У меня начала развиваться настоящая страсть к вязанию. Оно замечательно успокаивает разум.
Надеюсь, скоро меня выпустят. Иногда мне кажется, что лучше покончить с жизнью, чем быть здесь. Из-за этих мыслей меня будут держать здесь все дольше и дольше.
Я изо всех сил стараюсь, чтобы Джеп, одной из моих немногих подруг-таек в Англии, позволили навестить меня здесь. Но вначале ее должны проверить.
Мой брат, наконец, сумел закончить строительство рыбного садка, и это поможет его семье лучше себя обеспечивать. Теперь у меня одной заботой меньше.
Иногда я гадаю, жива ли еще моя мать, ведь ей уже много лет и у нее слабое здоровье. Я звоню ей или она сама звонит, когда ей что-нибудь нужно; временами я не понимаю, она это или какая-то самозванка.
Мне приходится разбираться с моим паспортом. Его срок действия скоро истекает. Как мне получить новый? Если срок действия паспорта закончится, смогу ли я уехать из страны? Буду копить деньги с пособия, чтобы купить новый, если мне позволят.
Некоторое время принимаю новое лекарство – абилифай, и оно, похоже, помогает. Моя болезнь циклична; сейчас я бодра и суперуверена в себе – возможно, мысль о возвращении в Таиланд выводит меня из депрессии. Если я действительно вернусь домой, то хотела бы месяца три пожить в Убоне, чтобы отдохнуть. Не знаю, будет ли это возможно и безопасно для меня и моих родственников. Я видела свою болезнь в ее худших проявлениях. Медикаменты ничего не гарантируют, и любое изменение в терапии при переезде из Англии в Таиланд может привести к проблемам.
Мой адвокат сообщил, что мне, возможно, понадобится вернуться в Таиланд меньше чем через три месяца. Кому-то там придется следить, чтобы я принимала свои лекарства, даже если кажется, что они не помогают, или если я поверю, что больше в них не нуждаюсь. Можно ожидать, что я перестану принимать лекарства, если почувствую себя хорошо, или наоборот, буду слишком больна и забуду о них.
Август 2009 года
Урожай риса созрел! Мне нужно послать денег домой, чтобы заплатить рабочим, которые помогут моей семье собирать его. Еще моя мать хочет, чтобы перед домом сделали земляной вал для защиты от наводнений. На самом деле, я думаю, мать просит эти деньги, для того чтобы поставить лавку-лапшичную перед домом; она уже некоторое время об этом говорит. В любом случае это хорошо. Она сказала, что лавка будет давать ей доход и мне больше не придется посылать домой деньги.
Сегодня получила косметику от Йинг, так что могу снова быть красивой. Замечательно получить что-то от родственников, ведь это случается так редко.
В этой клинике по-прежнему ни к кому нельзя поворачиваться спиной. Здесь много тяжелых пациенток, которые не реагируют на лечение, хотя пробыли здесь гораздо дольше меня. Такая жизнь очень нервирует. Возможно, чтобы отвлечься от своей ситуации, я всегда думаю о других, обо всех знакомых.
Саи только что вернулась домой в Сисакет, и у нее не хватило денег, чтобы дать их матери, которая заботится о ее ребенке. Вообще-то у нее должна быть достаточная сумма, ведь она – танцовщица-«койотка» и зарабатывает очень много. Но Саи – моя младшая сестра, и я ее выручу, как всегда.
31 августа 2009 года
Я изо всех сил старалась в это воскресенье выглядеть как можно лучше, принарядилась и сделала макияж. Лекарства действуют по-разному: из-за них я набираю вес и хуже выгляжу, но они успокаивают меня. За прошедшие три года я лишилась мужа, друзей, ребенка и отчасти своего разума.
11 сентября 2009 года
Ходила с сотрудниками больницы на расположенное неподалеку озеро. Замечательно провела время, а по возвращении в больницу мне пришлось задуматься о том, где я хочу жить в будущем. ТАИЛАНД! Я сказала адвокату правду. Он хорошо понимает мою болезнь. Он спросил, верю ли я по-прежнему, что у меня в голове чип. К счастью, я в это больше не верю. Тогда он поинтересовался, верю ли я, что меня контролируют со спутников. Я ответила: «Конечно, контролируют, и еще иногда усыпляют».
Я по-прежнему слышу голоса, но теперь это хорошие голоса. Я также каждое утро беседую с Богом, и он мне отвечает. Я пожаловалась ему, что сотрудники больницы больше не позволяют мне смотреть телевизор. Я рассказала им, что персонажи передач сходят с экрана и надвигаются на меня. Я также сказала, что, когда мне было около семи лет, я видела, как люди вешаются, умирают или угорают.
Девятнадцатого сентября я должна была присутствовать на трибунале, но поверенный полагает, что я недостаточно окрепла, чтобы меня выпускать. Если я сейчас пойду туда, то не смогу добиться освобождения, и придется ждать целый год, чтобы подать новое заявление. Мы подождем другой возможности.
