестала ясно мыслить, что историй, которые я ему рассказываю, не могло быть. Он говорит, что я все больше галлюцинирую.
Энди по-прежнему названивает мне целыми днями; он приходит в мою комнату искать меня – по крайней мере, я уверена, что это так. Я говорю ему снова и снова, что не вернусь к нему. Я бы скорее уехала из Англии и вернулась в нищету Таиланда, чем провела бы еще минуту в его обществе.
Я всегда думала, что мужчины, с которыми я встречалась в барах, – плохие люди, но те, кто пользуется услугами служб знакомств, еще хуже. Они такие же, как клиенты в барах, но притворяются другими. Швейцарцы, немцы, испанцы и англичане совсем не похожи на мужчин из этих же стран, которые ездят в секс-туры в Паттайю.
Паттайя привлекает низшую категорию западных мужчин – самую низкую, какую я встречала. Тайские бар-герлс получают ложное представление об иностранцах, а секс-туристы получают ложное представление о тайках, полагая, что все они – коварные бар-герлс вроде меня. А мы думаем, что все они старые, толстые, пьяные, неухоженные, психически или физически неполноценные. Мы также думаем, что они не самые умные люди на планете. Назвать их «посредственностью» было бы комплиментом. Некоторые из них настолько неадекватны, что не способны позаботиться о себе и ищут сиделку в виде невесты-тайки. Что касается эмоциональной незрелости, то Энди – идеальный пример.
Я все время боюсь, что однажды меня разбудит стук в дверь и сотрудники иммиграционной службы скажут, что я нарушаю условия своей визы, уйдя из дома Энди. Это тревожит меня настолько, что порой лишает сна, и все же я предпочитаю беспокоиться, чем провести с ним хотя бы еще один день. Мои друзья предостерегали меня, что он «не тот человек» и мне следует поискать другого, но я его жалела. К тому же была «британская виза», с которой Энди так гордо носился. Он знал, чего я хочу, и знал, что я со многим смирюсь, чтобы получить ее. Мои друзья также считали, что он притворялся непонимающим, чтобы не платить свою долю, но я оправдывала его скверные манеры. Как же я была не права!
8 ноября 2004 года.
Три недели в больнице Харплендса
К тому моменту, как я перестала принимать свои лекарства, я проработала уборщицей в колледже Сток-он-Трент три месяца. У меня продолжались галлюцинации, которые при моем психозе кажутся абсолютно реальными. Наконец моя коллега позвонила в больницу: меня забрали и немедленно госпитализировали. Я поехала в больницу добровольно.
15 ноября 2004 года
Я в больнице уже примерно неделю. Звонил Энди, он хочет поговорить; он в ужасном состоянии. Он просил Дэйва получить доступ к моей медицинской истории в Швеции, чтобы английские врачи могли мне помочь. Дэйв был готов действовать как посредник, но не дал бы Энди личной информации обо мне, даже если бы знал ее. Энди шлет Дэйву по три-четыре SMS каждый день, жалуясь на проблемы, которые я ему создаю. Вчера я сказала Энди, что хочу вернуться к нему, но когда он приехал в больницу навестить меня, заявила, что никогда больше не буду с ним жить, а потом ударила его.
Энди сказал Дэйву, что мне назначат государственного адвоката, который будет присутствовать со мной на суде. Цель этого слушания – определить, можно ли выпустить меня из больницы в понедельник. Адвокат выстроит линию защиты, опираясь на мои показания о склонности Энди к насилию. Я умолчала о том, как специально создавала ситуации, чтобы разозлить Энди. Я могу быть настоящей стервой, когда не принимаю лекарства – и даже когда принимаю их. Психиатры отменили мне антипсихотики и прописали только снотворное.
18 ноября 2004 года
Я пробыла в больнице уже больше недели, когда социальный работник позвонил Энди, чтобы расспросить о его финансовом положении и о собственности в Таиланде, если таковая имеется. Поскольку Энди любит выдавать себя за состоятельного человека, он сказал, что у него есть недвижимость за границей. Позже он сообразил, к чему приведет эта ложь: сотрудники больницы решат, что он способен оплатить мое лечение, и ему выставят счет. К этому моменту я еще не выплатила достаточную сумму национальной страховки, чтобы получить доступ к английской системе социальной медицины.
22 ноября 2004 года
В больнице обсудили, как быть со мной и нашими с Энди отношениями. Психиатры и социальные работники беседовали с нами индивидуально. Государственный адвокат спросил Энди, может ли тот помогать мне финансово; Энди ответил, что не может. Он заявил, что готов снова съехаться со мной и оплачивать аренду квартиры и счетá, если я возьму на себя расходы на еду.
Энди рассказал врачам о Дэйве, о том, что Дэйв играл для меня роль отца, которого у меня нет. Он также рассказал им, что у меня есть деньги в тайском банке с привязанной к ним банковской картой. Государственный адвокат задал вопрос, начал ли Энди бракоразводный процесс против меня. Энди его не начал; он хотел выяснить, как я вижу наши дальнейшие отношения. Его беспокоило положение, в котором я оказалась из-за госпитализации, а также мои перспективы остаться в Англии. Он полагал, что я сама вырыла себе яму (так оно и было). Он также опасался, что ему придется раскошелиться, чтобы вытащить меня из нее.
26 ноября 2004 года
Вчера вечером я снова позвонила Энди из больницы и сказала, что хочу его видеть. Он пришел навестить меня, но на этот раз из осторожности держал дистанцию. На сей раз и я обращалась с ним повежливее. Сказала, что не люблю его, но он мне небезразличен. Я плакала и плакала, жалуясь на свое положение, на то, что оказалась в психиатрической клинике в Англии. Это напоминало историю в Швеции, только теперь я больше не принимала психотропные лекарства.
28 ноября 2004 года
Сегодня меня выпустили из больницы «под опеку» Энди.
29 ноября 2004 года
Я выписалась из больницы и с новыми лекарствами чувствую себя лучше. По-прежнему скучаю по своим друзьям в Таиланде. Я просила Дэйва и Джук приехать в Англию, но они не согласились. На самом деле Англия – хорошая страна. Здесь невесело, но государственная медицинская система помогла мне, а также назначила пособие по инвалидности. Кроме того, мне обеспечили бесплатные курсы английского языка, а ведь у меня даже нет гражданства. Иностранцу в моей стране такого везения не видать.