Я встал. Один гризли двинулся впереди меня, другой — позади.
Было хуже некуда, верно? Всякие легенды лезли, толкаясь, мне в голову, одна безумней другой. Все равно надо было выбрать какую-то — в правду никто не поверил бы. Рабочей легендой я принял «розыгрыш»: хотел разыграть друзей. Каких? Самое верное было бы назвать явочную платформу и сдать Алису… Но возникала опасность подставить Шебу, ох какая опасность!
А там, в моем паспорте, была еще вроде как аннулированная прописка! А в кармане у меня — куча денег! Отнюдь не «один доллар СэШэА», а гораздо больше — на всякий случай.
Тем временем меня, не торопясь, вывели в тамбур, и оба омоновца уплотнились у двери, оттеснив меня от нее. Я успел отметить про себя эту странность момента: расположились они в конвое явно не «по уставу». Надо было понимать, что они опасались моего зимне-спортивного прикида: вдруг сумею юркнуть на платформу — и поминай как звали. Куда им, тяжеловесам, за мной угнаться! Если только стрелять вдогонку…
Я невольно опустил взгляд на их пояса и… Я удивляюсь, как парик на мне тогда не задымился. Мозги-то натурально заполыхали!
У того омоновца, что стоял слева, в мою сторону торчала кобура. Расстегнутая!.. Может, он и расстегнул ее специально, думая о том же, о чем и я…
Амок случался со мной дважды. Второй раз — в вагоне пригородной электрички.
Мимо вагона уже заскользила платформа. Мысли в голове рвались, как боеприпасы на загоревшемся складе. А если пистолет не заряжен? А если я не разберусь с предохранителем, и они увидят это? Затопчут в лепешку! А если найдут потом? Он ведь только заглянул в паспорт — вряд ли запомнил дату рождения, а таких ФИО, как у меня, в Москве пара тысяч, не меньше! Прописку он вообще не открывал… Ну, а если все же найдут?.. Так я другой сейчас, почти неузнаваем!.. «Доберман» скажет, что паспорт потерял, а с бывшей женой договорится, и она подтвердит, что в этот день он был у нее… И дочка подтвердит, не сдаст отца родного.
Секунды две, не больше, заняли все эти расчеты. Да они уже и не были важны — чудовищная сила уже поднималась во мне, как магма в вулкане, я бы все равно взорвался. И вообще, весь этот мир я уже воспринимал не как реальный и, значит, не как абсолютно безнадежный.
Кто-то пристроился сзади меня на выход. Разница между нами была только в том, что он рассчитывал на свободный выход, а я…
Я сделал вид, что попутчик слегка подпер меня вперед, к омоновцам. Они тем временем делали вид, что попросту не обращают на меня внимания.
Вагон остановился — и я еще качнулся вперед, чуть не прижавшись плечом к омоновцу.
Жутко медленно двери разъехались. Оба омоновца одновременно стали выгружаться — боком, лицом к лицу, не торопясь, перешагнули через зазор между вагоном и платформой.
В этот миг я и выдернул у левого пистолет из кобуры. Толкнулся назад, едва не повалив стоявшего сзади попутчика, и заорал:
— Шаг назад и один вправо! Шаг назад и один вправо! Там стоять!
Не сказать, чтобы гризли сильно опешили и струхнули. Только руки слегка приподняли на уровень рукопожатия и отступили, как было приказано.
Я выскочил на платформу, отчаянно надеясь, что со стороны, тем более спереди, не понятно, в каком положении предохранитель.
— Кидай мне паспорт! — дал я новую команду. — Не открывать — убью!
Омоновец как держал его в руке с момента задержания, так и кинул его мне небрежным движением. Я поднял паспорт с платформы, не спуская с них глаз.
— Ты только не нервничай, землячок, — вполне дружелюбно заговорил со мной другой, постарше, который моим паспортом не интересовался. — Успокойся… Ты хоть знаешь, на какую статью ты сейчас наматываешь?
— Вы сами уже намотали. На мошенничество, — выдвинул я контробвинение. — Не хрена было паленый билет подсовывать!
Омоновцы переглянулись, и мне сразу стало спокойней. Хорошо, что и очевидцев этой сцены, кроме рванувшегося обратно в вагон попутчика, а потом промелькнувших мимо, за окнами, пассажиров задних вагонов, не было никого. Электричка шла последней перед долгим перерывом. Мерзлая платформа была безлюдной.
— Все, — уже без крика сказал я. — Снимай пояс с кобурой. Медленно. Кидай сюда.
Вооруженный омоновец повиновался и тоже стал безоружным.
Я стряхнул кобуру с ремня, поднял ее и вместе со стволом зашвырнул далеко, через противоположную платформу. Там, как и здесь, был высокий, крутой, заснеженный склон.
— Теперь стоять на месте, пока я в поле зрения, — предупредил я и уверенно приврал: — Учтите, стреляю неплохо.
— Ну, береги казенные патроны… стрелок, за них точно ответишь, — хмыкнул тот, облажавшийся омоновец.
И я дунул в конец платформы.
Метрах в пятидесяти от нее был железнодорожный мост, под ним, перпендикулярно, проходило шоссе. Спрыгнув с платформы, я нырнул под мост, надеясь на невероятную удачу.
Хотел было тут же скинуть ствол — благо, был в перчатках и того, что на стволе останутся пальцы, не боялся. Но передумал.
