— Мне очень неприятно настаивать, — с искренним сожалением в голосе произнёс Огински. — Но мой долг начальника службы безопасности «Байер Компани» предписывает мне рассмотреть любую возможность, сколь бы ничтожной она ни была. Поверьте, мы не причиним вам ни малейшего беспокойства.
— Разумеется, не причините. Потому что сейчас же развернётесь и уйдёте.
Я затаила дыхание. Стрелки могут пройти этот дом насквозь, и никакая охрана не спасёт, в этом нет ни малейших сомнений — но рискнут ли они вот так, в открытую?..
— Госпожа Свеннисен, разумеется, если вы настаиваете, мы уйдём, — сказал Ральф, и я неслышно выдохнула. — Но тогда, боюсь, мы будем вынуждены установить за вашим домом и его обитателями слежку, а это может доставить неудобства в первую очередь вам и вашей семье. Или же всё может закончиться за какие-нибудь четверть часа прямо сейчас, и больше мы вас не потревожим.
— В таком случае я буду вынуждена обратиться к властям.
— Эту проблему мы решим, поверьте.
— Что здесь происходит?
Все обернулись. Из-под балкона прямо подо мной вышел Свеннисен-старший.
— Эти господа хотят обыскать наш дом, — острым, как бритва, тоном объяснила Альма. — И, кажется, у них проблемы с пониманием слова «нет».
— Причины? — коротко спросил отец Фреда.
— Мы не можем связаться с господином Каспером вот уже почти сутки. И в связи с этим мы проверяем все возможные места, которые он мог бы посетить. Мне очень жаль, что долг принуждает меня к столь невежливой настойчивости, но мы должны убедиться наверняка.
— Что Каспера Байера тут нет? Я даю вам слово. Если же его недостаточно… — господин Свеннисен сделал паузу. — Что ж, во избежание будущих осложнений и из уважения к вашей добросовестности… я даю вам разрешение осмотреть этот дом, за исключением личных комнат. При условии, что вы будете вести себя корректно.
— Благодарю вас, этого более чем достаточно, — на этот раз Огински поклонился ниже.
— Альма, проводи этих господ, — распорядился хозяин.
— Как скажешь, отец, — хрустящим, словно первый ледок, голосом отозвалась его дочь. — Проходите сюда.
— И когда господин Байер найдётся, я жду от него персональных извинений, — сказал им в спину господин Свеннисен.
Стрелки в сопровождении Альмы вышли из холла. Я тихо отползла от перил и бросилась к своей спальне, мысленно составляя маршрут так, чтобы ни в коем разе не столкнуться с незваными гостями. И мне удалось проскочить и запереться в комнате, благословляя про себя условие фредова отца. Интересно, понял ли он, кто перед ним? Как много рассказал своей родне Фред?
Хорошо, что Криса тут нет. Он уже несколько дней как перебрался в лабораторный комплекс, которым заведует Альма, навёрстывать упущенное в науке за пять лет, проведённых им на арене. И живёт теперь там же, в комнатах для приезжих.
Высунуть нос из комнаты я осмелилась только через пару часов, предварительно позвонив на домашний пост охраны, чтобы убедиться, что гости отбыли. Альма нашлась в гостиной перед большим, в полстены, телевизионным экраном. Тот почти беззвучно транслировал какую-то рекламную передачу, и Альма глядела на экран, но, похоже, думала о чём-то другом.
— Я не помешаю? — я остановилась у двери.
— Нет, заходи, — она обернулась и махнула здоровой рукой. — Я сама хотела тебя позвать.
— Эти… ушли, да? — я осторожно пристроилась на том же диване.
— Ушли. Дождались Фреда, и ушли.
— Он уже здесь?
— Нет, ушёл с ними.
Внутри что-то кольнуло. Едва ли Стрелки осмелятся причинить Фреду вред, но…
— Кстати, не слишком-то тщательно они подошли к обыску, на котором так настаивали, — сказала Альма.
— Скорее всего, у Байера тоже есть чип в теле. Они просто хотели просканировать дом.
— Да, скорее всего, — равнодушно согласилась Альма. — То-то их главный всё на одного из своих спутников поглядывал, а тот лишь головой качал.
Повисло молчание. Я немного поёрзала на диване.
— А Фред скоро вернётся?
— Он не вернётся, — Альма наконец отвернулась от экрана и пристально, даже как-то испытующе, посмотрела на меня. — Сегодня, я имею в виду.
— Почему?
— Потому что он уехал с ними. В Котвилль. Он связался со мной из аэропорта и сказал, что его пригласили в гости. В их Башню.
— Куда? — одними губами переспросила я.
— В Башню. Вроде так называется резиденция Стрелков, если я не ошибаюсь?
Я молчала, чувствуя, как сердце тяжело и гулко бьётся в груди. Потом выдавила:
— Зачем?
— Он сказал, что для переговоров.
Во рту пересохло так, что нечем было даже сглотнуть. «Я хочу тебе помочь», — сказал Фред. Его расспросы, исчезновение Хозяина Стрелков, другие происшествия, которые я не отслеживала специально, но отголоски которых всё же долетали до меня — всё вдруг начало складываться в единую картину. «При определённых обстоятельствах возможно всё, что угодно. Трудность лишь в том, чтобы эти обстоятельства создать…»
Вот этот доморощенный Макиавелли и начал создавать обстоятельства. Надеясь выторговать меня у Ордена. Не то чтобы я совсем не догадывалась о его намерениях, но до этого момента надеялась, что здравый смысл всё же восторжествует.
