Эунэ. А вы, господин консул, настаиваете так на своем потому, что, уволив меня, вы, по крайней мере, докажете газетам, что дело было не за вами.
Берник. А если бы и так? Вы же понимаете, о чем теперь идет речь? Ссориться ли мне с прессой или расположить ее в свою пользу в ту минуту, когда я предпринимаю крупное дело для блага общества? Что же? Могу я поступить иначе? Вопрос сводится к тому: поддержать ли вас с вашей семьей, как вы говорите, или же задушить в зародыше сотни других семей, которые так никогда и не возникнут, никогда не будут греться у своих очагов, если мне не удастся провести то дело, во имя которого я теперь действую. Поэтому я и предоставляю вам выбор.
Эунэ. Если так, то мне нечего сказать больше.
Берник. Гм… Добрейший Эунэ, я искренне жалею, что нам придется расстаться.
Эунэ. Мы не расстанемся, господин консул.
Берник. Как?
Эунэ. И у простого человека есть свои задачи в жизни.
Берник. Конечно, конечно. Итак, вы думаете, что можете обещать?
Эунэ. «Индианка» может выправить свои бумаги послезавтра. (Кланяется и уходит направо.)
Берник. Ага, удалось-таки сломить этого упрямца! Это я считаю добрым предзнаменованием.
Хильмар с сигарой во рту входит с улицы в сад.
Хильмар (на террасе). Здравствуй, Бетти. Здравствуй, Берник!
Бетти. Здравствуй!
Хильмар. Как видно, плакала. Значит, тебе уже известно?
Бетти. Что известно?
Хильмар. Что скандал в полном разгаре. Ух!
Берник. Что это значит?
Хильмар (входя в комнату). Да вот эти два американца разгуливают по улицам с Диной Дорф.
Бетти тоже переходит в комнату.
Бетти. Быть не может, Хильмар…
Хильмар. К сожалению, это так. Лона даже оказалась настолько бестактной, что окликнула меня, но я, конечно, сделал вид, будто не слыхал.
Берник. И, вероятно, это не прошло незамеченным?
Хильмар. Еще бы! Прохожие останавливались и смотрели им вслед. Слух распространился по городу, как огонь по степи, словно пожар в американских прериях. Во всех домах стояли у окошек, поджидая, когда они пройдут мимо. Из-за каждой занавески торчали головы… Ух!.. Ты уж извини меня, Бетти, что меня передергивает… Ведь это ужасно действует на нервы. И если это так будет продолжаться, придется мне подумать о продолжительной поездке.
Бетти. Но ты мог поговорить с ним и урезонить его…
Хильмар. На улице? Нет, благодарю покорно. Да вообще, как осмеливается этот человек показываться здесь! Посмотрим, не утихомирят ли его немножко газеты. Извини, Бетти, но…
Берник. Ты говоришь, газеты? Разве ты уже слышал что-нибудь такое?
Хильмар. Да, не без того. Выйдя от вас вчера, я направился, ради своей болезни, в клуб. И как только я вошел, все разом смолкли, значит, разговор шел о двух американцах. Вдруг входит этот нахал редактор Хаммер и во всеуслышание поздравляет меня с возвращением богача кузена.
Берник. Богача?
Хильмар. Да, он так и сказал. Я, конечно, смерил его, как и следовало, взглядом и дал ему понять, что мне ровно ничего не известно о богатстве Йухана Тённесена. А он говорит: «Вот как? Это странно! В Америке обыкновенно везет тому, кому есть с чем начать, а ваш кузен, как известно, поехал туда не с пустыми руками».
Берник. Гм! Сделай ты мне такое одолжение…
Бетти (с беспокойством). Вот видишь, Карстен…
Хильмар. Как бы то ни было, я из-за этого субъекта не спал всю ночь. А он разгуливает себе тут по улицам как ни в чем не бывало. И почему он не погиб там? Просто из рук вон, до чего иные люди живучи!
Бетти. Господи, Хильмар, что ты говоришь!
Хильмар. Ничего особенного. Вот ведь подите же – не сломал себе шеи на железной дороге, не попался в лапы калифорнийскому медведю или черноногим индейцам… даже не скальпирован… Ух, вот они!
Берник (бросив взгляд на улицу). И Улаф с ними!
Хильмар. Еще бы! Как им не напомнить людям, что они принадлежат к первой семье в городе. Глядите, глядите, вон все праздношатающиеся повысыпали из аптеки, глазеют на них, перешептываются. Нет, это решительно не под силу моим нервам. Как человеку при таких обстоятельствах высоко держать знамя идеи?..
Берник. Они идут прямо к нам. Послушай, Бетти, я желаю, чтобы ты была с ними возможно любезнее.
Бетти. Так ты позволяешь, Карстен?
Берник. Да, да. И тебя тоже прошу, Хильмар. Надеюсь, они здесь недолго пробудут. И раз мы в своем кружке, прошу – никаких намеков, мы должны всячески остерегаться задеть их.
Бетти. О, как ты великодушен, Карстен!
Берник. Ну-ну, оставим это!
Бетти. Нет, дай мне поблагодарить тебя и прости меня, что я так погорячилась… Ты имел полное право…
Берник. Довольно, довольно, говорю!
