Мы секунду смотрим друг на друга, а потом одновременно разражаемся диким хохотом.
– Ладно, может, тебе действительно не надо петь на английском, – говорю я сквозь смех. – Тогда измени музыкальную индустрию в Корее. Создай новый тренд.
Он выгибает бровь.
– И как ты это видишь?
– Почему бы не познакомить их с музыкой, которую ты любишь? Кто твои любимые музыканты?
Он на мгновение задумывается.
– «Битлз». Боб Дилан. Эрик Клэптон. «Дорз».
– Тогда дай Корее «Дорз».
Его взгляд полон скепсиса.
– «Дорз»?
– Конечно. Джим Моррисон переводится на любой язык.
Он принимается наигрывать нечто, очень похожее на «Ползущий Король змей». Я сразу вспоминаю, что Нейтан всегда отказывался выходить из дома без своей гитары. Когда мы были детьми, он любил наигрывать те мелодии, которые слушал отец. То был стиль кантри или южный рок: Уилли Нелсон, Джонни Кэш, «Братья Оллман». Как же приятно быть снова окруженной музыкой.
– Не знаю, как можно писать-писать песни, а потом вдруг перестать, – говорю я. – Я бы все отдала за то, чтобы у меня был такой дар.
– А ты хоть раз пробовала? – задает он мне мой же вопрос.
Я смеюсь.
– К сожалению, да. И получился ужас.
– Но у тебя так здорово получается помогать. Ты многое добавляешь, знаешь, как редактировать. Думаю, ты унаследовала дар отца. Я впервые вижу, чтобы человек, не имеющий никакого специального образования, делал с музыкой то, что делаешь ты. Тебе надо быть продюсером.
Я закатываю глаза.
– Это смешно.
– Почему? Ведь очевидно, что у тебя это хорошо получается. Тебе просто нужно подучиться. Кстати, что ты собираешься делать после выпуска?
Я развожу руками.
– Не представляю. Наверное, какое-то время поживу на деньги из своего трастового фонда, пока не решу, что делать дальше. Может, куплю квартиру в Лос-Анджелесе. Мне там нравится.
– Ну, а я думаю, что тебе надо идти в музыкальный колледж, – заявляет он. – Это так, мысли вслух.
Я многозначительно смотрю на него.
– Если ты познакомишь Южную Корею с музыкой «Дорз», я попытаюсь стать продюсером.
Он смеется.
– Заметано.
Когда солнце опускается за горизонт, мы идем к корпусам. Я вспоминаю наши каникулы в Сеуле, как Джейсон сначала игнорировал меня, потом сказал, что я ему нравлюсь. И тот Джейсон совсем не похож на нынешнего Джейсона, который сейчас идет рядом со мной. Который открывает мне свои тайны и шутит насчет Джима Моррисона. Этот Джейсон мне нравится. Но какой из них настоящий?
– Ты уже определилась с церемонией вручения аттестатов? – спрашивает Джейсон, врываясь в мои мысли.
Я спотыкаюсь, и Джейсон подхватывает меня. В памяти появляется текст электронного письма, пришедшего сегодня утром на мою почту: Получите билеты для гостей в канцелярии… Будем рады видеть родителей на Родительском дне в четверг перед церемонией.
Я крепче сжимаю лямку рюкзака и смотрю себе под ноги.
– Еще нет.
– Твои приезжают?
Я слышу любопытство в его голосе. Софи расспрашивала меня о семье, но когда я свернула разговор, она поняла, что эту тему поднимать не надо. Да и Джейсон никогда ничего у меня не выпытывал. Вот и сейчас он ждет, захочется мне ответить или нет. Я уверена, что близнецов – и Йон Джэ – очень интересует таинственное семейство Уайлде.
– Не знаю, сможет ли папа оставить работу, – говорю я.
– Конечно. – Он молчит, потом тихо добавляет: – Мой отец тоже не приедет.
Мы доходим до моего корпуса, и я поворачиваюсь к Джейсону. Но он разглядывает свои кроссовки – сегодня они желтые, как маркер, и совсем не сочетаются с фиолетовой майкой.
– Спасибо, что… что не избегаешь меня, – говорит он, отбрасывает волосы со лба, но пряди опять падают на лицо и закрывают глаза.
Я отмахиваюсь.
– Я тебя умоляю. Я никогда тебя не сторонилась.
Он краснеет, в голосе слышится грусть.
– Нет, я в том смысле… спасибо, что не отшила меня после… ну, ты понимаешь. Это для меня… много значит.
Меня охватывает волнение, но мне удается сохранить в голосе беззаботность.
– Не переживай. Мы друзья.
– Друзья. Верно. – Он наконец поднимает голову, наши взгляды встречаются. На его губах я вижу едва заметную улыбку. – До встречи, Грейс.
Он шагает к своему корпусу, а я смотрю ему вслед и прокручиваю в мыслях наш разговор. Мы не сказали друг другу ничего существенного, но мне кажется, что в наших отношениях что-то изменилось. Возможно, нам удалось вернуть хоть часть того взаимопонимания, которое мы утратили в Сеуле.
В середине урока корейского вибрирует мой телефон. Я смотрю на учителя, который говорит так быстро, что я ничего не понимаю, потом на дисплей. Еще одно электронное письмо от мамы. Я сдерживаю стон и открываю почту.
«Грейс,
Я сегодня заказала билеты на самолет. Мы с Джейн прилетаем во вторник, в 6:30 вечера. Мне пришлось отменить свои занятия по йоге и на неделю забрать Джейн из школы. Даю тебе возможность заказать для нас номер в гостинице.
Мама».
