Так какой повелитель согласился бы на такое? — Задался он вопросом и тут же нашел оправдание ее просьбе. — Она женщина, влюбленная женщина, ожидающая своего звездного часа семь долгих лет. И как мужчина, подвергший ее ожиданиям, он исполнил каприз, но люди…
Вайолетт. Неужели прождав его семь лет, она не согласна и на день?
По сути, я ждал ее рождения. Я ждал исполнения предсказания. Я ждал ее всю свою жизнь. И я готов ждать ее тысячу и один рассвет в самом медленном четвертом мире… Я мог бы ждать ее еще столько же, а она…
Вайолетт женщина.
Так думал Люциус и становился все более мрачным, как и пейзаж за окном.
— Ваше Величество, — пропел знакомый голос. И он, оторвавшись от созерцания заснеженных просторов, взглянул на свое отражение в окне, подле него появилось улыбающееся лицо водной демонессы.
— Олимпия?
Демонесса улыбнулась:
— Приветствую лучшего из правителей и счастливейшего из дьяволов. — Она грациозно поклонилась.
— Приветствую, водная. Какими судьбами?
— Вы губите рыбок в моих озерах. — Улыбаясь, ответила она.
— Каких рыбок?
— Моих. В день восемнадцатилетия я получила отцовский подарок — два озера в Королевстве Дарлогрия. И очень дорожу своими владениями и их обитателями.
— И какие озера достались тебе?
— Озера Радужных Надежд и Искрящейся Воды.
— Мне знакомо озеро Искрящейся Воды, — улыбнулся Люциус.
— Мы все знаем, где Вы встретили будущую Правительницу подземных чертогов, Повелитель, — с почтением отозвалась демонесса, — с тех пор в поисках своего счастья его посетило множество Ваших подданных.
— Да… — протянул вновь поникший Темный Повелитель и погрузился в тяжелые раздумья.
— Ваше Величество, Люциус, позвольте сказать, что с тех пор я значительно расширила свои владения.
— Так ты теперь завидная невеста. — Дьявол, не поднимая глаз, как стеснительный мальчишка начал водить пальцем вдоль оконной рамы.
— Да, — вздохнула демонесса, желая, чтобы он поднял на нее взгляд и понял, наконец, что избрал не ту невесту. Но судьба распорядилась иначе. Дьявол был занят собственными мыслями и взгляда от оконной рамы и витражных плетений не оторвал.
— И я очень прошу не уничтожать кропотливые творения моих рук. — Прошептала она.
— Я тебя услышал.
— Благодарю. — Демонесса, скрыв свое лицо волнами, отступила от водной глади, как вдруг Люциус, сам того не ожидая, позвал ее:
— Ты готовишься к свадьбе?
— Да, — с горьким смешком отозвалась Олимпия, ее лица он не видел, отражение предоставило лишь волны на поверхности воды. — Как только прозреет жених.
— Он слеп? Как он может быть слеп? — возмутился Темный Повелитель.
— Он очарован чарами, чуждыми нашему миру.
— Я могу помочь?
— Можете, Повелитель, но всему свое время.
— Скажешь, когда тебе потребуется моя помощь.
— Я уже, за ней обратилась. Прощайте, мой Повелитель.
— До встречи, Олимпия.
Ее заключительное обращение все еще звенело в голове Люциуса. «Мой Повелитель» звучало бы дерзко, произнеси слова другая, но в голосе Олимпии не было издевки, раболепия или обожания, была нежность, та же бесконечная нежность, что читалась в ее синих глазах.
Он оторвал руку от окна, на котором успел вытереть пыль вдоль витражных линий и щелчком пальцев возродил образ демонессы. Улыбаясь, попытался объяснить свое поведение — чтобы сравнить так ли сияют ее глаза, как он запомнил.
— Мой Повелитель, — за спиной появилась Вайолетт. Ее тонкие руки обвили дьявола, и отражение красивого лица перекрало, образ улыбающейся демонессы. Взгляд синих глаз Люциус тут же растворил, и перед ним появились черные, как ночь, лукавые очи возлюбленной. В ней не было нежности, в ней был игривый огонек, и этот огонек никак не мог вязаться с тем, что происходило на улице.
— Ты беспокоишься? — Люциус привлек к себе принцессу.
— Да, ты не поверишь, в то время, пока твои подданные ищут сбежавшую жертвенницу, мой поставщик золотых тканей не может покинуть порт.
— Ткани…? — не поверил своим ушам Люциус.
— Ну, да! Ты же сам говорил, как я прекрасна в золоте, — Она подтянулась и поцеловала его. Это был поцелуй девицы, знающей, как успокоить — нежно и в то же время уверенно.
— К тому же, новый статус… — радостно продолжила принцесса. Так и не поняв, к каким странным мыслям только что подтолкнула его. Не замечая внимательного взгляда и молчания, Вайолетт говорила о платьях и закупках к их пышной свадьбе, он кивал и все больше хмурился. В конце ее страстной речи о драгоценных камнях Темный Повелитель не выдержал:
— И только?
— Что только?
— Только это сейчас занимает тебя?
— Нет, — прошептала она, — но…
— Я прекращаю удерживать восход. — Ответил Люциус.
— Ты не посмеешь!
— А как же ткани? — его улыбка была мрачной.
Встретившись взглядом с Темным повелителем, принцесса вздрогнула: — Но…
— Прости, родная.
Он исчез под рассерженный вопль Вайолетт:
— Люциус!
