ло, но его это не останавливало. Я, честно говоря, была уверена, что он, как и я, выберет научную стезю, и удивилась, когда Фред предпочёл бизнес.
— А почему он предпочёл именно его?
— Сказал, что бизнес — это люди, а люди интереснее всего остального. Что ж, оно, пожалуй, и к лучшему, должен же кто-то семейное дело продолжить. Каждый выбирает, что ему больше по душе.
Да, подумала я, отчего ж не выбрать, если денег целая куча и можно не беспокоиться о хлебе насущном. Впрочем, выбор Фредерика должен приносить ему немалый доход.
— А другие родственники у вас есть?
— Близких нет. Наши дед и прадед не отличались плодовитостью — имели только по одному ребёнку, и оба мальчики. Отец нарушил традицию, хотя, не исключаю, что если бы первым опять родился мальчик, они с мамой на этом бы и остановились.
— Ну и как ваш брат… справляется с выбранным делом?
— О да. Собственно, он унаследовал мамино предприятие — не просто продукты питания, а всякие там добавки, витамины, минеральные комплексы… Оно полностью в его руках, и он его развивает, направление растёт. Насколько мне известно, сейчас его фирма разрабатывает линейку продуктов для детей. В последнее десятилетие в городе всплеск рождаемости, так что у него неплохие шансы увеличить дело.
— Однако, оно, видимо, не требует его постоянного присутствия, если он может себе позволить бросить всё на две недели, а то и больше, и отправиться в поход.
— Хорошо налаженное дело может какое-то время поработать и без пригляда. Кстати, это его первый отпуск за последние два года. Но в чём-то ты права — это решение было неожиданным. Вообще с ним в последнее время что-то происходит. Ходит задумчивый, любовниц своих разогнал, тебя вот нанял… Всё порываюсь спросить, что с ним такое, но подозреваю, что он просто отшутится.
— И много у него любовниц? — небрежно спросила я.
— Одна, две, три… — Альма пожала плечами. — Я, честно говоря, обычно не вникаю, с кем он там проводит время, и как долго. Но они периодически меняются. Кто-то на одну ночь, кто-то на пару-тройку месяцев задерживается. Но со своей последней Фред точно порвал, она ещё мне названивала накануне нашего отъезда, спрашивала, почему. Как будто я буду выяснять, из-за чего она ему надоела. И в клуб, когда Илиян, ну, приятель его, звал, тоже не поехал, а, кажется, у него там тоже кто-то был.
Я понимающе покивала. Ну, собственно, я и не сомневалась, что Фредерик Свеннисен — бабник. Отсюда и уверенность в своей неотразимости.
— Весело он у вас живёт…
— На самом деле не так уж и весело. Случайные подружки приедаются. Он тут как-то на днях завёл разговор, что хочется уже постоянных отношений. Только для этого ему нужна не обычная вертихвостка из тех, что ловят добычу в клубах, знаю я его. Таким, как он, чтобы получилось что-то серьёзное, нужно женщину уважать.
— А, ну удачи ему, — фыркнула я. — Но, вообще-то, он может жениться. Полагаю, среди деловых партнёров вашей семьи найдётся чья-то дочь или сестра. Или там тоже того… с уважением проблемы?
Альма, прищурившись, посмотрела на меня. Ой, кажется, я хватила через край, слишком расслабилась от её доверительного тона. Но она неожиданно улыбнулась:
— А вы циничны… Всякое бывает, да и женитьба — шаг серьёзный. Едва ли Фред будет искать себе жену из соображений одной лишь выгоды.
— Кажется, мужчины возвращаются, — заметила я, услышав голоса над головой. Я была рада, что можно прервать ставший неловким разговор.
Мы поднялись и вернулись к джипам. Осмотр показал, что мост находится во вполне удовлетворительном состоянии, во всяком случае, прямо сейчас он обрушиться не собирается и пару машин выдержит. И мы поехали дальше. Я с интересом смотрела на морщинистую гладь реки, на фоне которой мелькали толстые тросы, поддерживающие настил. А дальше начинались холмы, и шоссе принялось выписывать петли, иногда взбираясь на пологий склон и сбегая с него вниз.
— Как долго мы пробудем в Карствилле? — спросила я. Несмотря ни на что, незнакомое поселение, в котором я не была, только слышала, тревожило меня. За себя я не боялась, едва ли там много хуже, чем на Окраине, а может, и лучше. На Окраине единой власти нет, а вот в поселении за пределами купола никто не мешает тому или тем, кто держит власть, навести какую угодно дисциплину. Но вторжение извне может быть воспринято неоднозначно.
— Проведём там вечер, переночуем и дальше поедем, — отозвалась Альма. — А что?
— Ничего.
Фредерик обернулся с переднего сиденья и неожиданно пристально посмотрел на меня.
— Вас что-то беспокоит? — проницательно спросил он.
— Меня вообще беспокоят незнакомые места.
— Карствилль живёт за счёт торговли и обслуживания путешественников, — помолчав, сказал Фредерик. — Это перевалочный пункт. Гостей там привечают.
— Но торговля незаконная, ведь так? Обычные грузы по поверхности не идут.
— Да, но у Альмы там есть давние партнёры, а в чужие дела мы не лезем.
— Это похвально.
