– Викинги помогают себе сами, – распекает она Тришу. («Вы не принцесса, которую нужно спасать от дракона; вы и есть сам дракон!»)
Триша обещает собраться с силами и проявить самостоятельность. Я серьезно задумываюсь о том, чтобы предложить Инге запечатлеть ее афоризмы в виде мотивационных надписей на кружках для хирургического отделения.
Инге оказывается превосходным учителем, ловко орудующим раскаленным докрасна железом и затачивающим лезвие до невероятной остроты. Она заканчивает работу над мечом без видимого труда, предъявляя на всеобщее обозрение прототип клинка, которое мы рассматриваем, раскрыв рты. В своем окончательном виде оружие вдохновляет.
Под его весом я едва не ухожу в землю, но все же мне удается поднять его над головой и напугать несколько голубей, взлетевших из-под балок. Лопатки мои ходят из стороны в сторону, трицепсы напрягаются. Я настоящий викинг! Неплохо для стоматолога из Стретэма…
– Так, теперь топор. Готовы? – спрашивает Инге.
Ну если на то пошло… Возбуждение охватывает даже меня.
Мы «варганим топор» (по выражению Мелиссы), затачивая «заготовку топориной формы» (опять же по ее выражению), а затем поливая ее раскаленной сталью, чтобы сделать острое лезвие.
Вот вам! Смотрите! Просто небрежно поливаю заготовку «раскаленной сталью», словно делаю какао-капучино из полножирного молока. (Чего я обычно, конечно, не делаю. За исключением тех случаев, когда делаю…)
Разгладив лезвие и погрузив топор в кадку с мутной холодной водой рядом с горном, мы переходим к метанию (именно такой технический термин; не «кидание» и не «швыряние»).
Мы выходим из постройки и движемся к лесу, по очереди неся только что сделанный топор, пока Инге объясняет основы топорометания.
– В качестве цели у нас будет вот это дерево! – показывает Инге на ель на средней дистанции. – Нужно встать вот так, одной ногой вперед, размахнуться, будто кидаешь мяч из-за плеча, отпустить и проследовать рукой за топором.
Она швыряет топор, и тот артистично, по-балетному вращается в воздухе, после чего с треском врезается в ствол чуть вправо от центра, отсекая куски коры.
Инге вытаскивает топор и ставит его на землю, объясняя:
– Нужно сделать так, чтобы он повернулся на триста шестьдесят градусов и попал в цель острием. Новичкам бывает трудно, но посмотрим, как получится у вас…
Ее слова прерывает громкое «ХРЯСЬ!» топора, который врезается прямо по центру ствола.
Инге оборачивается к раскрасневшейся Марго, которая теперь неуверенно отводит глаза.
– Я немного увлеклась… – извиняется молодая женщина.
– Вы должны метать топор по моей команде, – продолжает смотреть на нее Инге.
– Да. Но я же все правильно сделала? – спрашивает Марго с невинным видом.
– Да, – прищуривается Инге и кивает. – Правильно.
Следующей метать топор выходит Мелисса, и у нее неплохо получается. Что неудивительно. Глазомер и координация бросков на дальние дистанции у нее всегда были лучше, чем у меня.
«Потому что я имею дело с миниатюрными предметами, – утешаю я себя, – а она – со скотом. И с полями, и со всем таким…»
Я, конечно, промахиваюсь, но бросок у меня выходит вполне удовлетворительным. Последней пробует Триша, у которой, как и следовало ожидать, возникают проблемы. На этот раз с заносом топора над плечом.
– По-моему, мне мешают груди.
Она пытается поправить каждую по очереди и экспериментирует с разными углами, чтобы дать руке больше свободы.
Мелисса ей сочувствует.
– И неудивительно. Еще те яблочки наливные…
Я краснею. За обеих.
Мы не вместе, мы не вместе, мы не вместе…
Триша кивает.
– Нужно было взять спортивный бюстгальтер. Чтобы не так мешали…
– Я часто вообще хожу без бюстгальтера, – вставляет Марго.
Мы смотрим на нее.
«Заткнись ты!» – мысленно кричу я, негодуя по поводу ее дерзко торчащих, но приятных округлостей второго размера, которым НЕ ТРЕБУЕТСЯ НИКАКОЙ ДОПОЛНИТЕЛЬНОЙ ПОДДЕРЖКИ.
В конечном итоге Трише удается попасть в дерево. Правда, совсем не в то, да и топор при этом отскакивает в сторону, едва не убивая ошарашенную белку. Но Инге соглашается с тем, что это «пятерка за старание».
– И мы сделали эту штуку сами! И меч! И спасли жизнь Магнусу! – хвастается Триша. – Что за день! Проведен с пользой. Можно смело идти в ванну!
– А что – есть ванна? – с надеждой спрашивает Марго.
– Нет, мы в Скандинавии, как правило, принимаем душ, – уточняет Инге.
– Это просто поговорка, – Триша старается угодить всем.
Но для меня сейчас и душ был бы райским наслаждением.
Впрочем, сперва нас нагружают «работой по хозяйству», как, полагаю, выразились бы сценаристы «Домика в прериях».
– Свиньям дайте помои из ведра под раковиной на кухне, – дает нам указания Инге, толкая коляску по кочкам по дороге домой. – Цыплятам дайте совок зерна из бочки у задней двери, лошади позаботятся о себе сами…
– Есть и лошади? – восхищенно спрашивает Мелисса.
