Господин Соорский откинул со лба зеленый локон и покосился на сидящих рядом амура и демона. Донато молчал, пожевывая пухлые губы, его крылышки поникли, а кудри поблекли, что свидетельствовало о глубокой задумчивости и трезвости. Себастьян тоже был не в духе, он погрузился во тьму и временно слился с тенью своего кресла.
— Расскажите мне, как Вы это видите. — Предложил Вестерион.
— Мы подсказывали охотникам Короля, где искать жертвенниц, участвовали в создании ложного кулона для Гали и пояске-удавке, подтасовали результаты выбора первого обряда и Вы, Вестерион, с друзьями были на завтраке в первом традиционном обряде, а не миролюбивая раса Веевр…
— И Галя нашла выход. — Поддержал Себастьян из темноты.
— Вот именно. Немыслимый выход!
— Кто мог знать, что скаковые жеребцы Темного Повелителя и есть те самые миропоедатели, от которых Его Величество спас мой мир. — Насупился господин Соорский, потирая шею. — Да и кто бы вспомнил? Столько лет прошло.
— Никто. — Согласился амур Донато.
Десмонесса вновь пересекла комнату и остановилась напротив круглого окна:
— После этого я перебросила Галю в Королевский дворец, показала истинную Вайолетт.
— И возвращение двух других жертвенниц менее, чем через сутки, сделали невозможным. — Улыбнулся Вестерион, который, лежа на больничной койке, следил за развитием событий.
— И подсказали Нардо надеть на Галю свой защитный плащ. — Напомнил амурчик.
— А жаль, — вздохнул Соорский, — принцесса Вайолетт извела бы ее, а я бы за этим с удовольствием наблюдал.
Демонесса обернулась к своим заговорщикам:
— Не сожалейте. Плащ был замагичен так, чтобы никто, в том числе и я сама, не могли узнать или определить, где она. И что в итоге?
— Она оказывается в полуразрушенном дворце Люциуса и встречает вместе с Повелителем рассвет. — Серым голосом завершил Себастьян из своего темного угла.
— И ведь она за час до этого была в сотне километров от дворца!
— И теперь Вы уверены, что она пройдет и третий традиционный обряд. — Подвел итог Вестерион. Олимпия согласно кивнула.
— Это невозможно. — Вспыхнул амур. — Но… то же самое мы говорили и о предыдущих двух.
В тягостное молчание раздумий погрузились все.
— У меня есть предложение. — Донато осмотрел присутствующих внимательным взглядом маслянистых глазок и потянулся за бутылкой вина. Пробка ударила в потолок, а затем хмельной напиток с шипением наполнил кубок пухлого амура.
Всколыхнув напиток, он продолжил:
— Галя, какой бы она ни была, является избранной Темным Повелителем. И как гласит предсказание, именно ей суждено распутать клубок интриг и хитросплетений и женить избравшего ее.
— Но это не Вайолетт! — всплеснула руками демонесса и закусила губу.
— Я знаю. Я сам виновен в произошедшем. — Булькнул амур, почти не отрываясь от кубка. На что Вестерион злорадно усмехнулся:
— Вот именно, Донато!
— Признаю, — послышалось из кубка, — мой подарок для невесты Темного Повелителя был преждевременным. И теперь из-за браслета принцесса крутит Люциусом как вздумается.
— А мы не имеем права об этом сказать. — Ткнул в него пальцем посол 98 мира.
Амур закашлялся напитком. В отличие от остальных Вестерион был единственным первопроходцем, желающим открыть глаза Его Величеству. И как все посланники плохих вестей получил по шипам. Прочие, узрев гнев Люциуса, с объяснениями идти не рискнули. А Вестериона, несмотря на семь прошедших лет, все еще гложет обида.
— Дайте договорить! — взмолился амур, дождавшись тишины, он вновь потянулся к бутылке. — Возможно, нам не дано завалить традиционный обряд, как бы нам того не хотелось. Так давайте завалим жертвенницу!
— Убить ее нельзя. Смерть здесь будет настоящей. — Грустно улыбнулась Олимпия. — Галя домой не вернется, мне Нардо с опозданием раскрыл этот секрет.
Амур изумленно оторвался от питья:
— А кто говорит об убийстве! Я не убить ее собираюсь. Вот скажите, чем жертвенница отличается от других девушек своего мира?
— Жертвенностью. — Откликнулась Десонесса и трое ее гостей потупили глаза.
— Можно и так назвать, — откликнулся амур, — но думаю, мы все понимаем, о чем идет речь.
— И что ты сделаешь? — поинтересовался Вестерион.
— Выстрелить в нее стрелой и в какого-нибудь красивого дарлогрийского придворного или обитателя подземных чертогов. — Предположил молчавший до сих пор темный угол с демоном.
— Себастьян, подобное не проходит. — Откликнулся амур, протягивая руку за бутылкой. Ее тут же перехватила демонесса:
— Не поняла…
— А что тут непонятного? — Донато вновь потянул бутылку на себя, но демонесса была ловчее. Забрав вино, она свела брови.
— И все-таки…
— Ваш брат был выбран как первая жертва моих стрел, Олимпия. — Глаза демонессы полыхнули синим огнем, амур сжался. — Олимпия, прошу, не горячитесь! Во-первых: план оказался провальным, Повелитель все время вмешивался в процесс своими запретами. А во-вторых: закончится срок, и его чувства иссякнут.
