— Спасибо, с меня приключений достаточно, и прощайте. — Сделала шаг и обернулась. — И, кстати…
Я несколько секунд думала над заключительной и явно предсмертной фразой. Прежде чем громко произнести:
— Привет рогатому! После всего произошедшего он такую дрянь, как Вайолетт, заслужил.
Я прошла в освещенное пространство загона для домашнего песика:
— Цербер! Подь сюды, поговорим!
43
В эту ночь Люциус был не единожды шокирован происходящим.
Вначале Галя сообщила, кто главный в радикальной группировке против его брака; затем, что с радостью вступит на сторону предателей; а после этого намекнула об интересном положении его будущей жены.
Жены! И кто ему об этом врет, Галя! Его единственная надежда на брак, его избранная жертвенница, его надежда на оплот счастья и вечности. Она бесстыдно вывалила на него такой ушат непроверенной информации, что в первое мгновение Темный Повелитель ста тридцати миров стоял ошеломленный и недвижимый и даже на «Привет рогатому!» не успел обидеться.
Да он и не мог успеть.
Галя давно прошла через ворота и бодро зашагала к его домашнему питомцу. Сказать, что Цербер был гостье не рад, не сказать ничего. Стометровая махина с оскаленной пастью и свешивающимся языком рванула к ней с низкого старта с другого конца двора. Разделяющие их километры быстро сократились под гром от когтистых лап четвероногого и удивленное Галино: «ни фига себе!»
Ошеломленно глядя на приближение зверя, она села на землю.
В последующие мгновения Люциус, успевший сделать к ней переброс и загородить собой от пса преисподней, тоже был крайне удивлен. И возможно, даже более, чем Галя, сидящая рядом. Цербер на бегу значительно уменьшался в росте и весе и последние метры преодолел в щенячьем виде на удивительно коротких лапах. И тут Галя оглушительно завопила, подхватывая его на руки:
— Мягкоскладчатый, да ты вымахал!
Люциус с открытым ртом осел наземь. Но даже тогда, в нижнем зале Дворца в Дарлогрии, наблюдая за тем, как его питомец ластится к Гале, он и представить не мог, что станет свидетелем еще более нереальной картины…
Она и он! В ее спальне! Он держит ее за руки… Ее — его любимую Вайолетт!
— Теперь ты мне веришь? — сидящая рядом Галя оторвала руку от Цербера, и прикоснулась к его руке.
— Верю.
Они замолчали, наблюдая за происходящим в личных апартаментах принцессы. Вайолет что-то быстро и бессвязно говорит медленно закипающему Тариму, графу Нивейри. Видя и слыша бесчинство принцессы, Люциус сам потихоньку закипал.
Права была Галя, называя ее — принцесской, с горечью подумал он и потупился.
— В прошлый раз я висела на люстре, — Галя решилась прервать молчание, — обзор был не очень, но слышимость — класс. В этот раз все намного лучше, — похвалила она их пребывание в камине среди языков пламени. — Тепло, светло… Зрелищно.
Темный Повелитель молчал, не в силах совладать с накатившими эмоциями досады, гнева, обиды и, как ни странно, облегчения. Все же что-то внутри него было очень против Вайолетт, особенно в последние три дня. И вот оно! Неподдельное, настоящее, наконец-то увиденное… лицо принцесски.
— Домой отправишь? — вырвал его из раздумий усталый вопрос лучшей из избранных жертвенниц.
— Отправлю.
— Извини, Люц, мне действительно очень жаль.
— И ты меня прости за все. — Ободряюще сжал ее теплую ладошку. Ласково погладил Цербера.
— Простила. — Поцеловала Темного Повелителя в щеку и исчезла вместе с псом-изменником и подхалимом:
— Но я тебе «рогатого» так просто не спущу.
А далее в спальне бывшей возлюбленной началось самое интересное — развязка. Тарим не вынес тяжести ее откровений, вскочил и направился на выход, в спину ему прозвучало отчаянное:
— Не бросай меня, умоляю!
— Чего ради? — не оборачиваясь, воскликнул он.
— Ради меня и нашего ребенка!
Дверь громко хлопнула, и шаги раздраженного графа растворились в гулких коридорах. Лицо Вайолетт сквозь слезы расцвело злой улыбкой:
— Подожди, тварь, на коленях приползешь ради сына!
Темнейший смерил ее взглядом и улыбнулся, во-первых: не сын, а дочь, а во-вторых: не человек, как граф Тарим, а эльфийка.
Принцесска сама не знает, кому и с кем изменяла и от кого, в конечном счете, понесла.
Люциус снял оковы тьмы и вышел из укрытия тепла и огня. Выйдя из тепла огня в камине, он с удивлением отметил, как браслет на руке принцессы Вайолетт засветился, сообщая о явлении Темнейшего. Дьявол застыл, понимание произошедшего вероломства пришло к нему с кривой улыбкой, и не спешил явиться перед взглядом некогда возлюбленной.
Дав ей время на осознание и быстрое удаление слез, Люциус снял оковы тьмы и тихо произнес:
— Дорогая, я должен сообщить тебе прекрасную новость!
Вайолетт вздрогнула, обернулась на звук его голоса с опаской. Люциус улыбнулся, подмечая, как расцветает ее лицо новой привлекательной улыбкой.
— Самая непредсказуемая жертвенница только что прошла третий обряд!
— Это, это… это правда? — принцесса поспешила к раскрытому окну и выглянула наружу.
