Помилуйте! Да что ж ей было сказать?
Хильда. Сказала бы, что сделает это для меня потому, что ужасно полюбила меня. Или что-нибудь в этом роде. Что-нибудь такое по-настоящему теплое, сердечное, – понимаете?
Сольнес (смотрит на нее). Так вот чего вам нужно?
Хильда. Именно. (Бродит по комнате, останавливается у шкафа с книгами и смотрит на них.) Сколько у вас книг!
Сольнес. Да, накупил кое-каких.
Хильда. И вы их все читаете?
Сольнес. Прежде пробовал. А вы читаете?
Хильда. Ни-ни! Ни одной строчки больше! Все равно не могу найти никакой внутренней связи.
Сольнес. Вот-вот, и я тоже.
Хильда (опять начинает бродить по комнате, останавливается у маленького стола, открывает папку и перелистывает чертежи). Это вы рисовали все это?
Сольнес. Нет, молодой человек, который работает у меня.
Хильда. Ваш ученик?
Сольнес. Да, пожалуй, он научился кое-чему и у меня.
Хильда (садится у стола). Он, верно, очень способный? (Рассматривая чертежи.) Да?
Сольнес. Так, ничего. Меня он устраивает.
Хильда. Понятно! Он должен быть ужасно способным!
Сольнес. Это вы из его чертежей заключаете?
Хильда. Фи… какие-то каракули… Нет, раз он учился у вас, то…
Сольнес. Ну, что касается этого… У меня тут многие учились. И все-таки мало проку вышло.
Хильда (смотрит на него и качает головой). Нет, хоть убейте меня, не пойму, как вы можете быть так глупы!
Сольнес. Глуп? Так вам кажется, что я очень глуп!
Хильда. Конечно. Раз вы соглашаетесь возиться тут со всеми этими молодчиками, обучать их…
Сольнес (пораженный). Ну? А почему бы нет?
Хильда (встает; полусерьезно, полушутя). Ах, подите вы! Ну к чему это? Только вы один должны бы иметь право строить. Вы один! Все – сам! Вот что!
Сольнес (невольно). Хильда!..
Хильда. Что?
Сольнес. Скажите на милость, как вы додумались до этого?
Хильда. Вам это кажется ужасно нелепым? Да?
Сольнес. Нет, не то. Но теперь я скажу вам кое-что.
Хильда. Ну?
Сольнес. Ведь я сам брожу тут… изо дня в день… в тишине и одиночестве… и ношусь с тою же мыслью.
Хильда. Да это так понятно, по-моему.
Сольнес (пытливо взглянув на нее). И вы, конечно, успели это подметить.
Хильда. Ничего ровно я не подмечала.
Сольнес. Но недавно… вы же сказали, что находите меня… не совсем в порядке? В одном отношении?..
Хильда. Ах, я совсем о другом думала!
Сольнес. О чем же именно?
Хильда. Не все ли вам равно, строитель?
Сольнес (ходит по комнате). Ну, как хотите. (Останавливается у окна.) Подите сюда, я вам покажу что-то.
Хильда (подходит). Что?
Сольнес. Видите… там в саду?..
Хильда. Да?..
Сольнес (показывая рукой). Напротив большой каменоломни.
Хильда. Новый дом?
Сольнес. Который строится, да. Почти совсем готов.
Хильда. С очень высокой башней, кажется.
Сольнес. Леса еще не убраны.
Хильда. Это ваш новый дом?
Сольнес. Да.
Хильда. В который вы скоро переедете?
Сольнес. Да.
Хильда (смотрит на него). А в этом доме тоже есть детские?
Сольнес. Три, как и здесь.
Хильда. И ни одного ребенка.
Сольнес. И не будет.
Хильда (улыбаясь). Ну, не говорила ли я?..
Сольнес. Что?
Хильда. Что вы все-таки… этак… немножко того…
Сольнес. Так вы об этом тогда думали?
Хильда. Ну да, обо всех этих пустых детских, где я сегодня спала.
Сольнес (понижая голос). У нас с Алиной… были дети.
Хильда (напряженно смотрит на него). Были!..
Сольнес. Два мальчика. Оба одного возраста.
Хильда. Близнецы, значит.
Сольнес. Близнецы. Теперь этому будет уже лет одиннадцать-двенадцать.
Хильда (осторожно). И оба они?.. То есть их нет больше?
Сольнес (тихо, растроганно). Они жили всего недели три. Даже и того не будет, пожалуй. (С внезапным порывом.) Ах, Хильда, какое это невероятное счастье для меня, что вы явились к нам! Теперь, наконец, мне будет хоть с кем поговорить!
Хильда. А разве вы не можете… с ней?
Сольнес. Не об этом. Не так, как мне надо и хочется. (Угрюмо.) Да и о многом другом нельзя.
Хильда (вполголоса). Так вы только это имели в виду, говоря, что я могу вам пригодиться?
Сольнес. Главным образом, пожалуй, это. То есть вчера. Сегодня же я сам хорошенько не знаю… (Обрывая.) Подите сюда, и сядемте, Хильда. Садитесь на диван, тогда сад у вас будет перед глазами.
