Тяжело вздохнув, он оказался в своем кабинете напротив огромного круглого окна с самым прекрасным видом на восточный склон Олимпа. Вид был бы еще более прекрасен, не будь в нем пяти взвинченных жертвенниц из разных миров. Бледная Эва со странной шляпой на голове или вместо головы все время пылит. Дельта-феникс не избавилась от идеи разжечь огонь и попасть домой. Благодаря ее усилиям в саду уже имеется три выжженные поляны. И было бы не так обидно, если бы валькирия в поисках места для хрустального гроба не прорубала входы во все вьющиеся беседки. Что до двух других назвать их отрешенный вид нормальным язык не поворачивался: одна все время гладит хрусталь на ожерелье, другая безостановочно причесывает лупоглазых зеленух.
Завесив окно дымкой, черт приблизился к фонтану у стены.
— Степаненко, — позвал он своего древнего и преданного слугу. Вода вздрогнула и перед Нардо в отражении предстал встревоженный бес.
— Слушаю, хозяин.
— Можно ли наложить чары Словоохотливого Бургомита на остальных жертвенниц, и прекратить потоки их молитв и воплей?
— Не делайте этого! — предостерег он. — Лучше перед походом напоить их мятным чаем. Для Ульримы он должен быть самым слабым, для Ольгирии самым крепким.
— Учту. — Скривился Нардо, услышав новый всплеск воплей в своем саду. — Что у вас?
— Во все, во все комнаты ворвались непрошенные гости. — Сообщил бес. — Вы тоже предатель.
— Что? Когда я успел?
— Вот и мне интересно, когда ты успел. — Прогремел голос Темного Повелителя.
— Ваше Величество, я никогда… — дружный вопль пяти жертвенниц внутри дома прервал их разговор.
— Проверь! — рявкнул Люциус, — если это Галя, то я тебя…! — и изображение исчезло.
Встревоженный черт мгновенно оказался вблизи источника звука — возле своей столовой на первом этаже, где завтракала живая и невредимая Галя и куда только что вошли остальные пять жертвенниц.
— В чем дело?! — грозный Нардо влетел в столовую и остановился как вкопанный перед грудой женских тел. — Что с ними?!
— Они меня увидели — завопили, — пояснила Галя. — Тебя услышали и тут же в обморок шмякнулись. Я бы и сама на пол села от такого рева, но у тебя такое лицо странное и интересное, что передумала. Ты откуда такой растерянный?
— С переговоров. — Он обошел тела и опустился на стул, тут же получил чашу. — Повелитель решил твой план опробовать?
— Это что же, с магом подставным? — Галя аккуратно налила чай и поинтересовалась, сколько сахару положить в чай мятный.
— Без сахара. Мы его уже опробовали.
— И каков результат?
— Все. — Булькнул Нардо, глотая чай.
— Что все?
— Все предатели. — С грохотом опустил пустую чашу на стол, от чего жертвенницы стали приходить в себя. — Даже я, который слышал о девятой комнате.
— Так ты об идее с самого начала знал. — Упрекнула Галя. — И что с того? Подумаешь…
— Знал. — Кивнул он. — А королевские охотники, вурдалаки и вампиры ворвались во все пятьдесят комнат.
— Погоди. — Она села ближе и тихо поинтересовалась. — У Люциуса пятьдесят предателей?
— Двадцать девять по первым подсчетам и комнат мы выбрали двадцать девять. А ломились они во все.
— Двадцать девять отступников тоже прилично. Только зря ты такой напуганный. Они вас обошли.
— Как?
— Чтобы не сдать перебежчиков, наобум проверили все комнаты. Передай Люциусу, казнить никого не нужно, вас развели, как маленьких. — Она оглядела пришедших в себя жертвенниц, продолжающих сидеть на полу:
— Девчонки! Привет!
— Жива?! — выдали жертвенницы хором.
— Относительно. — Галя поморщилась, потирая виски. — Голова от ваших воплей периодически хочет спрыгнуть с плеч. А так, все в норме. Чай хотите?
— Спасибо. — Сказал Нардо, исчезая.
Пришедшие в себя жертвенницы чай пили литрами и попутно рассказывали, каких страхов нахватались, когда узнали о постигшей меня участи. С их слов я не только съедена, переварена, но и использована как удобрение под цветы.
Мой аппетит пропал бесследно. Еще бы! Я узнала в деталях, как бедный Темный Повелитель теряя последнюю надежду, связался с всесильным магом. Нет, не для того, чтобы передать ему для сада субстанцию под названием «Галя», а дабы спасти меня.
На этом сообщении и чай пить расхотелось. Правомерным был вопрос: Что же там спасать, если ничего не осталось? Но меня не услышали. Дальше пошел рассказ о мучительно долгом возрождении из разложившегося состояния.
Да, я бы тоже на полу растянулась, увидев главную героиню таких историй.
Но обидно! Все это они рассказывали, уминая пюре из овощей, тушенное мясо, салат с водорослями и прочее. И от собственного рассказа аппетит не теряли, чего не скажешь обо мне. В отместку рассказала, что такое наш мед и откуда берется икра красная и черная. Конкурс под названием: «Отбей аппетит!» выиграло мое откровение. Не успела я насладиться их кислыми мордашками, как Нардо сообщил о скорых сборах.
