Вот чельд!
Мой маленький глюк, навеянный парами коньяка стал настоящим коньячным глюконатом. Вот теперь мне точно не выбраться! Я даже сникла, даже села на пол кристаллика и заскулила о том, как жизнь несправедлива. Не прошло и минуты, к моему скулежу весьма громко присоединилась одна из девиц. И охранники в кожаных доспехах с латунными чешуйками поспешили удалиться. Когда бряцанье их мечей о чешуйки исчезло, плакальщица перестала выть.
Грациозным движением руки она смахнула слезы с бледных щек:
— Наконец-то нас оставили одних!
— Рассказывай. — К ней подсели две другие. — Как обстоят дела?
— О, мои дорогие! Вначале я припугнула отца, что наложу на себя руки. Но он продолжает настаивать на своем.
— А дальше?
— Дальше я сообщила, что на пути к трону не пощажу и его. Так что коронация может пройти сразу же после первого траурного дня. — Она картинно вздохнула и подняла глаза к потолку. Надо же! Припугнула отца, что убьет его и осталась такой же спокойной — вот это… Я громко присвистнула.
Да это же принцесска! Любовь всей дьякольской жизни Люца! Снимаю шляпу перед этой девицей, так как ультиматумы своим родным выдвигать я никогда не могла. Но это не главное! Было в лице принцесски столько решимости и ослиного упрямства, что стало жаль Короля и в чем-то даже самого рогатого. Ведь с такими своенравными красотками и рай в раю станет сущим адом.
В общем, тут уже и меня замучил вопрос, как такая красавица и счастливица справилась с нерадивым отцом:
— И?!
— Я поставлю его перед фактом, и пусть выкручивается.
— Ты расскажешь о беременности?
От такой новости я шлепнулась — мгновенно перешла из положения «сидя на корточках» в позу «лежа на спине». И когда Люц успел?
— Да, поставлю перед выбором: либо сто тридцать миров и Аид, либо мелкое угодье по соседству. — Загадочно улыбнулась принцесска.
— Я до сих пор не пойму, как ты согласилась? — возмутилась блондинка в синем платье и рыжая в красном вторила ей.
— Много вы знаете. — Прошипела она, — у одной любовники среди конюхов, у другой игры с плетьми.
Любительница плетей лишь пожала плечами, а вот содержательница конюхов покраснела как свекла:
— Мы тебя не упрекаем. Тарим красив, горяч, силен, не беден и безрогий… — в один голос стали перечислять достоинства ее любовника, а потом как бы осеклись и с прищуром довольных глаз добавили, — еще безрогий.
И все трое расхохотались в голос.
Это в смысле «пока»! Это в смысле еще не наставила?! — поднявшись на четвереньки удивилась я. — Что ж за шваль Люциус себе избрал в жены?
А в это время на руке принцесски что-то сверкнуло.
— Он смотрит! — провозгласила расчетливая невеста Темного Повелителя и тут же приняла степенный вид. Подруги ее встали и отошли, и то, как они прячут лукавые улыбки, видела только я.
— Милая, — голос Люциуса, раздался над потолком. — Жертвенницы справились с первым заданием.
Принцесску от этого сообщения слегка перекосило:
— Это прекрасно, любовь моя!
— Я тоже жду не дождусь.
— Осталось немного. — Заверила его принцесска, — возможно, уже сегодня отец даст согласие без традиционных обрядов.
— Я пройду через все ради тебя. — Заверил влюбленный Люциус и замолк. Сияние на руке принцесски все еще оставалось, и она продолжила игру сентиментальной милашки.
Вот сволочь! И эта… эта… Она не любит его! Пользовательница!
Когда сияние чего-то неизвестного на руке принцесски прекратилось, ее подружки мгновенно оказались рядом:
— А дальше?!
А что дальше, я не узнала…
«Вжик!», «бумц!»
Я сидела перед Люцом и хмурым Нардо и потирала ушибленную коленку. То, что из губы текла кровь, и правый глаз явно заплыл, никто из них внаглую не замечает. Хоть бы лед предложили или полотенце! Не предлагают, потому что я якобы струсила, позабыв о великой чести жертвенницы, и пыталась скрыться.
То бишь: факт того, что меня незаметно выкрали и перебросили из одного дворца в другой, а попутно еще и намочили всю, никто не заметил. Зато все увидели, как меня вернули. К слову, вернули на лестничный пролет, конкретно подпорченный одним из зеленых гостей. И полетела я по тому пролету как валун с пригорка, больно ударив лицо, колено и спинку.
И у чьих ног я оказалась? У ног сияющего Люциуса.
И что я сделала? Сказала, что он слепой дурак, а затем все, что пришло в голову, пока кубарем летела с лесенки. Он обиделся не на это, он обиделся на ультиматум, который я предъявила. И только после того, как я послала Люца самостоятельно с принцесской встретить рассвет, поняла ни льда, ни полотенца не дождусь.
Погано.
Пришлось просить, чтобы принесли.
И вот сижу я в комнате шизофреника в одном халате с полотенцем на голове и льдом на щеке, а Люциус и Нардо прожигающими взглядами помогают мне согреться.
— И как ты себе это представляешь? — от голоса Темного Повелителя волосы стали дыбом.
— Если коротко, то выбей из Короля признание: «его дом — твой дом» и заселись на одну ночь. Хотя с этого дня он будет тебе рад, как никто другой.