— А как же ее неподдельные чувства?
— В ее гнилом четвертом мирке девицы влюбляются постоянно и постоянно разбивают себе сердца. — Отмахнулся амур и забрал бутылку.
На его слова Вестерион скептически произнес:
— Удивительно. И кто в этом виноват?
— Не знаю. Но их пространство тупит наконечники и искривляет траекторию полета стрелы! — авторитетно заявил амур.
— Так это пространство виновато в негодном состоянии амурных стрел и луков? Или дрожь Ваших рук? Или быстро скудеющий бюджет? — продолжил небезосновательную издевку Вестерион.
— Или из-за питья, которое закупается тоннами? — повеселел Себастьян. Он материализовался в кресле и теперь с нескрываемым интересом смотрел на захмелевшего амура.
— У нас работа нервная! — выпалил Донато, одной рукой схватился за сердце, второй за кубок с вином.
— Оно и видно.
Возмущение крылатого стрелка прорвалось с последней каплей вина:
— Слушайте, я вот уже пять минут пытаюсь предложить вам выход из положения, а вы!
— Обсуждаем проблему дырявого бюджета в амурном отделе. — Осклабился Себастьян.
Донато задохнулся негодованием, так что даже выпитое успокоиться не помогло. Дрожа всем телом, он встал на коротких ножках, которые все стремились согнуться или разъехаться, и ударил себя кулачком в грудь.
— Я предлагаю инкуба вызвать, а вы вообще ничего не хотите предлагать! Ик!
— Уууууууу, — в голос протянули двое других. — А что… вариант!
— Нет. — Ответила Олимпия, и амур с досады плюхнулся назад. — Нет и нет, нельзя так, ни в коем случае!
— И что в этом плохого? — возмутились заговорщики.
— Нельзя!
— Ладно. — Поднял зеленые руки господин Соорский. — Мы просто дискредитируем Галю. А чтобы не было желания проверить наличие жертвенности, аннулируем лицензию лешего. Себастьян это сделает.
Демон кивнул.
— И прощайте традиционные обряды! Галю не допустят к исполнению последнего! — завершил амур Донато, громко икнув.
Водная демонесса перестала метаться из угла в угол, но согласия своего еще не дала. В диалог решил вклиниться немногословный Себастья. Демон размеренно и четко произнес:
— Другим жертвенницам не будет так везти, как Гале. К тому же Люциус пару сотен лет назад искал пропитание для щенка, и оказалось, что обитателей миров с 10 по 100 он попросту ест. А значит подружиться с ним ни Ульрима, ни Эва не успеют.
— Перекусит жертвенницами и все на том, — потирая ладони, воскликнул Вестерион, — жаль, Гали там не будет.
Олимпия нерешительно переспросила:
— Инкуба? — и трое ее заговорщиков согласно кивнули. — Хорошо, но его выбираю я.
— Как пожелает водная царица. — Расплылся в улыбке Амур и, положив голову на подлокотник, громко захрапел.
Темный Повелитель, снедаемый чувством «что-то не так», бродил по кругу в своем тайном кабинете. Два из трех традиционных обрядов выполнены. Пора пить вино и разбивать кубки о головы собутыльников.
— Скоро, совсем скоро Вайолетт станет моей! — прошептал Люциус, приободряя себя, и нахмурился. Счастье странным образом смешивалось с досадой, суть которой он все еще не мог понять. Как ложка дегтя эта горечь портила бочку меда, точнее, море меда, которое его накрывало вслед за воспоминаньями о прекрасной Вайолетт — принцессе, чья невинность неоспорима, а поцелуи слишком профессиональны, да и прикосновения отнюдь не скромны. В отношении другой девицы он бы с уверенностью сказал — дева знает в ласке толк.
Но разве можно так сказать о ней?
Люциус безоглядно верил в ее чувства и в то же время не мог отделаться от странной тревоги и горечи, смешанной с тоской. Словно получил то, о чем мечтал или почти получил, но дефекты в желанном уже отметил.
Как можно правителю не думать о народе, как можно было подвергнуть собственную страну снежной пытке в середине теплого сезона? Она могла, и он повелся и позволил…
Как говорят в мире Гали: «сославшись на права потребителя, верни товар продавцу». Но разве можно эту грубость применять к Вайолетт. К той, что дарована судьбой. К той, которую он удержать должен вопреки всему и вся, если желает быть счастлив. Нет! К ней — нет, но к ее отзывчивости, чувствам, искренности эта грубое выражение от чего-то само собой липнет.
— Черт! — чертыхнулся Темный Повелитель, вторя Галиной привычке, и сам не заметил, как вызвал Нардо.
— Слушаю Вас, Ваше Величество. — Приспешник почтительно склонился.
— Ты тут… извини, я жертвенницу Галю вспомнил.
— К слову, о Гале, — Нардо улыбнулся впервые после утреннего инцидента, — разрешите, я по окончанию обрядов ею Цербера покормлю.
— Они встретятся и так. — Пообещал Люциус.
— Поскорее бы…
Люциус рассмеялся, услышав искреннее сожаление черта:
— Я гарантировать не могу, что от ее голоса в нем проснется аппетит.
— Это уж точно, скорее он сам от нее убежит. Но если использовать кляп и тугие веревки… — его мечтательные размышления вслух, Люциус прервал вопросом: