– Вороны летают очень высоко, и им не нравится долго находиться над морем, поэтому, как только вы выпускаете ворона с лодки, он взлетает вверх, выше и выше, пока не увидит сушу. Потом устремляется сразу к ней, а вы можете плыть за ним. Если он не увидит сушу, то вернется обратно в лодку.
– И что потом? – спрашиваю я.
– Ну тогда вы действительно в жопе, – просто отвечает она.
«Ах уж этот расслабленный скандинавский подход к ругательствам», – думаю я, а Марго опять морщится, услышав грубое слово.
– Можно воспользоваться и облаками, – продолжает Инге. – Посмотрите вверх.
Мы все поднимаем головы к небу.
– Что вы видите?
Мы молчим.
– Я знаю: «Облака», – отвечает она за нас. – Но попробуйте еще.
– Ну ладно… э-мм… – Триша щурится, задрав голову, а Мелисса прикрывает глаза рукой и выгибает спину, расставив широко ноги.
– Вон то немного похоже на дракона, – лучшее, что ей приходит в голову
В этом вся моя сестра: вечно у нее драконы…
Наконец Инге соизволила сжалиться над нами.
– Нужно смотреть на количество. Над сушей всегда больше облаков, чем над морем.
– А! Ну да, – кивает Мелисса, как будто бы знала это всегда.
– Также неплохо оглядеть все кругом с новой точки зрения, – продолжает Инге. – Посмотрите на природу и ощутите себя незначительными.
Я не знаю, как сказать ей, что я и так уже ощущаю себя незначительной во многих разнообразных окружениях – на улице, на работе, даже в своем собственном доме…
– Нужно также прислушиваться, – добавляет Инге. – Вы должны слушать сушу. Во времена викингов на очень большом расстоянии в море можно было услышать стук кузнеца или даже лай собак. Потом есть еще запахи – обычно костра и экскрементов.
Чудесно…
– Навигация – это умение прислушиваться ко всем своим чувствам. Нужно только подождать, когда возникнет такое медитативное ощущение, – объясняет Инге. – Попробуйте!
Я пробую.
Ничего.
Я оглядываюсь. Мелисса, Триша и Марго выглядят тоже растерянно, поэтому в конце концов Инге сдается.
– Ну ладно, попробуем в воде. Может, у вас так получится.
Остаток утра мы подготавливаем лодку для очередного вояжа, затем довольствуемся простым перекусом из хлеба и сыра. После еды освоение навыков продолжается, и Инге разделяет нас на пары. Поскольку Мелисса и Триша теперь кажутся нераздельными, словно сиамские близнецы, мне достается Марго. Снова. И мы первые в очереди.
Марго с Инге берут на себя труд перетащить судно викингов в воду, пока я бреду позади, хватаясь за какую-то деталь, название которой не могу вспомнить.
Как только лодка начинает весело качаться на волнах, я сосредотачиваюсь на том, чтобы преодолеть первоначальную панику от потери твердой почвы под ногами и напомнить себе о том, как мне вчера понравилась простая обычная гребля. И вскоре я чувствую себя «ничего так». Как только мы удаляемся от берега и вода покрывается рябью, Инге развязывает узел, которые крепит кусок белого полотнища к мачте, и парус с хлопком тут же стремительно разворачивается. Лодка устремляется вперед. Сердце у меня начинает колотиться, а холодный ветер, бьющий прямо в лицо, заставляет меня почувствовать себя живой. Так всего лишь за мгновение мне удалось позабыть о том, что я – это я. Что хорошо.
Инге немного задерживается, проверяет воздух, а потом говорит Марго:
– Не знаю, чему вас там учили, но я всегда говорю, что нужно чувствовать парус задницей.
– Простите? – озабоченно спрашивает Марго.
– Когда я иду неверным курсом, у меня в заднице возникает неприятное ощущение, – продолжает Инге, повышая голос, чтобы перекричать хлопанье паруса. – Тело должно ощущать, уравновешена ли лодка, не слишком ли много груза на носу или на корме. Можно, конечно, пользоваться и головой, но дело тут не в том, чтобы думать. Нужно пошевелить ею, чтобы почувствовать ветер обоими ушами. Викинги никогда не полагались только на один фактор при определении верного пути – нужно постоянно обращать внимание на окружающий мир.
Все еще ощущая себя немного глупой, я двигаю головой, пока не ощущаю, как ветер гудит у каждого моего уха. Я замечаю, что волны движутся прямо на нас, угрожая затопить наше суденышко, но тут Инге наваливается на руль и разворачивает парус так, что мы меняем курс («Это называется смена галса», – с умным видом говорит мне Марго).
Лодка движется быстро, без труда разрезая воду. Несколько минут (часов? дней?) мы парим, словно ракета, несколько раз повторяя маневр, пока не совершаем нечто, что, как мне услужливо сообщают, называется «поворот через фордевинд», и направляемся обратно к берегу.
– Ну какие у вас впечатления? – спрашивает Инге.
– Вообще-то… Хорошие! – выдавливаю из себя я. – Спасибо.
– Правда? – она как будто намекает на то, что я до конца не понимаю.
Мы до сих пор говорим о лодках? Или меня «психологически изучают»?
Она пододвигается ближе, так чтобы нас не слышала Марго.
– Нет никакого «безопасного» способа что-то делать, вы же знаете. Нужно просто сделать.
Значит, меня точно изучают.
– Знаете, что с вами не так? – продолжает Инге.
Это же не должны делать психологи, правда? Та женщина из «Клана Сопрано» делала не так…
– А разве я не должна «сама понять»? – спрашиваю я.
– В обычной ситуации? Да. Но завтра ваш последний день, и вы, похоже, не догадываетесь. Кроме того, вы, возможно, имеете в виду американских психологов, какими их изображают по телевидению. Мы же в Скандинавии предпочитаем говорить начистоту.
Только не это…
– Значит, это как «доброта в жестокости»?
– Я предпочитаю называть это «честность в честности», – отвечает она.
«Может и предпочитаете, но это никакой не девиз», – хочется мне ответить. Но я не отвечаю. Потому что нахожусь в открытом море – буквально – наедине с психологом-викингом и моделью-перфекционисткой.
– У вас проблемы с гневом, – говорит мне Инге.
«Какого черта?»
– У меня? – выпаливаю я.
У холодной и спокойной Робо-Элис?
– Я никогда не выхожу из себя!
Ну разве что кроме того вечера… Но в целом…
– Я горжусь тем, что всегда сдерживаюсь, – говорю я в свою защиту.
– Это хуже всего, – говорит Инге. – Подавленный гнев. Ему требуется какой-то выход, вот он и уходит внутрь.
Так что, мне теперь нельзя даже мысленно покипятиться?
– Вы не можете отрицать свои чувства: вы должны встретить их лицом к лицу. То же и с прошлым. Что случилось, то случилось. Но прежде чем двигаться дальше, вы должны примириться со случившимся. Я наследница великих мореплавательских традиций, – продолжает она, и я начинаю жалеть, что у меня в руке сейчас нет кружки с джином.
О боже, опять морские метафоры…
– В темпераменте викингов издавна существовало напряжение между тем, чтобы остаться, и тем, чтобы идти дальше, – между надеждой увидеть что-то лучшее, что может случиться в будущем, и печалью о том, что мы оставили позади.
Она смотрит в сторону Мелиссы, и я вижу, что моя сестра с Тришей растянулись на берегу, наслаждаясь лучами солнца, и хохочут как сумасшедшие.
– Многое в этом мире нельзя контролировать – например, погоду, воду, другие лодки, – продолжает Инге, – поэтому нам нужно научиться сохранять спокойствие и наблюдать, когда что-то идет не так.
«Сохранять спокойствие, когда что-то идет не так?». Именно это она и сказала? Я пытаюсь усвоить услышанное, задумываясь о небольшой нестыковке: «Когда что-то идет не так, разве мы не должны заниматься чем-то и постараться забыть об этом?» Больше работы, больше занятий – больше чего-то по меньшей мере – пока это ощущение не пропадет. Или не притихнет. Или пока ты настолько не вымотаешься, что уже не будешь замечать первоначальный раздражитель. Разве не это способ разобраться с изводящим тебя ощущением, что «что-то идет не так»?
– Нужно быть открытой для знаков и научиться читать их, – советует Инге.
«Или, – думаю я, – их можно игнорировать!»
Именно так я поступала, насколько помню, и в моих случаях это срабатывало, если и не «хорошо», то уж определенно «адекватно». Разве нет?
Дергается глаз? Игнорируй! От стресса живот завязывается узлом? Не замечай и пожуй жвачку без содержания сахара! Туннельный запястный синдром? Встряхни рукой и продолжай работать! Голова болит от перенапряжения? Локальное облысение? Нервный срыв на стоматологической конференции в Premier Inn в Мидлендсе? Похорони его внутри! Глубоко-глубоко! Потом убеги в убежище викингов со своей сестрой и постарайся забыть о нем! Легко, правда? Ох, погодите-ка…
Тут я осознаю, что мой годами отточенный механизм преодоления неприятностей начинает пробуксовывать.
Инге переходит вперед, чтобы помочь Марго «взять риф» парусом («Посмотрите на меня! Как хорошо я овладела профессиональным жаргоном!») и подготовить нас к высадке на сушу. Я наблюдаю, как ее спокойные, ловкие руки выполняют сложные манипуляции с веревкой, пока она сама отдает приказы ученице. «Хотелось бы, чтобы она и мне приказывала, что делать дальше, – думаю я. – Всегда». Но я не знаю, как спросить. И у меня такое предчувствие, что она ответит «Нет» – вероятно, просто возможно, потому что у нее и без того полно дел, с этим убежищем, с диссертацией, с тремя детьми и с Магнусом на шее. Женщина, может быть, лет на пять – может, даже на десятилетие? – младше меня, но у меня не пропадает желание, как бы я ни боготворила свою мать, чтобы Инге была мне матерью. Я бы, во-первых, получила гены такой задницы…
Когда вода становится мельче и приобретает бирюзовый оттенок, Марго закатывает брюки, готовясь выпрыгнуть и потащить лодку по песку. Прежде чем я следую ее примеру, Инге кладет мне руку на плечо и советует тихим тоном:
– Прогуляйтесь. Подумайте, что вам хочется. Потом возвращайтесь и обретите спокойствие.