Я оставляю реплику о Леонардо без ответа и уже подхожу к воде, чтобы помочь подтянуть к берегу лодку, пока из нее вылезают Триша с Мелиссой.
– Это. Было. Здорово! – едва не захлебывается от эмоций Триша. – Подумать только, мы сами ее сделали! Почти!
Я этого не ожидала. Если не считать энтузиазма во время метания топора, то нас с Тришей в основном объединяли неудачи при освоении этих чертовых навыков викингов. Но стоило ей с утра позависать с моей сестрой – и теперь она заново родившаяся женщина-викинг?
Я буквально чувствую, как меня пронзает зависть.
Мелисса с Тришей дают пять друг другу и даже Марго, которая проходит мимо них, чтобы изящно сесть в лодку. А мне? Ничего.
– Похоже, вы неплохо повеселились! – пытаюсь я установить контакт, но Мелисса игнорирует меня и просто удерживает лодку, пока я без всякой изящности карабкаюсь на борт.
Инге показывает нам, где сесть, и, оттолкнувшись от песка тяжелыми веслами, мы отплываем.
Это не походит на воображаемую греблю, которой я занималась в фитнес-зале, когда у меня еще было время на них. Это по-настоящему. И пугает. И все же…
«Мы построили лодку!» – повторяю я себе с каждым гребком. Несмотря на тревогу и легкую тошноту, охватившую меня вдали от берега, во всей этой затее с лодкой есть и свои плюсы. Я почти наслаждаюсь прохладным ветерком в волосах и солеными брызгами, время от времени освежающими мое лицо. Оказывается, тут есть еще и парус – я понимаю это, когда Инге показывает на «большую белую штуку вокруг шеста», торчащего из центра лодки. Наверное, это для завтрашнего занятия. Сегодня мы отплываем не так уж далеко от берега для дальнейших экспериментов, и хотя Марго немного разочарована, я сияю, как сошедшая с ума от возбуждения женщина.
«Мне нравится! Хотелось бы еще и еще!» – думаю я, и мне становится немного грустно, когда Инге заявляет, что пора возвращаться.
– Я вижу, Метте опять шлепает Виллума камышом по заднице. Она думает, что помогает, хотя в результате будет только ребенок, покрытый какашками и камышом. Но она, как правило, мыслит вне куба… – объясняет Инге.
Наверное, она хотела сказать «за пределами коробки», но я не говорю этого вслух. В любом случае мы возвращаемся, ликуя.
Теперь я настоящий морской волк-викинг! Слушайте, как я рычу!
Когда мы выходим на твердую почву, меня переполняет оптимизм. Я действительно ощущаю себя перерожденной. «Теперь понятно, почему все хлопали друг друга и почему это так понравилось Трише», – думаю я. Они с Мелиссой уже направились домой, пока мы (в основном Марго) вытаскивали лодку на берег. Инге берет младших детей на руки, а Марго предлагает понести на плечах Метте, перехватывая тем самым мою прежнюю роль.
Теперь, когда Инге уходит вперед, а Марго приводит в восторг Метте тем, что изображает из себя лошадку (конечно, у нее это получается гораздо лучше, чем у меня, у нее же есть парочка настоящих…), остаток пути я преодолеваю медленно и спокойно. Одна.
Адреналин спал, и меня накрывает усталость. Мне кажется, будто сегодня я израсходовала очень много энергии, но почти впустую. Раскаяние – не моя лучшая черта. А Мелисса все еще сердится на меня. Вот зараза…
Мне хочется вернуться домой, проскользнуть в спальню и почувствовать облегчение, просто закрыв глаза. Чтобы снова встать, мне потребуется еще больше героических усилий, чем я прикладывала до сих пор. Но я постараюсь. Я всегда справляюсь. Не так ли?
Я наконец-то добираюсь до дома и, пока остальные принимают душ или подкрепляются, захожу в нашу комнату, чтобы полежать – совсем немножко. Но, прокрадываясь на цыпочках мимо хозяйской спальни, чтобы избежать неудобной конфронтации с Магнусом по поводу диких ягод, я проскальзываю мимо полки с телефонами в коридоре. Так близко, что мой локоть что-то задевает, и прутья корзины цепляются за ткань моего джемпера. Раздается громыхание, и я понимаю: что-то свалилось с полки, рассыпав свое содержимое по полу. Я нагибаюсь, желая как можно быстрее устранить последствия инцидента, и обнаруживаю, что смотрю прямо на… свой телефон.
Оглядевшись и проверив, что никто не смотрит, я поднимаю его. И инстинктивно включаю. Дыхание у меня учащается, сердце стучит быстрее. Я снимаю экран с блокировки и получаю награду – фотографию улыбающихся мне Шарлотты и Томаса. Внутри меня начинается настоящее землетрясение; тектонические плиты трутся друг о друга, и я понимаю, насколько же сильно я скучала по ним.
Я собиралась только посмотреть на их фотографию, но понимаю, что не могу перестать смотреть.
Проходит время, а я все не способна оторвать взгляд от них. От румяных лиц двух невероятных созданий, которые пришли в этот мир в основном благодаря мне[31].
Я засовываю телефон в рукав, складываю все остальные устройства в корзину и скрываюсь в нашей комнате, чтобы попробовать позвонить или по крайней мере пролистать фотографии под одеялом. Чувствую себя почти как в детстве, когда читала сагу «Школа в Ласковой долине» с фонариком по ночам. «Ну какое-то отношение к викингам тут есть», – убеждаю себя я, стараясь не думать о том, что тем самым нарушаю перечисленные Инге основополагающие Благородные Добродетели викингов и самую главную «скрепу» вельвы: честность.
Но я уже попробовала проявить честность прошлым вечером, и посмотрите, к чему это привело. Была не была…
Глава 9
Сначала я пробую позвонить Грегу. Не из-за огромного желания поговорить с мужем, а в надежде, что он позовет к телефону детей.
Можно узнать, выпал ли верхний центральный резец[32] у Шарлотты и как прошла «ассамблея»[33] Томаса…
Но никто не отвечает ни на аудиозвонок, ни по Facetime, ни по Skype. Как правило, мы с Грегом сводим общение до минимума (как и стараемся по минимуму проявлять неуважение друг к другу), поэтому я не слишком удивляюсь. Не в наших привычках тратить время на ненужные разговоры, тем более начинать их. Кроме того, я совершенно четко дала ему понять, что «выключаюсь» из жизни – прекращаю заботиться о детях, выполнять домашние дела, ездить на работу, делать все, что было для меня привычно. А Мелисса предупредила, что там, куда мы едем, могут «плохо ловиться телефонные волны», поэтому связаться с домом мне может быть трудно. Так что я сама создала почву для того, чтобы меня игнорировали и не давали пообщаться со своими детьми. Но я продолжаю попытки. Снова и снова. Пока вид моей собственной физиономии на фоне бесплодных гудков становится для меня непереносимым. Я отключаюсь, погружаясь в отчаяние.
Наверное, Грег погрузился в очередной просмотр «Новостей-24» с бутербродами…
Вместо звонка я посылаю ему текстовое сообщение. Когда раздается писк отправленного послания, я понимаю, насколько соскучилась по этому звуку.
Не так, как по детям, ОЧЕВИДНО… Но все равно соскучилась.
И еще я соскучилась по всплывающим пузырькам под моими словами, говорящими о том, что кто-то печатает ответ. А потом…
Пошли пузырьки!
Похоже, Грег отвечает. Пузырьки продолжают всплывать, пока он печатает, а потом ничего не происходит. Отображается только мое сообщение, повисшее в пустоте.
«Это плохо. Очень плохо… Но мы не можем расстаться, – продолжаю убеждать себя я. – У нас двое детей! Кто захочет встречаться со мной, когда у меня двое детей?»
Я продолжаю смотреть на телефон, ничего не делая. Никаких пузырьков. Никакого ответа.
Кто захочет меня? Уж точно не Грег, это ясно…
Мне хочется написать: «Дорогой Грег! Не начинай того, что не собираешься заканчивать…» Но потом понимаю, что более взрослая реакция профессиональной матери двоих детей с четырьмя «вечными» хозяйственными сумками в машине – это не переходить к пассивно-агрессивному обмену сообщениями. «В общении с мелкими людьми будь выше» или что-то вроде того. Сделав глубокий вдох, я снова звоню. И снова. Но никто не отвечает. Снова.
Он не хочет разговаривать со мной. Что означает – мне не удастся поговорить с Томасом и Шарлоттой… Сценарий, составленный частично мною самой. Отчего настроение у меня падает ниже некуда, а в голове начинает разминаться греческий хор, готовясь к выступлению на бис. Поэтому я решаю отвлечься от печальных мыслей, воспользовавшись по максимуму своим полученным контрабандным образом телефоном.
Та-дам! И плохие мысли похоронены!
Несколько текстовых сообщений внушают мне чувство собственной значимости, несмотря на то, что они, по большей части, представляют собой вариации вопроса «Ты где?» от коллег, которые забыли о моем кратком отпуске. Если не считать их, то получается, что никто меня не хватился.
Никто? Меня эта мысль немного ранит. Конечно, я рада, что не поступало никаких сообщений с анонимного номера, который, как я уверена на 99 процентов, принадлежит Мистеру Зубы. Но остальные-то? Неужели совсем никто? Я снова задумываюсь над тем, как моя социальная жизнь в последние годы идет на спад.
Вместо того чтобы погрузиться в дела рабочие и семейные, я пролистываю фотографии Шарлотты и Томаса, хранящиеся на моем телефоне. Чистая любовь преодолевает уныние, и я немного воодушевляюсь. Я смотрю, как дети наряжаются для первого дня в школе; как они позируют в саду на фоне безоблачного голубого неба; как играют с выпавшим прошлой зимой снегом[34].
На очередной раунд звонков ответа по-прежнему не поступает, поэтому я решаю развлечься с помощью других приложений. Проверяю значки в LinkedIn (Новый запрос! Знает ли Элис Рэй про наши виниры? Как будто ей не наплевать!), удаляю несколько электронных писем из хирургического отделения, которое может подождать, и отмечаю флажком другие, на которые отвечу, когда вернусь. Потому что теперь, с перспективы нескольких дней, я понимаю, что на самом деле письма с пометкой «СРОЧНО» не настолько уж и срочные, как кажутся.