Спрятав ствол во внутренний карман куртки, я под мостом принялся тормозить машины. Каждая секунда была на счету. Две проскочили мимо, тогда я стал сигналить пятисотрублевой купюрой, и секунд через десять мне в ноги ткнулась светлая «пятерка».
Я назвал явочную платформу, попросил жать на газ, пообещал, что за скорость заплачу больше. Сильно опасаясь, что омоновцы засекли машину, долго и часто оглядывался. И заметил, что этим напряг водителя.
Через несколько километров я увидел впереди, на обочине, еще двух жлобов в синевато-пятнистой форме.
Вот когда я сам напрягся больше водилы. Один из пятнистых стал махать полосатой палкой.
— Газуй! — свирепо велел я.
Немного проскочив вперед, водитель успел все взвесить — и прижался было к обочине. Тогда я выхватил ствол и ткнул ему в бок:
— Жми давай!
Он побледнел и покрылся испариной.
Еще через пару километров я увидел впереди узкое ответвление шоссе, уходившее в лес, и велел:
— Сворачивай туда!
И тут водила тормознул. Нерезко, но решительно. Он оказался храбрей, вернее принципиальней, чем казался.
— Все! Мочите меня здесь! — обреченно, но уверенно сказал он. — Там все равно замочите и машину отнимете… а здесь хоть кто-то увидит, подберет.
Я видел, что больше его не напугаешь — он сам себя напугал до упора и перегорел.
Каждая лишняя секунда была смерти подобна.
— Черт с тобой! Дуй! — плюнул я и, выскакивая из машины, еще прокричал ему: — Не вздумай меня сдать! Ребята тебя найдут. Номерок я срисовал! Дуй живо!
Последнюю команду водила исполнил с большим энтузиазмом.
Я глянул туда-сюда. С моей стороны шоссе был лес, с другой — бетонная ограда, за ней — какое-то явно пустое пространство. В лес нельзя: снег глубокий, следы, места неизвестные — выдохнешься быстро, возьмут без проблем. Глухая бетонная ограда прерывалась в двух местах. Подальше — решетчатыми воротами, поближе — брешью. Одна из плит ограждения выскочила или была выбита из двух профилей и казалась приоткрытой покосившейся дверью. Я рванул туда.
Попав в периметр, я увидел вдали, на пустыре, пару легких самолетов. Там была взлетно-посадочная полоса. В стороне, у ворот, стоял щит-билборд: «ЧАСТНЫЙ АЭРОКЛУБ «ЧЕРНЫЙ СОКОЛ». ЛЕТАЕМ ВСЕГДА!» Я посмотрел на часы. Время не то, чтобы совсем поджимало, но долго раздумывать не приходилось.
«Чем черт не шутит!» — подумал я и уже неторопливо двинулся к самолетам, заметив там какое-то перемещение живой силы.
В свою очередь, заметив меня, худой мужик в теплом комбинезоне остановился и стал пристально вглядываться. Я шел уверенно, спокойно. Приблизившись, поздоровался. Мужик вопросительно кивнул.
— Всегда летаете? — спросил я.
— Ну… — снова кивнул мужик, хмурясь. — Пропуск есть?
— А где у вас бюро пропусков? — мирно спросил я.
— Там, — мужик кивнул в сторону ворот.
— Ну, это далеко, попозже, — сказал я и спросил, сколько стоят прыжки и все такое.
Мужик ответил коротко, но уже не столь напряженно.
— А сколько стоит парашют? — спросил я.
Тут он снова напрягся.
— Серьезно спрашиваю, — надавил я и подумал, не пора ли вынимать ствол.
Он неуверенно назвал цифру.
Я прикинул… Хрен с ним! Помирать так с музыкой! И назвал сумму — двойную цену за полет, за прыжок — групповой, на пять человек — и парашют, если попорчу. И объяснил, что мне надо прыгнуть в районе платформы такой-то. Это недалеко. Что мне надо на свидание с девушкой — и это было чистой правдой! И что я пообещал ей появиться самым неожиданным образом. И что для меня это вопрос жизни и смерти. И это тоже было теперь чистой правдой.
Мужик стоял. Похоже, у него слегка звенело в голове от предложенной суммы, от моего появления и, вообще, от всего, что я набалаболил. Он колебался. Достал пачку сигарет. Закурил. Он явно не был хозяином аэроклуба. Сделав пару затяжек, посмотрел на часы.
— Ты хоть прыгал без инструктора? — спросил он, и я почувствовал перспективу. — У тебя лицензия есть? Или хотя бы книжка какого-нибудь клуба?
Я сказал, что прыгал. Вранья опять не было. Несколько лет назад я действительно несколько раз прыгал с парашютом. Потом цены стали расти, а я по деньгам тогда немного провалился, и от дорогого удовольствия пришлось отказаться.
— А лицензии и книжки нет, — развел я руками. — Были бы, я бы пришел вместе со всеми, по расписанию… — И добавил с ухмылкой: — И с девушкой на другой день бы договорился…
Мужик докурил, резко и решительно бросил окурок под ноги. Я облегченно вздохнул.
— Ну, считай, повезло тебе. Сегодня нет никого из начальников, лишний керосин найдется, — сказал он. — Только ты мне подпишешь бумагу, что претензий нет. Я не хочу садиться, если ты гробанешься… Подожди тут.
Я подумал, не тормознуть ли его. Мало ли что — позвонит в милицию, и все… Но, по счастью, он сам тормознулся.
— А, так у меня здесь есть! — вспомнил он, поднялся по легкому трапу в самолет и сделал мне знак рукой.