18 сентября 2009 года
Я провожу за вязанием все больше и больше времени, а потом отсылаю носки, чехлы для телефонов, шарфы и тому подобное своим родственникам, друзьям, Дэйву и его семье. Дэйв прислал мне много шерсти из Таиланда, где она очень дешева даже с учетом расходов на пересылку. Он также присылает мне много тайских специй, чтобы я могла сама готовить здесь тайскую еду.
22 сентября 2009 года
На 21-е октября запланирована встреча группы «Прогрессивный подход к медицинскому уходу» (Care Progress Approach – CPA). На ней будут обсуждать, какие лекарства лучше использовать, учитывая их стоимость и максимальную результативность. Похоже, доктора недовольны эффектами метаболического синдрома, вызванного приемом риспердала. Возникшие осложнения им придется объяснять мне более подробно – по анализу крови и замерам артериального давления, которое поднимается до опасных значений, а также по другим процессам в моем организме.
24 сентября 2009 года
Я узнала, что Саи бросила работу (кажется, койот-танцы – слишком тяжелый труд) и живет за счет двух своих бойфрендов. У нее бесплатная комната в пустующем доме напротив Дэйва, и они часто едят в салоне у подруги Джук, который находится рядом с квартирой одного из ее бойфрендов. Короче говоря, она покупает только немного продуктов и оплачивает бензин для мотоцикла Джук. У нее легкая жизнь.
Октябрь 2009 года
Даже если не принимать во внимание мою болезнь – есть люди, которые рождены, чтобы постоянно беспокоиться, и я как раз такая. Я должна приглядывать за всеми своими родственниками и друзьями, за всеми, кого люблю, и знать, чем они дышат. А паранойя означает, что плохие вещи могут случиться со всеми, кто дорог мне. Я вижу, как это случается, даже когда на самом деле ничего не происходит. Один такой человек, о котором я беспокоилась много лет, – это моя бабушка. Теперь она нуждается в постоянном уходе. Ее здоровье уже давно давало сбои, но сейчас особенно ухудшилось. Ее самочувствие также означает, что семье нужно больше денег, и мне придется их обеспечить.
21 октября 2009 года
Встреча CPA прошла хорошо. Я буду принимать абилифай вместо недорогого рисперидона, у которого есть побочные эффекты.
26 октября 2009 года
Моя бабушка умерла. Никто из родственников даже не подумал сообщить мне об этом. Только сегодня я узнала эту новость от Кена. Накануне вечером ему позвонила Йинг и сказала, что ей трудно говорить об этом со мной из-за моего эмоционального состояния, а также потому, что я нахожусь в больнице.
Недавно я послала деньги домой, чтобы помочь заботиться о бабушке, но никто не удосужился позвонить мне. Две недели назад я услышала от своего дяди резкие слова, и теперь он со мной не разговаривает. Йинг тоже обиделась, потому что деньги для бабушки были посланы не ей, чтобы она передала их матери, а самой маме. Йинг думает, что я ей не доверяю.
27 октября 2009 года
Две недели назад, разговаривая по телефону с дядей, я не думала о здоровье бабушки и не спрашивала о ней. Я рассказывала ему о своих планах строительства нового дома. Я просила, чтобы он руководил строительством и заработал на этом.
Он почему-то решил, что я мечтаю использовать бабушкину страховку и дожидаюсь, пока та умрет. Вчера он снял трубку, услышал мой голос и ушел, бормоча что-то про деньги. Я слышала, как моя мать говорила: мол, у Лон есть свои деньги. Я уверена, что при этом глаза ее горели, как рождественские гирлянды. Мой дядя обводил взглядом дом и отвечал: «Ну и где эти деньги? Я здесь никаких денег не вижу».
Йинг, должно быть, тоже расстроена, ведь она исполняла свой долг. Она очень эмоционально ко всему относится. Она пыталась поддержать бабушку в ее последние дни, ведь всегда веришь, что человек, которого ты любишь, еще немного протянет. Но я перестала понимать все, что связано с моей семьей.
Ноябрь 2009 года
Мой дядя решил открыть маленький бизнес – службу такси в Убоне. Йинг продала свою машину Дэйву, и дядя хотел, чтобы я выкупила ее: пусть останется в семье. Меня беспокоит, что машина будет приносить доход егосемье, а не моей. Я не могу вкладывать средства в деловые предприятия всех своих дальних родственников. Полагаю, мой брат тоже об этом думал. Когда он узнал, что дядя не получит машину Йинг, ему самому внезапно понадобилось, чтобы эта машина вернулась в наш дом в Убоне и он мог бы возить маму, а также детей в школу в дождливые дни.
Вначале была рыбная ферма, потом такси, а теперь брат заинтересовался идеей автомойки. При этом он продолжал жить в моем доме и использовал площадку перед домом для своего бизнеса. Оборудование для автомойки – компрессоры и насосы, канистры, инструменты и прочее – обойдется примерно в восемьдесят тысяч батов. И это после того, как я уже потратила сорок тысяч батов на возведение стены вокруг дома! Он сообщил мне, что дохода от автомойки хватит на всех, включая маму. Что ж, такие идеи мне нравятся. Я согласилась, хоть и не без колебаний, поскольку не уверена в том, что брат действительно возьмет на себя ответственность за мать.