Потому что Орден не торгуется. Всё, что Фред знает, из него вытрясут и так, а кроме информации ему предложить нечего.
— Я воспользуюсь вашей сетью? — я указала на телевизор.
— Зачем?
— Узнаю, когда ближайший рейс на Восточное побережье.
В Башню так просто не попадёшь, это мне известно лучше, чем кому бы то ни было. Охранные системы работают на совесть, Стрелки знают толк в безопасности… Плевать. Я тоже знаю Башню как свои пять пальцев. Неуязвимых нет, нет и неприступных крепостей, вопрос лишь в сложности подготовки.
— Ты никуда не полетишь, Лилиан, — сказала Альма.
— Почему? — я поднялась, и она тоже встала.
— Потому что Фредерик просил тебе передать: «Дождись меня здесь. Помни — ты обещала».
Я молчала. Только пальцы сжались в кулаки — с такой силой, что короткие ногти до боли впились в ладони.
— Он знает, что делает, — мягко произнесла Альма, хотя я видела, что она и сама далеко не так спокойна, как хочет показать. — Он бы ничего не предпринял, предварительно всё не взвесив.
Я отвернулась и выбежала из комнаты. Добежала до своей спальни и снова заперлась — так, словно за мной гналась стая чудовищ.
Ведь я действительно обещала. Хотя какого чёрта! Почему я не могу хотя бы попытаться спасти человека, которому я стольким обязана, который сделал для меня больше, чем кто бы то ни было другой… О Господи! Опять я зачем-то пытаюсь врать самой себе, хотя уже давно разобралась в своих чувствах. Человека, которого я люблю, дороже которого у меня нет никого на свете. Если с ним что-нибудь случится… я себе этого никогда не прощу.
Но я дала слово.
Но как я буду жить, думала я, мечась от стены к стене, как я буду жить, если он не вернётся? Зная, что случилось это — из-за меня? Да лучше бы я сама пошла и сдалась Ордену, чем подвергать его такой опасности. Ну, зачем, зачем ему понадобилось запирать меня здесь? Если бы я сейчас мчалась туда, к нему, мне было бы легче. Да, это огромный риск, но я бы что-то делала, и страх, что сейчас гложет каждую клеточку моего тела, не мог бы за мной угнаться. Я, в конце концов, и создана для риска, меня всю жизнь растили и воспитывали для него. Это я должна рисковать и заслонять собой того, кого люблю, я, а не он!
Но я дала слово. А слово даётся не для того, чтобы его нарушать. Я знала, когда обращалась к Фредерику за помощью, что за неё придётся заплатить. Знала, когда обещала выполнить любую просьбу, что это не будет легко и приятно, иначе он просто сказал бы мне, чего хочет, и всё. Хотя я и представить себе не могла, что это будет ТАК мучительно.
Я развернулась и со всей силы всадила кулак в стену. Ох, Фред, ну почему ты так со мной?!
В руке что-то хрустнуло, и боль вернула меня к реальности. Я потрясла ушибленной кистью. Потом плюхнулась на край постели и уставилась на часы, словно Фредерик не улетел в другой город, а всего лишь отправился в бар на соседней улице и мог вернуться с минуты на минуту. Часы равнодушно показывали цифры, им было совершенно наплевать на мои душевные терзания. Цифры эти сменялись так медленно, что у меня несколько раз возникала мысль, не сломаны ли часы.
До ужина было ещё далеко, и всё это время я провела в спальне, то бегая вокруг кровати, то снова плюхаясь на неё и впадая во что-то вроде прострации. За это время я успела несколько раз переменить решение, временами всё-таки начиная лихорадочно собираться, но каждый раз натыкаясь на невидимый барьер, не пускавший меня. Проклятое слово — мне всю жизнь внушали, что единожды пообещав что-то, надо выполнять. Честность — основа отношений с клиентами, во всяком случае, до тех пор, пока они сами не попытались тебя кинуть. А уж между своими нарушение обещаний и вовсе недопустимо, а Фредерик давно и прочно вошёл для меня в разряд «своих». «Своее» некуда. И просто так взять и отбросить вбитое в подкорку я не могла.
Тем более что он же на меня рассчитывает. Ждёт, что я буду там, где он сказал мне оставаться. И если у него есть хоть малейший шанс о чём-то договориться со Стрелками и выйти из Башни живым и невредимым… то, попробовав пролезть туда и попавшись, я этот шанс похерю.
Когда до меня дошла эта простая мысль, мне стало чуточку легче. Не настолько, чтобы отказаться от своего намерения, не держи меня данное обещание, но всё же достаточно, чтобы перестать очень уж казнить себя за вынужденное бездействие.
К ужину я не вышла, чувствуя, что мне кусок в горло не полезет, а ночью мне приснился кошмар. Вот до чего дошло — даже из-за Андора я кошмаров не видела! Подробности стёрлись из памяти сразу после пробуждения, слава богу, но чувство, что это было что дико страшное, осталось. До рассвета было ещё далеко, я включила ночник, села на постели и ещё часа два бездумно перебирала программы на компе, который позаимствовала из библиотеки. Пока не почувствовала, что более-менее успокоилась и снова смогу заснуть.