— Что это значит?
— В твоем доме мне всюду черти мерещатся… вот, один на кровати лежит.
— Кто лежит на кровати? — не понял он.
— Черты Вашего лица напоминают мне черта. — Я ласково ему улыбнулась. Никогда не знала, что могу быть такой кровожадной. Но отчего-то вспоминалось и его поведение в лесу, и во дворце Темного Повелителя.
— Галя! Я второй час терплю ужасные головные боли, неужели так трудно воздержаться от ругательств.
— Трудно. — Четно призналась я.
— Галя, заткнись.
— Мог бы сказать: «Помолчи».
— Замолчи!
В дьявольской тишине чудище напоил его своим зеленоватым дымящимся отваром. Сменив компресс многострадальцу, оно с поклоном отошло в мою сторону. Лорд подземных чертогов, как тяжело больной, некоторое время тупо смотрел в потолок, потом поманил пальцами монстра. Тот не двинулся. Поворачиваюсь к шипастому, киваю головой в сторону Нардо.
А он не двигается, а даже наоборот улыбается и мне указывает лапой, как бы говоря: «Иди сама».
— Счаз! Бегу. — Ответила я и сложила руки не груди. Черт опять в полном молчании сделал неизвестный знак. Шипастый монстр остался на месте, и я стою.
Нет, ну реально — меня сюда переместили, мне рот закрыли, и тут еще какие-то знаки выдают — не пойду. А монстр тем временем, указал на Нардо, потом на меня и двумя пальцами на раскрытой кверху лапе второй руки изобразил шагающего человечка.
Может сделать вид, что я не поняла его? — подумала и мило улыбнулась, пожимая плечами. Он посуровел, отчего шипы на спине и плечах начали расти. И в этом воинственном и зловещем виде потянулся ко мне!
И я решила послушаться. Потому что совесть у меня есть. Маленькая, но есть, и за головную боль у чертяки синеглазого мне стыдно.
Тут же приблизилась к Нардо. Сказал молчать, я и молчу, сказал тихо, я тихо и подошла. Стою у кровати. Черт еще какой-то знак рукой наглому монстрюге показал. А затем похлопал место возле себя. Ну что делать, разуваюсь, подтягиваю платье сажусь рядом. К тому моменту, как я добралась до него, двери в спальную были тихо закрыты снаружи. Вот так прикол…
Ладно, стерпим. Терпеть пришлось недолго. Не успела упереться в изголовье спиной возле черта, как оказалась под горячим Нардо:
— Что ты делаешь?
— Спасаю себя.
— От одиночества, что ли?
— Как хочешь, так и называй!
— Еще чего…!
А чего, собственно, я возмущаться хотела? — думаю я, когда его губы самым прекрасным образом завладели моим вниманием. — А просто так, для профилактики, — ответила сама себе. Поцелуй был прекрасен, на такой не ответить невозможно. Только решила расслабиться в руках опытного партнера, как слышу:
— Вот теперь ты больше чертыхаться и дьяволиться не сможешь.
Открываю глаза, а этот бледный подлый умник улыбнулся. И не просто так улыбается — от приятных ощущений, а нагло. Вот теперь все стало на свои места. И обидно до слез — очень, так бы вмазала с радостью! Если бы могла.
Но я все еще прижата сверху, ни рук, ни ног не чувствую и в себя от поцелуя не пришла — пришлось действовать иначе — хитрее:
— А знаешь, такие синеглазые брюнеты, как ты, мне всю жизнь нравились. Можно сказать, что я их люблю.
— Правда? — вот теперь его улыбка мне понравилась больше, но все равно не прощу.
— Ага… — поклипала я глазками. И потянулся гад за поцелуем, а получил укус. Дернулся, выпустил из рук меня. Чем тут же воспользовалась и удалилась на середину комнаты. — В запеченном виде под майонезом с чесноком на завтрак каждое четвертое воскресенье!
— Остроумно.
— Скорее вкусно, сытно и остро. — Бурчание моего желудка поддержало идею каннибализма. Нужно пообедать. — А знаешь, я только что черт-ила черт-е что, сам черт-ежник не узнает ни за что. И кстати, кто не знает, как рисуется черт-а, не начертит черт-ежа!
У него глаза опять кровью стали наливаться, я левое веко дернулось. Быстро перехожу к двери:
— Съело, чертило полосатое?
— А ну вернись! — он молниеносно вскочил с постели. Стало ясно, что сейчас любое промедление — непозволительно!
— Фигушки! Целуешься отвратно!
Выскочив за дверь его спальни, странным образом оказалась в своей комнате среди стопок синих документов.
— Вот че… льд!
Излюбленное ругательство в произнесенном не узнала. Ругнулась еще раз, и комнату огласило звучное: «Чельд!»
— Во чельд полосатый! — вспыхнула я и топнула ножкой.
— Дьякол! Чельдежник! Чельда! Ни чельда! Чельдяка полосатый…
— Синеглазый ирод! — Вздохнула я, — дьякольский чельдяка!
В каменном кабинете напротив огромного круглого окна с самым прекрасным видом на восточный склон Олимпа расположился его владелец. И вот уже более часа вольготно отдыхал. Нардо любил пополнять свои знания чтением. Интересовался многим и читал много всего. Вот и сейчас в минуты, свободные от головной боли, он самообразовывался, листая журнал с картинками. Проглатывал короткие рассказы и внимательно вглядывался в изображения. Периодически, раскрыв предмет из четвертого или пятого мира, он поворачивал страницы на девяносто градусов, чтобы лучше рассмотреть разворот.
