— О ее кулоне. Нашептали мне, что кулон Галин эльфы в жерле вулкана уничтожить хотят. Так я еле поспел!
— И Вы уже надели его?! — Нардо приблизился к посапывающей Гале, оттянул ворот платья, чтобы тут же сдернуть кулон с цепочкой.
— Что ты делаешь?
— Спасаю… Ваше Величество, ее кулон у бабушки моей остался. — Бес выудил идентичный из шкатулки на столе и передал Люциусу оба. Проведя рукой поверх кулонов, дьявол нахмурился:
— Разобрать не могу: где подлинный, а где подставной.
— Они могли подделку оставить, а настоящий бросить в огонь. — Поделиться своими мыслями бес.
— Или наоборот, заставить вас, Повелитель, поверить в подлинность нового. — Предположил Нардо.
— Проверить нужно. — Повеселел Темный Повелитель. — Ну, кто смерти не боится?
— Смерти боятся все. — Бес помог хозяину занять кресло. — А переброса через кулон испугаются лишь, те кто его подменил. Так можно понять кто из вашего окружения предатель.
— Только когда число возможных предателей сократится до двух. — Наодо глотнул воды из кубка и взял со стола лист.
— И как мы это определим?
— Повелитель, взгляните на это. — Черт протянул листок бумаги, исписанный синими чернилами. Размашистый почерк твердой руки прочесть было легко, вникнуть в суть идеи еще проще.
— Что это? Кто придумал?
— То, над чем Галя раздумывала, прежде чем ее выкрали из башни. Эльфы северных земель Дарлогрии успели позаботиться о ее кулоне, но не заметили листа. Сегодня я получил их от Олимпии.
— Младшенькая? — улыбнулся Люциус, вчитываясь в синие строки. — Как она?
— Готовится к свадьбе.
— Мои поздравления передай.
— Передам. — Пообещал Нардо. — Как вам план?
— Хорош. Приступим завтра же! Бес Степаненко, Вы мне поможете. А ты, — он указал на Нардо, — сегодня сводишь жертвенниц к лешему.
— Да, Ваше Величество. — С поклоном ответил бес. — Что прикажете делать с Галочкой?
— Пусть проспится. — Щелкнув пальцами, Люциус материализовал возле себя кувшин с напитком и чашу. Бес тут же принялся гостю наливать:
— Я не о том. Если у вас будет некий неизвестный маг, который может продлить пребывание в королевстве, то… Зачем Вам жертвенницы без погибшей Гали?
— Что значит погибшей?
— Галя пропала, плед съеден, носочки разорваны и вроде как мама-гриф принесла малышу сюрприз к обеду. Не лучше ли оставить ваших приближенных в уверенности, что Гали среди нас нет? — предложил Нардо.
— Лучше. Но я не делал поминок, — покачал Повелитель головой, — а с той поры столько времени ушло.
— Так пусть идет молва, что за ее жизнь все это время Вы боролись!
— И мага пригласили, чтобы ее спасти…
— И не спасли?! — удивился Люциус. — Зачем мне маг-халтурщик? На кол его или четвертовать.
— Ваше Величество, а пусть он все еще в процессе борьбы пребывает. — С другой стороны подошел бес.
— За жертвенницей следит и попутно обдумывает мое упрочнение в мире невесты. — Улыбнулся Темный Повелитель, — прекрасное решение.
— И с поминками мороки нет. — Согласился черт.
34
В то время, как Темный Повелитель и его приспешники строили планы по выявлению предателей, его Величество Король Гарминт Еол Шарильм XIV,пребывая в неведении об участи жертвенницы Гали, метался по тайной комнате как раненный лев. Менее трех дней назад его дочь обещала наложить на себя руки, если брак и в этом году будет не заключен. Об этом его предупреждал звездочет, об этом не раз говорили перебежчики и предатели дьявола, но он и в мыслях представить не мог, что дочь решится на такое.
Услышав вести от эльфов, он был уверен, что Темный повелитель явится на следующий день с повинной, что, заключив выгодный договор для себя и кабальный для дьявола, он сбудет взбунтовавшуюся дочку с рук. Но вестей от дьявола ни в тот же день, ни на следующий так и не поступило.
Из личных апартаментов наследной принцессы были удалены все колющие и режущие предметы, шнуровки и ремешки, магические светильники и крупные движимые предметы. Стекла в окнах заменили закрытые наглухо ставни, двери сняли с петель и вместо них поставили стражу. Опасных предметов оказалось столько, что Король уже не раз думал о том, как усыпить дочь в пустой камере, чтобы обезопасить ее и успокоиться самому.
Однако подобное действие могло вызвать негативную реакцию со стороны Темного Повелителя, а посему не применялось. Принцесса, не в силах закрыться нигде, выла как раненный зверь, точнее маленький возмущенный зверек — чуть тише и менее протяжно, чем родитель. Периодически их завывания от отчаяния совпадали и тогда слуги носились взад и вперед как угорелые, чтобы умаслить и успокоить господ.
Но время шло, а точных данных о жизни Гали так и не поступило. Собрав приспешников и перебежчиков в тайной комнате, Его Величество Король Гарминт Еол Шарильм XIV требовал ответа:
— Так с ней покончено или нет?
— Да, Ваше Величество. — Склонился эльф. — Вовремя найти ее в клетке Галлоранского стекуляра Животвореца не смог никто.