Хильда садится в угол дивана.
(Придвигает свой стул ближе.) Хотите слушать меня?
Хильда. Ужасно хочу.
Сольнес (садится). Так я расскажу вам все.
Хильда. Теперь у меня перед глазами и сад, и вы сами. Рассказывайте же! Скорее!
Сольнес (указывая в угловое окно). Там на холме, где вы теперь видите новый дом…
Хильда. Ну?
Сольнес. Там жили мы с Алиной первые годы. Там стоял тогда старый дом, принадлежавший матери Алины. Он достался нам после ее смерти. А вместе с домом и большой сад.
Хильда. На том доме тоже была башня?
Сольнес. Ничего подобного. Снаружи это было большое, некрасивое, мрачное деревянное здание – настоящий сарай. Внутри же было очень мило и уютно.
Хильда. Вы, значит, срыли эту старую рухлядь.
Сольнес. Нет, он сгорел у нас.
Хильда. Дотла?
Сольнес. Да.
Хильда. Это было большим несчастьем для вас?
Сольнес. То есть как на это взглянуть. Как строителю, мне этот пожар помог выбиться на дорогу.
Хильда. Ну а?..
Сольнес. У нас только что родились тогда те двое малюток.
Хильда. Да, бедняжки близнецы!
Сольнес. Родились они такими здоровыми, крепкими. И росли просто не по дням, а по часам.
Хильда. Малютки очень растут в первые дни.
Сольнес. Нельзя было налюбоваться на них с Алиной, когда они лежали так… все вместе… Но тут случился ночью пожар…
Хильда (напряженно). Ну? И что же? Говорите же! Сгорел кто-нибудь?
Сольнес. Нет, не то. Все спаслись благополучно…
Хильда. Так что же тогда?..
Сольнес. Алина была страшно потрясена. Пожар… вся эта тревога… Пришлось спасаться сломя голову… в такую холодную зимнюю ночь… И ее и малюток вынесли… в чем они лежали.
Хильда. И они не выжили?
Сольнес. Нет, выжили. Но у Алины сделалась лихорадка. И молоко испортилось. Она непременно хотела кормить сама. Это был ее долг, как она говорила. И оба наших мальчика… (Ломая руки.) Оба… О-о!
Хильда. Не вынесли этого!
Сольнес. Этого они не вынесли. Вот как мы потеряли их.
Хильда. Должно быть, это было ужасно тяжело для вас?
Сольнес. Да, тяжело. Но в десять раз тяжелее для Алины. (Стискивая руки в тихом бешенстве.) Подумать, что такие вещи могут твориться на белом свете! (Отрывисто и твердо.) С того дня, как я лишился их, я потерял охоту строить церкви.
Хильда. Вы, может быть, неохотно взялись и за нашу церковную башню?
Сольнес. Неохотно. Помню, как я был доволен и рад, когда закончил ее.
Хильда. Это и я помню.
Сольнес. С тех пор я никогда и не строил ничего такого. Ни церквей, ни башен.
Хильда (медленно кивает). А только жилые дома.
Сольнес. Семейные очаги для людей, Хильда.
Хильда. Но с высокими башнями и шпицами.
Сольнес. Да, когда только можно. (Переходя на более легкий тон.) Так вот я и говорю… пожар помог мне выбиться в люди. Как строителю, то есть.
Хильда. Почему вы не называете себя архитектором, как другие?
Сольнес. Не получил такого основательного образования. Почти до всего, что я теперь знаю, умею, я дошел сам.
Хильда. Тем не менее вы пошли в гору, строитель.
Сольнес. Да, после пожара. Я разбил почти весь наш сад на небольшие участки под дачи. И тут я мог строить, как моей душе хотелось. С тех пор и пошло все как по маслу.
Хильда (пытливо смотрит на него). Да вы, должно быть, ужасный счастливец. Судя по всему.
Сольнес (нахмурясь). Счастливец? И вы повторяете это? Вслед за другими.
Хильда. Да, право, мне так кажется. И если бы вы только могли перестать думать о своих малютках, то…
Сольнес (медленно). Этих малюток… не так-то легко выбросить из головы, Хильда.
Хильда (несколько неуверенно). Неужели они все еще так расстраивают вас? Столько времени спустя?
Сольнес (не отвечая на вопрос и пристально глядя на нее). Счастливец, говорите вы…
Хильда. А разве вы не счастливец… в остальном?
Сольнес (продолжая смотреть на нее). Когда я рассказывал вам про пожар… гм…
Хильда. Ну, ну?
Сольнес. У вас не явилась… какая-нибудь такая… особенная мысль, от которой вы не могли отделаться?
Хильда (стараясь припомнить). Нет. Какая бы это могла быть мысль?
Сольнес (тихо, отчеканивая слова). Единственно благодаря пожару я получил возможность строить дома, семейные очаги для людей. Уютные, славные, светлые домики, где отец с матерью, окруженные ребятишками, могут жить в мире и довольстве… радуясь жизни, радуясь тому, что живут на свете… Особенно же тому, что составляют одно целое… и в великом, и в малом.