— Хозяин? — в кабинете возник бес. — Жертвенницы разбужены и накормлены, как Вы и просили. Вечером будут банные процедуры для них и прогулка.
— К чему прогулка? — черт с сожалением оторвался от чтения. — Я менее всего хочу опять лицезреть беснующихся дев!
— И я Вас в этом поддерживаю. — Согласился бес. — Но разве не на Ваши плечи легла забота об их здоровье?
— Хорошо. Будут им прогулки и процедуры банные. — В это мгновение с этажа жертвенниц долетел шум и ряд странных выражений.
— Они не спят? — спросил черт, поежившись.
— Спят.
— Тогда откуда вопли?
— Это Галочка.
— Какая Гало…? — не понял черт, временно засмотревшийся на иллюстрацию. И тут же вспомнил. — А, ясно. Почему вопит?
— Наверное, от того, что не ела. А может, потому что с договорами Его Величества и Короля Дарлогии сидит. — Потупился бес. — Мне жаль ее от работы отвлекать, я ей не помощник. А Вы помочь можете. Подскажете, об обеде напомните и туфельки вернете. Ей без них холодно, небось.
— Какие туфельки?
— Ее. Остались в спальне вашей. — Бес тут же продемонстрировал два предмета на каблуке.
Кушать расхотелось. Настроение испортили ежеминутные чельдекания и дьяколения — в большинстве договоров я попросту ничего не понимала, а обратиться к синеглазому охломону черногривому гордость не позволила.
Сижу уж час и понимаю, что ни разбитая ваза, ни выбитое окно, ни сломанный стул, ни раскуроченный шкаф мне не помогут. Как ничего в договорах Дарлогрии не понимала до того, так и сейчас не понимаю. Хоть бери и чельдова чельда позови. И на тебе! Объявился красавец в светлых штанах и рубашке, как кимоно, на запах. Хорош собой, как звезда телесериала «Богатые тоже плачут!».
— От чего грустная? — и на горы синих папок смотрит.
— От тебя грустная.
— А недовольна чем? — спрашивает и один из документов в руки берет.
— Твоим поведением недовольна! С ругательствами я горы свернуть могла, а теперь вот — ничего не получается. Кучу времени с ними сижу…
— Так давай ты со мной горы свернешь? — предложил он.
— С тобой я бы и к гоблинам не пошла. Ты договариваться не умеешь.
— Это я бы с тобой к гоблинам идти не решился.
— Это почему еще? — возмутилась я, а потом рукой махнула. — А мне к гоблинам не надо.
— Тебе бы к лешему для начала.
— А он все ждет?
— А он все ждет. — Кивнул Нардо и уселся рядом. — Только не выйдет. Нет у тебя кулона жертвенницы.
— И что с того? Я больше не жертвенница, могу вернуться домой? — тая надежду, спросила я.
— Ты жертвенница без защиты. Тебя никто не увидит и не услышит, случись чего.
— Что же ты, чельд, меня ругательств излюбленных лишил?!
— Хорошо звучит, — усмехнулся он, но пояснил. — Раньше тебя все слышали, а теперь лишь те, кто ближе всех. А так как я ближе всех…
— Чельдей?
— Именно. И от такой близости моя голова раскалывается… — сделал он значительную паузу, — то пришлось…
— Иди ты к дьяколу! Пришлось ему!
— И это тоже хорошо звучит. — Заверил он сердечно и взялся за договор, что в моих руках. — Позволь взглянуть.
Смерила его гневным взглядом и отдала. Не прошло и получаса, как четыре внушительные стопки многократно поредели.
— Вот то что тебе нужно, — черт указал на стопку, едва ли достигающую четверти от одной.
— Зачем же он мне остальное передал?
— Это не он.
— Угу, это Король, мерзавец.
— Предлагаю поесть и приступить к обработке этих документов.
— Поддерживаю Ваше предложение. — Отозвалась я.
33
В ходе обсуждения на полный желудок выяснилось следующее.
Узнать каких гостей и как кормить — нам не дано. Собственно, пока гости к столу не явятся, мы может только лишь запасаться провизией. Минус шесть предыдущих рас, остается зежеее сто двадцать четыре, и готовить нужно с учетом их предпочтений. Для кого-то варить или запекать, для кого-то просто ягоды откатать, а для кого-то в сыром и живом виде.
— Не переживай ты! В этот раз все обойдется. Повелитель, заблаговременно приготовит угощение для гостей. — Пообещал Нардо, словно в прошлые разы Люциус на жертвенниц рукой махнул.
— Ага, и подать успеет, прежде чем нас съедят?
— А с этим сложности. — Согласился черногривый. — В четвертый сбор жертвенницы и пискнуть не успели…
— Чельд! Замолчи ты! — двинула его подушкой, которую взяла с кровати. — Лучше по второму пункту давай. Что там со зверюшкой?
— А ничего. — Ответил он тихо.
— Это как «ничего»?
— Девы, которые его увидели, сразу же вернулись домой.
— Это что же, от инфаркта?
— От вида. Правда, одна задержалась. — Заметил он задумчиво.
— Да? Она что ж сделать успела?
— Бегала от него по клетке, визжала… — махнул рукой черногривый, — пока он сам не сжалился и лапой…