— Это я уже слышал. Что еще?
— Кулон жертвенницы мы подделали и пытались уничтожить, и он по нужной наводке попал к Темному Повелителю.
— И? — возмутился Король.
— А значит: при попытке ее перебросить с помощью кулона и спасти, он сам мог ее уничтожить. — Так же терпеливо объяснил эльф.
— Я не уверена. — Ответило водное отражение темной фигуры.
— Жертвенницы нет нигде четвертый день! Ее съели, и от того Темный Повелитель был в гневе. — Отстаивает свою позицию эльф.
— Жертвенница все еще не объявилась, — уточнила она. — Съеден был плед, во всяком случае, его останки я видела. Что до Повелителя… в последнее время он часто в гневе.
— Так да или нет?! — вопросил Король.
— Скорее нет! — ответила темная личность, пресекая согласие эльфа. — Поминок никто не устраивал, помолиться за нее не предлагал, и службы в храмах не было.
— Либо она домой вернулась в прогнивший четвертый мир. — Предположил эльф.
— Такие не возвращаются, они остаются здесь до окончания срока живыми или мертвыми.
— Но что делать?
— Подождите, — встрепенулась фигура. — Ко мне идут…
После этого ее видение в воде вздрогнуло и растворилось.
— И мне тоже пора, — поклонившись, эльф исчез.
Меня разбудили ночью… Изверги! Неужели так трудно было дождаться утра, чтобы развести кипучую деятельность? Да такую развели, что каждый удар дверью, каждое слово в моей голове отдается эхом, приправленным болью. Чего только стоило выслушать слова Нардо, повторяемые как будто бы каждую секунду:
— Галя, вставать пора и к лешему собираться…
В попытке отгородиться от звуков и опять уснуть накрылась подушкой. Но не тут то было. Подушку отняли, одеяло откинули, а затем холодные руки прошлись от поясницы к шее.
— Ааааа! — завопила я от мурашек на коже, а затем уже тише от головной боли, вызванной воплем.
— Что аааа?! Сколько можно спать? — спросил он, создав тройственное эхо в моей голове.
— Столько, сколько нужно!
— Ты уже сутки спишь. Вставай. Иначе мы из-за тебя опоздаем.
— Закрой двери с той стороны и опаздывайте без меня, сколько хотите! — свернулась в клубок под одеялом.
— Галя, — начал он стаскивать с меня одеяло и изменившимся голосом добавил, — если я выйду из себя, то ты об этом пожалеешь.
— Для начала выйди из комнаты!
Послышался щелчок его пальцев. Я схватилась за гудящую голову и совсем тихо добавила, — а потом из себя… и… и… — что «и» я так и не придумала, зависнув в прострации. Где-то далеко и в то же время близко слышались причитания жертвенниц, вопли Ульримы и совсем не мерный стук Нардова сердца.
— Болит? — прошептал он у самого уха.
— Чельд тебя подери. Нет, блин… Раскалывается. Это ты долотом и молотком на моей голове поработал? — поинтересовалась я, ощущая спасительно холодные пальцы Нардо на лице.
— Ты что ж, не помнишь ничего?
— Еще не вспомнила. — Призналась честно. Головная боль вначале ослабла, а затем под массирующими действиями Нардо отступила вовсе.
— Оно и к лучшему, вставай. Ванные справа, столовая внизу, чтоб попасть в нее, ножкой топни.
— В прошлый раз комнаты иначе располагались. — Вспомнила я.
— В прошлый раз ты не отсыпалась у меня. — С этими словам черногривый синеглазый отстранился, с интересом разглядывая мои одежды. Я тоже решила взглянуть на предмет его интереса. И даже ахнула.
На мне платье черное с передником белым и парой нижних юбок для уборщицы в доме. Точнее для гувернантки, укороченное по самые кости тазовые, если не выше. Чулки сеточкой, туфли на каблуке, в одной руке перо для пыли, в другой ершик для унитаза.
— Чельд, да ты ж извращенец начинающий! Так я об этом должна пожалеть, если ты из себя выйдешь? — инструментарием новоприобретенным в него бросила. Увернулся синеглазый черногривый.
— Почему я?
— Я в наряде гувернантки не ложилась. — Руки в боки и с укором на него.
— Ты точно уверена? Чепчик тебе очень к лицу, да и бархатка черная тоже. — Скосил он на меня глаза и серьезным голосом поинтересовался. — Сама одела и не помнишь?
— Ах? Еще и чепчик с бархаткой! А чулки и туфли на каблуке по какому случаю? — скривилась я. — Маскарад устраиваем?
— Откуда мне знать? — неискренне удивился он, — решила прогуляться перед сном и не дошла.
— Куда не дошла? В чулан за средствами чистки?
— Все может быть.
— Так… пошел вон отсюда!
Нардо расстроился и растворился в воздухе. Наряд на Гале очень даже хорош и сама она в нем хороша. Как и обещали в рекламном проспекте — зажигательна. И сел костюм как литой, не зря черт формы Галины запомнил.
И отчего она у дедушки в чулане танцевала, а у меня в спальне при схожих обстоятельствах не хочет? — в сердцах возмутился он. — Нужно было не повторяться с историей чулана, а выбрать наряд царицы востока. Чтобы и комната новой была, и одежда.