– Исландские лошади, – поправляет ее Инге.
Живут же люди! Здесь даже лошади викингские!
– Козы едят все, – продолжает Инге свой устный список. – А с остальными разберусь я.
– Есть и остальные? – спрашивает Мелисса в возбуждении от того, что находится рядом с доктором Дулиттлом в женском обличье.
– Всего-то пара кошек и ягненок. Ну и дети, конечно. И Магнус.
– А, ну да.
Все, что происходит дальше, может легко сойти за «неудачные дубли» со съемок женского ремейка «Рокки-2», потому что, хотя цыплят никто и не собирался ловить, мы как-то не подумали, что они все равно захотят сбежать. Как и по-настоящему страшная свинья.
– Лови ее!
– Сама лови ее!
Мы с Мелиссой перекрикиваемся в шуме суматохи, Триша смеется, а Марго просто пытается догнать и коснуться свиньи, словно это какая-то безумная игра в салочки.
В конце концов «Повелитель мух» оказывается вне игры и довольно валяется в свежей грязи, пока мы окружаем цыплят.
– Какая тяжелая работа! – жалуюсь я в полупрыжке, пытаясь поймать крылатое создание.
– Неужели? – пыхтит Триша. – Зато разминка хорошая.
Она делает перерыв и переводит дыхание, словно после серии приседаний.
– Такими темпами задница у меня теперь будет выглядеть лучше, чем после лагеря военной подготовки на Ибице. Мисс. Стальные. Ягодицы.
Тут я замечаю, что за нами наблюдает Инге, и что вид у нее не такой уж довольный.
– Главное – это не выглядеть! – поправляет она. – Главное – это быть лучше.
Она бросает взгляд на свою младшую дочь, проверяя, слышит ли она – очевидно, ограниченное знание английского – не помеха урокам по гендерному равноправию.
– Самое ценное у вас – это голова и сердце. А не то, на чем вы сидите.
«Ей-то хорошо говорить», – думаю я, восхищаясь лайкровыми изгибами Инге, которая поворачивается и идет к дому в сопровождении своей малышки.
– Мозг – это новая задница! – кричит она через плечо.
Я опускаю голову и продолжаю охоту на цыплят, пока Триша бормочет:
– Да, но что за задница! Если бы у меня была такая, я бы все время носила чапы с открытой попой. Как байкеры. Или Кристина Агилера…[23]
– Ага! – смеется Мелиссса.
– Ты что, знакома с творчеством Кристины Агилеры? – не могу сдержаться я.
– Заткнись, – обращается она ко мне тоном, который я интерпретирую как сестринскую привязанность.
– С другой стороны, разве бывают чапы, закрывающие попу? – размышляет Триша.
Это хороший вопрос, над которым мы все размышляем какое-то время.
– Вот тебе и жизнь без Google, – подводит итог Триша. – Действительно заставляет напрячь мозги.
Когда мы заходим в дом, первое, что бросается нам в глаза, – это блаженная картина: Инге с зачесанными назад волосами и в не по размеру большом шерстяном джемпере сидит на корточках возле ягненка и кормит его молоком из детской бутылочки.
«Прямо как на картине эпохи Возрождения!» – мысленно восхищаюсь я.
– На следующей неделе мы начнем отучать его от молока, но пока что это для него сосок, – объясняет Инге.
Мы смущенно киваем, не зная, что отвечать в таком случае.
– Мы можем чем-то помочь? – спрашивает Мелисса.
– Да, что теперь? – добавляет Марго услужливым тоном.
– Теперь мне нужно поработать, – говорит Инге.
– А это была не работа? – плюхается Триша на стул. – Я выбилась из сил!
– В кастрюльке есть еще кофе, – отвечает Инге.
Кофе: лучший ответ в любой ситуации.
– Что вы, это не работа, это просто жизнь.
– Ах да. И чем же вы еще занимаетесь? – интересуется Марго.
Инге заставляет ягненка срыгнуть и кладет его спать в шкаф, потом достает с полки белую папку и ноутбук и говорит:
– Я изучаю…
Я ожидаю, что она добавит нечто, вроде «йогу» или «личностный тренинг, чтобы стать преподавательницей», но она заканчивает:
– …психологию. Сейчас как раз пишу кандидатскую диссертацию.
Этого я не ожидала.
– Одновременно со всем, – Марго взмахом показывает на пару со свистом проносящихся мимо детей, – этим?
– Да.
– Ого.
– И о чем ваша диссертация? – спрашивает Марго с широко раскрытыми глазами.
Даже у Марго нет кандидатской диссертации…
Инге смотрит ей прямо в лицо и говорит:
– Психология перфекционистов.
Марго прочищает горло и задумывается. Видно, что она разрывается между любопытством и растущим подозрением, что за ней наблюдают как за объектом научного эксперимента.
По меньшей мере, у меня возникает такое ощущение, поэтому я распространяю его и на нее (потому что Марго, ну вы знаете…).
– Я примерно с час хочу побыть одна, – заявляет Инге.
На лице моей сестры отображается беспокойство по поводу перспективы возложить на себя ответственность за троих детей второй раз за день. Обязанности тети Мелиссы обычно не простираются далее первоначальной борьбы в коридоре и последующей раздачи конфет, пока дети не возбудятся настолько, что она через десять минут возвращает их с видом «Моя хата с краю, ничего не знаю…»