И понеслось…
35
Когда мы оказались в пункте назначения, я лично перехватила черногривого и приперла к стенке. У меня слов не хватало, чтобы высказать ему все мое возмущение, одни лишь нецензурные рвались наружу. И все же, частично удалось сообщить ему степень моего недовольства:
— Чельд, мать твою!
— Галя…
— Ты озверел?! Паразит этакий!
— А в чем дело? Вы были доставлены в комфортных условиях…
— С черными мешками на голове? Со связанными руками и ногами? Три часа в тесной клетке, где пылит спорами перепуганная Эва, а Дельта пытается свершить акт самосожжения!? Это называется в комфорте? — пнув его по ноге, я ухватила Нардо за шейный платок. Даже в гневе подметила, какой же он красивый несмотря на красноту от нехватки кислорода, и тут же напомнила себе, какая же он сволочь редкостная.
— С мягкими сидениями, — попытался достучаться до меня Нардо, не имеющий права отцепить страждущие мести руки.
— Беззвучно, чтобы нас не заметили…
— Засунь эти сидения, знаешь куда…?!
Как назло сбоку открылись маленькие резные двери, и хорошо поставленным голосом объявили:
— Галина Гаря из четвертого мира, войдите.
— Входи, — прохрипел красный Нардо, не смея меня коснуться. Пришлось отпустить его шейный платок и, приподняв пышные серые юбки, гордо войти внутрь.
Неяркий свет коридора сменился огоньками, вспыхивающими среди глиняных и деревянных кадок. Вокруг сплошная зелень, такая яркая и сочная, что Рекоции обязательно бы понравилась. И в этой зелени лешего не было видно, пока меня на усадили в кадку по соседству с зеленым кустом.
— Интересное решение с мягкой мебелью, — прокомментировала я. — Платью каюк.
Из-под широкого зеленого листа с противоположной стороны комнаты на меня взглянули красные глаза кого-то очень не выспавшегося. Помимо глаз ничего более разглядеть не удалось.
— Это и есть та самая жертвенница? — поинтересовался куст.
— Поверьте, уважаемый Амарис, жертвенниц, как Галя, больше не найти. — Сообщил Нардо и растворился в воздухе.
— Вижу. — Последовал скептический ответ из-под листа.
— Много видите?
— Все вижу. — И говорит он это с тем же превосходством, что и Люциус у озера.
— Мне постесняться и прикрыться или я с опозданием о чести девичьей упомянула?
— О какой чести, дева!? — возмутился леший.
— Девичьей.
— Ты где ее прикрывать собралась, бесстыдница? Ты ж сожительствовала!
— Что?! — я чуть не выдернула с корнем соседний куст. — Три дня сожительства на диване ничего не значат!
— Как не значат?
— В обнимку — ничего.
— Так там не только объятия были! — вздрогнул лист напротив.
— И поцелуи увидели?
— Только бы поцелуи — смолчал бы я. А так… лапал он тело твое девичье.
— Глаза разуйте, раз обули! Он гладил только мой животик, все было чинно и пристойно.
— Так он же ж…!
— Ну, подумаешь! Дыхание у него пару раз прерывалось и тяжелело… — в смущении я лист с куста стала надрывать по жилкам. — Аритмия у парня была или анемия, или амнезия. Забыл, в общем.
— Забыл, как дальше поступать? — усмехнулся леший.
— Да, вот на поглаживании и остановились. И вместо того, чтобы наезжать, пожалели бы девушку, что ли?
— У меня телеги нет, чтобы наехать.
— Сочувствую. — Брякнула я.
— А сочувствие к чему? — усмехнулся леший. — Не будь тебя, у Повелителя и шанса на брак не было бы.
— Тогда что вы мне мозги выносите?
— Что выношу?!
— Мозги. Так, проехали! — остановила я его поток возмущения. — Уважаемый, вопросы задавайте и только по существу.
— По какому существу? — опять не понял он.
— Моему. — Глаза напротив прищурились. Оглядел меня с ног до головы леший и улыбнулся. Улыбка в тридцать два желтых зуба вкупе с красными глазами из-под тени зеленого листа — это нужно видеть. Она была удивительно заразительной!
— А с тобой все и так ясно. Иди деточка, принята ты.
— Куда принята?
— В жертвенницы.
— А до того я кем была? — леший моргнул, и рядом тут же возник Нардо.
— Закончили? — потер руки черногривый. — Тогда не задерживаем очередь. Встаем, идем в коридор и быстро.
— Да, чельд! Иду, чельд! С радостью, чельд! — отрапортовала я, покидая пространство зеленой обители.
Стоя у окна в кованой раме его Величество Король Гарминт Еол Шарильм XIV не сводил взгляда с дочери, которая гуляла в саду. Его красавица сегодня выдвинула свои требования и окончательно отца приперла к стенке. Кто бы мог подумать, что в его нежной дочурке проснется такое коварство. Подумать только!
Она либо на себя наложит руки, либо на отца. Ему все еще грезился прищур черных глаз дочери и ее яростное и правдивое заявление: «Я выхожу замуж через месяц! С Вами или без Вас!» В этот момент он искренне молился, чтобы она не добавила «за первого встречного!». Она не добавила.
И расчетливый Король мысленно восхитился ее стойкостью и напором, а также посочувствовал себе. Надежда на то, что Темный Повелитель сдастся и женится на его условиях, на восьмом году сватовства иссякла. Все решения придется принимать сейчас.