— Прекрасно, да? — поинтересовался он, не отвечая на вопрос.
— Но где же огни? Огней не видно! Небо в дымке… — озлобилась принцесса, видимо увидела, как скачет в свое имение Тарим.
— А вот это уже интересно… — согласился он, продолжая улыбаться. — Хотя, должен признаться, дымка моих рук дело.
— Твоих? — тут же сменила гнев на милость выдохнула восторженно, — она прекрасна, Люциус! Но зачем ты создал ее?
— Темный Повелитель, — поправил он. — Не зови по имени, ты не смеешь.
— Но, любимый…
— И так тоже. — Скрипя зубами, выдал он. — Как ты заметила, эта прекрасная дымка скрывает наш совместный позор.
— По-по-зор?
— Да. Скрывает твое бесчестие, мою слепоту и глухоту, и красные руны, вспыхнувшие поверх небесных огней.
— Как?! Что? Это невозможно!
— Возможно. — Чистосердечно соврал Люциус, вот уже час скрывающий огни небесного торжества и позволение на свадьбу. — Я отказываюсь от этого мира и от тебя, Вайолетт…
— Но… — упав к нему на грудь, она крепко прижалась. — Я люблю тебя! — с отчаянием, — я люблю тебя, я не могла… поверь!
Еще одно слово и он поверил бы во все сказанное. Но — кто предупрежден, тот вооружен. Ловким движением дьявол снял браслет с ее руки, принцесска тут же замолкла.
Вайолетт-то замолкла, а вот ее мыслишки нет. Темнейший нахмурился, вслушиваясь в поток ругани и проклятий на его безобразную рогатую голову.
— Что я слышу. И ты посмела играть со мной… Даже так, и даже тут… — Смеясь заметил он, а в сердце тяжесть. — Прости, не знал, что целовать меня так неприятно… я бы на другую охотницу тратил свое искусство.
— Но… — девица всхлипнула, бледнея, и опустилась на колени.
— Встань! Простудишься. Я твоего остроухого отпрыска убивать не намерен, тебя тем более… не хочу мараться.
— Что? — задохнулась она от возмущения, но услышала лишь главное, — остроухий?!
— Встать! — девица медленно поднялась, все еще стараясь сдержать свои мысли, но получалось плохо.
— Смеешь дерзить? — заметил на одно из ее мысленных восклицаний. Принцесска вздрогнула и потупилась. — А зря, я не милосерден, красотка.
И прочел он глухим голосом надпись на изделии: «браслет всецелого доверия от амура Донато в честь грандиозного торжества. С наилучшими пожеланиями для светлейшей из принцесс!»
Его суровый взгляд пригвоздил Вайолетт к полу:
— Ко всему прочему посмела открыть свадебные подарки до того, как мы прошли через три обряда. — Процедил он. — А знаешь ли ты, какого наказания удостоишься?
— Прошу вас, нет! — ее лицо исказилось ужасом, — только не проклятый мир!
— Раньше нужно было думать, принцесска, учись проигрывать.
Просыпаюсь и с радостью раскидываю руки, обнимая целый мир.
Я наконец-то выспалась, отдохнула, теперь готова на новые подвиги и свершения! Где еще неженатый Люц, подайте его сюда, сейчас женим! И его и не только его… Я открыла глаза, с удовольствием рассматривая выбоины и царапины на родном потолке в квартире, вздохнула, ощущая запах свежепостиранного постельного белья, с ноткой ромашки от ополаскивателя. Повернулась на бок и обняла любимую подушку с розовыми оборочками по краям.
Мне снился Шарпей, точнее, изначально мне снилась огромная злая зубастая зверюга, монстровидная, страшная, с вывернутыми лапами, раздвоенным хвостом и черными дымящимися узорами на шкуре, расползшимися от глаз. Глаза, как два кратера проснувшихся вулканов — черные глубины с движущимися потоками лавы… И весь этот ужас бежит ко мне, создавая землетрясение мощью в 8 баллов. От такого кто не осядет на землю там же, в нижнем зале все еще не отстроенного Дворца Темного Повелителя в Дарлогрии, я и осела. А дальше…
А дальше ко мне на всех парах почему-то бежит не адский монстр, а Шарпик, маленький, счастливый, с приподнятыми ушками и язычком, свешивающимся из пасти. Вспомнила, как я поймала его в объятия с воплем:
— Мохнатик, да ты вымахал! — А он в ответ меня лизнул, прелесть такая. И рыб, который Люц, который вредина и недоверчивая сволочь, тоже осел на землю, глядя на наши обнимашки.
— У тебя такое лицо странное, ты чего, щенков не видел?
Удивленный рыб перевоплотился в не менее удивленного Люца:
— Церб, что она сделала с тобой? — щенок смешно хрюкнул и спрятал мордашку у меня на груди. Пришлось ответить мне:
— Так мы знакомы, ехали от дворца Короля в твой дворец вместе.
— Это и есть тот самый Шарпей?
— Да, его порода — шарпей, иногда позволяет называть себя Мягкоскладчатым чудом, Шарпиком, Прелестью, Милягой… и он такой потрясный.
После этих слов меня признательно лизнули в подбородок и тут же спрятались на груди опять.
— Хорошо, Галочка, а ты что с ним сделала?
— Я отогрела и из клетки освободила — глаза рогатого стали как два блюдца, — у тебя служба доставки — сволочи, слышал бы ты как он скулил!