Мы ехали еще час, и щенка я не выпускала из рук. Гладила его и щекотала, рассказала ему, какой он лапочка, и какие тут все дикие и некультурные сволочи и гады, а более всех даже не Король Дарлогрии и его принцесска, а дьякол рогатый и чельдяка полосатый.
— Но ничего. Справимся, — пообещала я шарпею, обхватив его щечки ладонями. — Они еще пожалеют, что меня в жертвенницы призвали.
Наклонилась и поцеловала щенка в мокрый нос. До сих пор он на мои нежности уже реагировал нормально, не сжимался, не смотрел удивленно, а с благодарностью принимал. А тут вдруг фыркнул и начал похрюкивать, мотая головой из стороны в сторону.
— Носик чешется, маленький?
Щенок начал интенсивнее хрюкать и фыркать, словно смеясь. Глядя на него, я и сама прыснула от смеха.
— Ган! — послышался перепуганный голос хозяина кареты, — остановись, глянь, что там сзади происходит.
Карета мягко затормозила. Возница спрыгнул со своего места и медленно, крадучись, пошел к нам.
— Вот видишь, ты их напугал. — Шарпей отрицательно помотал головой из стороны в сторону и облизнулся. — Не веришь? А зря, сейчас возница будет выглядывать из-за угла, боясь лишний раз вздохнуть.
Так и оказалось, возница выглянул и тут же спрятался за каретой.
— Что там? — спросил пухлый хозяин нашего «автотранспорта».
— ОН!
— И что ОН делает?
— Сидит в воздухе.
— Как в воздухе?!
— Ну, в воздухе! — возница объяснил на жестах.
Я посмотрела на шарпея, он на меня, и мы друг другу одновременно улыбнулись.
— Пересядешь на полку, чтобы не травмировать работников из службы доставки?
Щенок прищурился, и остался сидеть на месте.
— Я так и знала.
— Не сбежал, и слава богам! — выдохнул хозяин. Немного посопев, видимо, для активации мыслительных процессов, он жалобно попросил, — проверь, ошейник все еще на нем?
— Как проверить?
— Руками.
— Хозяин, не губите. Он же меня съест!
— Ладно! — гаркнул тот в ответ, — я сам взгляну.
Дверь кареты открылась, а затем закрылась, так и не выпустив хозяина наружу.
— Время? — нашелся возница.
— Именно! — подтвердил повеселевший толстяк. — Гони лошадей к замку, там пусть сами проверяют, в ошейнике он или нет.
Карета мягко тронулась.
— Покормили бы для начала, чтобы не пугаться. — Посоветовала я, продолжая гладить шарпея. — А то не кормят, гады! Но трясутся!
Щенок ткнулся носом в мою ладонь и лизнул ее.
— Дааа, знала бы, что буду путешествовать, взяла бы поесть. Хотя, может, по карманам найду чего-нибудь для тебя. — И полезла в их содержимое, нашлась же каким-то образом в них шпилька. После ощупывания всех углов и кармашков, которых в плаще было немыслимое количество, мне повезло. Нашла маленький, но увесистый сверток и вытащила его. — Странно, до этого его там не было.
Не разделив моих сомнений, довольный шарпей забрал находку из рук и зашелестел, зарывшись в нее мордашкой.
Снега за час насыпало по пояс и, странное дело, поля в высоких сугробах, деревень не видно, а дорога чистая. Небо стало свинцовым, низким, казалось, вот-вот обрушит вниз тонны льда, потому что следующим после сильнейшего снегопада мог быть только лед. Я с печалью смотрела на хмурые просторы, покрытые темнотой.
— А раньше здесь было очень живописно.
Сообщила, продолжив почесывать за ушками жующего щенка, он был не против. И тут прозвучал щелчок.
— Это был твой о-о-оше-йник? Только не говори, что это был тво-ой ошей-ник! — Миляга поднял голову, и я вздрогнула от ужаса. Вместо маленьких черных глазок на меня смотрели огненно-красные, а вокруг них начали разрастаться странные черные узоры на шкурке, мордашку шарпея свело судорогой, затем и все тело, а затем…
Я закрыла глаза, чтобы не видеть ужасных изменений и, сжав щенка в руках, начала громко молиться:
— Ты же не можешь быть таким же, как те лошади! Не можешь быть, как миропоедатели!
Симпатяга, через тело которого прошла волна судорог, вдруг замер и хрюкнул. Судороги прекратились, а его хрюканье усилилось. Боясь открыть глаза и встретиться с чудовищем, чистосердечно добавила:
— Ты хорошенький, маленький, милый! Ты меня не съешь! — и с сомнением, — правда?
Шарпей фыркнул, сползая с моих колен. Ну, если у него осталось чувство юмора, его можно не бояться, решила я и осмотрелась. Карета продолжала медленно ехать, снежная пустошь продолжала существовать, а щенок никуда не исчез, сидит рядом. Под пристальным взглядом его маленьких черных глазок мне стало стыдно.
— Ты же слышал, что я рассказывала. Как думаешь, какие у меня мысли будут возникать после всего пережитого?
Под мою обличительную речь с шеи щенка слетел ошейник. Металлический с красными камнями и вязью плетений, он был не просто тяжелой побрякушкой, а очень тяжелой.
— Мамочки! — меня занимало и то, как щенок может носить такой вес, и то, а что будет без ошейника, ведь возница был напуган перспективой проверки ошейника на щенке. — Эм…, каким бы ты ни был…, я все равно…