— Надеюсь, всё будет в порядке. Но если у вас возникнут какие-то сомнения… — он кинул взгляд на сестру. — Скажите нам.
Альма перевела взгляд с него на меня и кивнула. Я неожиданно почувствовала себя почти польщённой. Я-то полагала, что он сейчас начнёт снисходительно меня успокаивать, мол, не бойтесь, всё будет путём. И у них для этого есть все основания, ведь они, в отличие от меня, бывали там и раньше, и всё обходилось. Но последние слова Фредерика показали, что ко мне относятся серьёзно. Что, несомненно, приятно.
Карствилль, предмет опасений и обсуждений, показался на горизонте во второй половине следующего дня. К этому времени мы успели объехать ещё несколько точек, где, насколько я поняла, мониторинг состояния среды шёл постоянно. Джипы то и дело останавливались в местах, где уже были оставлены всяческие датчики и метки, что-то меняли, записывали новые данные, оставляли новые следящие приборы. Наш путь представлял собой примерно половину большой окружности, в центре которой находился город, и большую часть запланированного мы уже проехали. Предстояло самое трудная, хотя и меньшая часть пути, где дорог, подходящих для машин, уже не было.
Силуэт пары башенок и небольшого купола я разглядела впереди сквозь лобовое стекло, когда джип перевалил через гребень очередного холма. Я наклонилась вперёд, всматриваясь в ещё довольно туманный силуэт. Когда-то, во времена не столь отдалённые, Карствилль был космопортом. После прекращения полётов он оказался заброшен, но свято место пусто не бывает, и вскоре под защиту уцелевших стен, а главное — крыши, стали стекаться те, кто по какой-то причине не смог найти себе места в городах. И в первую очередь — выброшенные из жизни нормальных людей мутанты. Потом к ним присоединились маргиналы разных мастей — уж очень удобным оказалось это место. В конце концов дошло до того, что Карствилль приобрёл этакий полулегальный статус. Торговля требует порядка и хорошего отношения к приезжим, и хотя там всё же нужно на всякий случай, держать ухо востро, в Ордене о Карствилле нам рассказывали как о месте, где можно найти сравнительно безопасный ночлег, пополнить запасы и даже получить медицинскую помощь.
И вот теперь он приближался, хотя через некоторое время я заметила, что он явно остаётся где-то по левую руку от нас. Потом джипы миновали развилку — первую с выезда из города, забрали ещё больше вправо и покатили по краю плоской равнины явно искусственного происхождения. Большое здание с куполом и башенками оставалось на другом её конце.
— А разве мы туда не поедем? — будучи не в силах сдержать любопытство, спросила я.
— Нет, — отозвалась Альма. — Из Карствилля местные решили сделать этакий мини-город, и основной комплекс зданий для чужаков закрыт. Мы остановимся на Рынке, вот туда открыт вход всем желающим.
— А-а, — протянула я. Жаль, мне было интересно взглянуть именно на сам порт. Построенный в пору расцвета нашей цивилизации, он до сих пор приводился в учебниках как образец архитектуры космической эпохи. Да и вообще… интересно же! Пусть внутри, скорее всего, мало что осталось от давних времён, всё равно можно было бы попытаться хоть на минуточку ощутить себя межзвёздным путешественником.
Но, что поделаешь, придётся довольствоваться Рынком, лежащим здорово в стороне, через всё бывшее взлётное поле.
Впрочем, когда мы наконец приблизились к Рынку, он меня впечатлил. Огромный, как городской небоскрёб, полупрозрачный параллелепипед с выгнутой крышей высился над площадью, вымощенной полуразбитыми, окаймлёнными проросшей травой плитами. Подпрыгивая на неровностях, наш джип первым приблизился к раздвижным воротам в торце строения, и те бесшумно разъехались, демонстрируя отменное состояние механизмов. Машины медленно вкатились внутрь и остановились у небольшого шлагбаума. Парень в кожаной куртке, сшитой, похоже, вручную, подошёл к переднему окну со стороны опустившего стекло Калума.
— Привет, Кэл, — лениво поздоровался он, не прекращая чего-то жевать. — У вас как обычно? С кем ты сегодня?
— С госпожой Свеннисен, — отозвался проводник.
— А-а… Доброго здоровьичка вам, миз Альма.
— И тебе не хворать, — отозвалась миз Альма, когда парень почти всунул голову в машину.
— Держи, — Калум почти вытолкнул его из машины и что-то протянул наружу — видимо, купюры.
— А ребятам горло промочить?
— Здесь на всех вас хватит, вымогатель.
— А чего ж сразу «вымогатель»? — парень ухмыльнулся, показав плохие зубы, и отступил. — Крутимся, как можем. Третья площадка свободна.
Шлагбаум поднялся, и джипы поползли дальше, чтобы окончательно остановиться в углу огромного здания. Мы вылезли из них и принялись выгружать багаж, потому что, как объяснил мне Ян, местные стоянки для транспорта не охраняются, и ценное имущество в машинах лучше не оставлять. И не очень ценное тоже.
— Миз? — спросила я, когда мы разобрали рюкзаки и сумки и двинулись к месту нашего ночлега.
— Обращение к женщине, принятое в некоторых Центральных городах, — объяснил Фредерик. — Видимо, переделка от «мисс».