Хильмар. Ух!
Йухан Тённесен с Диной и вслед за ними Лона с Улафом входят в сад.
Лона. Здравствуйте, здравствуйте, милейшие!
Йухан. Везде побывали, осматривали старые места, Карстен.
Берник. Да, да, много перемен, не правда ли?
Лона. Во всем сказывается достославная и полезная деятельность консула Берника. Мы побывали и в парке, который ты подарил городу.
Берник. А, и там?
Лона. «Дар Карстена Берника» – красуется над входом. По всему видно, ты здесь первая персона.
Йухан. И суда у тебя великолепные. Я встретился с капитаном «Пальмы», своим старым товарищем по школе…
Лона. И еще ты выстроил новое здание для школы. Да, как я слышала, тебе же город обязан и газовым освещением и водопроводом?
Берник. Надо же служить обществу, в котором живешь.
Лона. Да, это прекрасно, зять; зато прямо отрадно видеть, как люди тебя ценят. Кажется, я не из тщеславных, а не могла удержаться, чтобы не напомнить кое-кому из наших собеседников, что мы родня…
Хильмар. Ух!
Лона. Ты на это ухаешь?
Хильмар. Нет, я сказал: гм!..
Лона. Ну да бог с тобой, бедняга. А вы, кажется, совсем одни сегодня?
Бетти. Да, сегодня мы одни.
Лона. Мы встретили на площади кое-кого из «высоконравственных», они, видно, куда-то чертовски спешили. Но нам ведь не удалось еще хорошенько поговорить между собой. Вчера тут были эти три прокладывателя новых дорог да еще этот пастор…
Хильмар. Адъюнкт.
Лона. Я зову его пастором… Ну, что вы скажете о моих трудах за эти пятнадцать лет? Разве не молодчина из него вышел? Кто бы узнал в нем теперь сумасброда, бежавшего с родины?
Хильмар. Гм!
Йухан. Ну, Лона, не слишком уж хвастайся.
Лона. Да ведь тут есть чем! Помилуй! Больше-то я ведь ничего полезного на белом свете не сделала. Ну да и за это одно я имею право чувствовать себя не лишней. Да, Йухан, когда подумаешь, как мы там с тобой начинали с нашими четырьмя пустыми лапами…
Хильмар. Руками!
Лона. Я говорю – лапами; не больно-то они были чисты…
Хильмар. Ух!
Лона. Да и пусты вдобавок.
Хильмар. Пусты? Однако, скажу я!..
Лона. Что скажешь?
Берник. Гм!
Хильмар. Скажу – ух! (Уходит на террасу.)
Лона. Что с ним творится?
Берник. Не обращай на него внимания; он в последнее время стал такой нервный. Но не хочешь ли посмотреть наш сад? Ты еще не была там, а у меня теперь как раз свободный часок.
Лона. С удовольствием; поверь, мысленно я часто переносилась сюда, к вам в сад.
Бетти. И там произошли большие перемены – ты сейчас увидишь.
Берник, Бетти и Лона уходят в сад, где и гуляют во время следующих сцен.
Улаф (в дверях террасы). Дядя Хильмар! Знаешь, о чем меня спросил дядя Йухан? Не хочу ли я поехать с ним в Америку!
Хильмар. Куда тебе, дурню! Вечно за мамину юбку держишься…
Улаф. А больше не хочу. Увидишь, когда я вырасту большой…
Хильмар. Чепуха! У тебя нет серьезной потребности в чем-нибудь таком – закаляющем…
Уходят оба в сад.
Йухан (Дине, которая остановилась в дверях направо, чтобы снять шляпу и стряхнуть пыль с платья). Как вы разгорелись от прогулки.
Дина. Да, это была прелестная прогулка. Такой прелестной прогулки у меня еще никогда не было.
Йухан. Разве вам не часто случается гулять по утрам?
Дина. Случается, но только все с Улафом.
Йухан. Так. Но вас теперь, пожалуй, тоже больше тянет в сад, чем остаться здесь.
Дина. Нет, я лучше тут побуду.
Йухан. И я тоже. Значит, уговор – каждое утро будем гулять вместе.
Дина. Нет, господин Тённесен, не нужно этого.
Йухан. Чего? Вы же обещали…
Дина. Да, но подумав хорошенько… Вам не следует гулять со мной…
Йухан. Почему же?
Дина. Вы приезжий, и вам это не понятно, но я скажу вам…
Йухан. Что?
Дина. Нет, я лучше не буду вам говорить.
Йухан. Напротив. Мне вы можете сказать все.
Дина. Ну, я скажу вам: я не такая, как другие молодые девушки. Во мне… со мною… не совсем благополучно. Вот вам и не следует…
Йухан. Ничего не понимаю. Вы же не сделали ничего дурного?
Дина. Не я, а… Нет, не стану больше говорить об этом. Вы и так узнаете от других.
Йухан. Гм!..
Дина. А мне самой хотелось бы спросить вас кое о чем другом.
Йухан. О чем же?
Дина. Говорят, в Америке нетрудно пробить себе дорогу.
Йухан. Ну, не всегда легко. Вначале часто приходится круто и надо много работать.