Я закатываю глаза. И я еще должна бронировать номер! Как будто у меня нет других дел!
Остальную часть урока я просматриваю список отелей, а после занятий Софи помогает найти мне подходящую гостиницу в Инчхоне. Расположенную достаточно близко, чтобы они могли доехать до кампуса на такси, и достаточно далеко, чтобы они не мотались сюда постоянно. Я не люблю незапланированные визиты.
Недели сливаются в одну, все готовятся к выпускным экзаменам. Вероятно, мне стоило бы больше внимания уделять учителям и домашним заданиям – и тому факту, что я получаю среднее образование, – но все мои мысли заняты предстоящей встречей с мамой. Она прислала мне еще несколько писем, во всех практически одни вопросы: насколько тут жарко? Можно ли нанять переводчика? Привозить с собой бутилированную воду? Я подумываю о том, чтобы написать: да, тебе придется привезти свою французскую минералку, и для нее тебе понадобится еще один чемодан. Но потом я понимаю, что она может и вправду притащить с собой чемодан воды, и отказываюсь от этой идеи.
Джейсон помогает мне готовиться к экзамену по корейскому, но я все равно паникую, и меня дико тошнит от волнения, пока мистер Сео раздает контрольные. Вся экзаменационная неделя пролетает быстрее, чем я ожидала, и я занимаюсь значительно меньше, чем следовало бы. Потому что когда передо мной встает выбор: сидеть над учебником физики или вместе с Софи смотреть дорамы, устроившись на кровати с мороженым, я выбираю последнее.
Пока я напрягаю мозги, вчитываясь в субтитры, и слежу за слезливым сюжетом какой-нибудь любовной истории, я вынуждена осознанно упаковывать свои эмоции в тугой тюк и прятать их в самый дальний чулан. Страх перед встречей с мамой, та боль, которую причиняют мне мысли о ней… сейчас я не в силах справляться со всем этим.
Мой телефон звонит, и Софи возмущается, что нас прерывают. Она с ворчанием ставит фильм на паузу, и я отвечаю на звонок. По номеру я не поняла, кто звонит.
– Это Грейс Уайлде? – спрашивают на том конце. Это явно американец.
– Да? – наверное, это из туристической фирмы, через которую я заказывала гостиницу для мамы.
– Привет, Грейс, это Кевин Николс из журнала «Музыкальный альбом», и мне бы очень хотелось поговорить с тобой о.
– Не звони мне! – рявкаю я, прерывая монолог Кевина. – Я не желаю разговаривать с репортерами, ясно?
– Мои извинения, мисс Уайлде, – учтиво говорит он, – но моего редактора очень заинтересовала ваша история. Я хотел бы побеседовать с вами, но раз вы отказываетесь, я, возможно, приеду к вам на остров Канхва.
И он отключается.
Я смотрю на свой телефон с открытым ртом. Я думала, Корея станет для меня убежищем, местом, где прошлое не сможет найти меня. Но я ошиблась.
Мне больше некуда бежать.
Глава двадцать вторая
За несколько часов до приезда мамы и Джейн я нахожу во «входящих» письмо от сестры. Стиль сообщения заставляет меня гадать, залипла ли у Джейн на телефоне кнопка «Caps Lock», или же мама разрешила ей глотнуть виски.
«ГРЕЙС,
МЫ В АЭРОПОРТУ В ТОКИО! МЫ УЖЕ БЛИЗКО, И Я УЖАСНО ВОЛНУЮСЬ! ПРИХВАТИ С СОБОЙ КОРЕЙЦА, КОГДА ПРИЕДЕШЬ ВСТРЕЧАТЬ НАС, Я ХОЧУ УВИДЕТЬ ЕГО!
мама достает, как всегда… она весь полет жаловалась на еду – очевидно, им следовало бы получше снабжать первый класс – и на малыша через два ряда позади нас, он плакал всего минут тридцать.
не верится, что я скоро увижу тебя! МЫ БУДЕМ ВМЕСТЕ И НЕ ГДЕ-НИБУДЬ, А В АЗИИ!!! где есть палочки… и пельмешки… и СИМПАТИЧНЫЕ МАЛЬЧИКИ-АЗИАТЫ!
бери с собой.
из международного аэропорта нарита,
обнимаю джейн».
Все утро я лихорадочно убираюсь. Стоит лишь мне представить, как мама прилетает, идет по кампусу и заходит в мою комнату, меня пронзает ужас. Я смотрю на недоеденное печенье, на два месяца не стиранное белье. Ее хватит удар, если она все это увидит.
Софи сейчас на празднике, который школа устраивает для выпускников: карнавал, игры, подарки, бесплатная еда. Я вставляю в свой айпод наушники, включаю «Ред Хот Чили Пепперз» и принимаюсь бросать грязную одежду в корзину, застилать кровать, раскладывать вещи на письменном столе, пылесосить ковер и прятать «желтые» журналы Софи ей под покрывало.
Я то и дело поглядываю на телефон, проверяя время. Если я сосредоточусь на том, чтобы не опоздать в аэропорт, я смогу не думать о тех, кого мне предстоит встретить.
Быстро приняв душ, я встаю посередине комнаты и делаю несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы успокоиться. Я больше восьми месяцев спасалась от своей семьи и от воспоминаний, связанных с нею. Сейчас же все страхи, все сожаления и все угрызения совести снова вылезли на поверхность, и от этого мне трудно дышать.
Мой взгляд снова мечется к телефону, и я понимаю, что сейчас уже начало шестого. В моих венах бурлит адреналин. Я дрожащими руками хватаю сумочку и вылетаю из комнаты. Джейсон разрешил мне взять его машину с водителем. К счастью, фотографы, рас