Дьякол заскрипел зубами, чельд хмыкнул. А мне все равно, так как если исчезну я, то, по ходу дела, традиции не будут соблюдены. А потому со спокойной душой продолжаю:
— И, расположившись, пригласи к себе принцесску.
— Она будущая правительница Аида. — Дьякол сказал, как отрезал. — Зачем ее?
— Чтобы Король не пытался убрать. — Чельдовски обрадовалась, что так быстро нашла объяснение этому финту.
— Но традиции созданы для того, чтобы ее обезопасить.
— Вот и обезопасишь, если у Короля крыша поедет. Хотя, от таких новостей крыша явно поедет, — заметила я тише. — Но ты все равно из всех аидовцев, посетивших королевство, самым сильным будешь.
И совсем тихо, про себя почти:
— А заодно узнаешь, что за цыпу ты выбрал.
Услышал. Вспыхнул красным пламенем и, скрежеща зубами, выдавил:
— Как ты смеешь о ней так отзываться?
— А вот смею. — Я убрала лед от щеки и предложила, — проведи с ней время, и ты поддержишь меня.
— Сомневаюсь. — Резким движением руки он как бы закрыл тему. — И, по-твоему, других вариантов нет?
— Есть. Ты за одну ночь убьешь в жерле вулкана всех жертвенниц. А оно тебе надо?
— Но, в таком случае, проще купить дом и… — начал говорить Люциус.
— Хе! Кхе… И кто из нас документы читал? Нардо, поясни Его Темнейшеству, что к чему.
Пока Нардо объяснял, а хмурый Люциус слушал, задалась вопросом: кто же решил мне глаза открыть на принцесску? Выходит, в этом клубке интриг существует еще одна сторона. И кто это? Кто-то из родных дьякола, которые за него беспокоятся, кто-то из бывших возлюбленных или кто-то из будущих?
— Галя, о чем задумалась?
— Я… да так. Скажи Люциус, у тебя родные сильно были против принцессы Дарлогрии?
— Нет. Все только «за». Мне жизнь семейную давно пророчили.
— А хоть кто-нибудь против был?
Дьякол, сверкая белозубой улыбкой, сообщил, что открытого сопротивления он не встретил, так как это чревато. И удивительное дело, пока Люциус говорил, взгляд черногривого становился все отчужденнее и печальнее. Первую пришедшую мысль отмела мгновенно — чельд гетеро — его печаль вызвана другим. А вот со второй мыслью согласилась — Нардо известно больше, чем Темному Повелителю. И вот это стоит выяснить.
— Итак, мы решили. — Привлек мое внимание Люциус.
— Что?
— Ты идешь со мной.
— Почему? — я даже забыла о льде.
— На случай, если ее не будет дома.
— Будет. — Буркнула я в ответ. — И соблазнить попытается. Хотя это такая подстава для нее.
— Галя! Не смей, ты и мизинца ее… — я оборвала его на полуслове, пока этот красавец и глупец по совместительству гадостей не наговорил:
— Кстати о мизинцах, что даже пальчиками ее потрогать нельзя. Погладить, приласкать? — его взгляд был черен, страшен и очень холоден.
— Я дал ей обещание. — Отрезал дьякол. — И все семь лет она ждет меня. Ждет, как никто другой. Хотя знает, в моем мире время летит иначе.
Очень хотелось сказать, что времени зря она не теряла, и до сих пор ждала без особых потерь. Ну, почти зежеее без потерь. То есть, то, что она потеряла, в моем четвертом мире за малую цену восстанавливают и снова можно замуж невинною пойти. Хотя, здесь, возможно, это тоже практикуют. Но ради сохранности собственной жизни свои мысли оставила при себе.
— Ладно, просто поговоришь с ней. Это не запрещено?
— Нет.
— Вот и славно. Узнаешь, что она любит, что ценит, к чему стремится…
— Я знаю. Я все о ней знаю.
Уууу, как все запущено и какая уверенность редкая.
— Не проблема, тогда расскажешь о себе: что любишь, что ценишь, к чему стремишься.
— Ее, ее и к ней. — Без запинки ответил рогатый, которому после свадьбы суждено стать очень рогатым.
— Значит, поговорите о ней. Как я и предполагала. — Сникла я. — Когда идем?
— Этой ночью! Я не буду откладывать в долгий ящик. — Заверил он горячо и исчез. Видимо, собираться пошел.
Надо же семь лет откладывал и не кашлял, а вот теперь вдруг… или не вдруг? Неужели из-за предсказания он ранее сильно не беспокоился и ждал седьмого сбора жертвенниц? Возникает вопрос: а кто предсказывал?
И я знаю, кому его задать! Темногривому синеглазому!
И, как назло, над нами что-то знакомое заколотило об стены, зарокотало, а затем и завыло. Опять Нардо его сладенькая-сладенькая вызывает. Он извинился и вышел в свеже образовавшийся портал. Гул был тревожным, нарастающим, требовательным. Чельд спешил, но портал все-таки прикрыл.
У меня после падения и их хмурых взглядов совесть крепко спала. Не делая резких движений и шумных вздохов, я приблизилась к проему портала. Уловить успела немногое, увидеть что-либо вообще не удалось из-за широкой спины чельда.
— Нардо, как Галочка? Бабушка за нее очень беспокоится. — Послышался красивый девичий голос.
Так-так, а вот и про бабушку опять говорят, ну-ну, жду развития диалога.