Делать нечего, пошла умылась, чтобы в себя хоть немного прийти, поставила чайник. И да, взяла из комнаты Григория ту сто раз проклятую книгу с вырванной страницей. Листаю дальше. Ага. Оказывается, то, что я сейчас испытываю, это всего лишь напоминание о том, чего женщина избегает, вступая в брак по всем правилам. Чур меня чур, согрешить до венчания, коли вот этот неутолимый зуд это лишь слабый отголосок проклятия, как пишет неведомый автор. Теперь я на собственной шкуре испытала те слова, что говорила Агрипина относительно того, что ведьмы, потерявшие до срока честь, просто-напросто не выживают, сгорая от страсти.
Чайник кипит, выключить бы газ, да вот как? Стоило слегка приподняться со стула, и опять новый приступ желания скрутил меня, заставив упасть грудью на стол и запустить руки в трусики.
– С ума сойти можно, – выдохнула я, сползая обратно на стул после очередного оргазма, а у самой до сих пор искры перед глазами мелькают, дыхание сбилось, а ноги и руки дрожат.
Так… ладно, не так долго продержаться осталось, вот только опасно дом теперь открытым оставлять, вдруг Григорий не выдержит и… О последствиях для меня даже думать страшно.
Наконец-то добралась до чайника. Благо не сгорел, но половина воды точно выкипела. Заварила чаю, намазала бутеров с маслом, достала варенье, за неимением еще чего-то съедобного в доме. Хороша невестушка, в холодильнике мыши и те повесились уже с голоду.
Остаток ночи прошел за перелистыванием страничек рукописного талмуда. Узнала я немало полезного, но, увы, недостаточно для того, чтобы решить хотя бы одну из имеющихся на данный момент проблем. Ни еще какого-либо рецепта для усмирения не в меру расшалившегося либидо, которое еще раз пять за ночь утихомиривать пришлось, ни о том, как снять проклятие с Ночки или Кондрата.
К светлому времени суток готовилась как к войне. Взяв фонарик, покопалась в сарае и нашла там навесной крючок с петелькой, гвозди и молоток. Едва не отбив себе все пальцы, приколотила их на дверь в своей комнате, не бог весть какая, но все же защита от проникновения в помещение. Понимаю, что если синеглазый не выдержит, то все эти замочки его не остановят, но на душе немного легче стало. Ближе к утру заперла входную дверь изнутри, и да, спальню тоже на крючок закрыла, перед сном закутавшись в сто рядов одежд, как капуста. Уж лучше упарюсь во сне, чем не замечу, как лишусь столь ценной для меня девственности.
А потом было пробуждение. Страшное… Я лежала все там же – на своем матраце, но первое, что заметила, – распахнутую дверь. Затем оглядела себя и… С облегчением выдохнула: одета. Значит, Григорий не выдержал – пришел, но каким-то чудом удержался от дальнейших посягательств. Это, конечно же, хорошо. Вот только… Желание, уже сейчас снедающее меня, в прямом смысле слова – сводит с ума. И вдруг синеглазый еще тут? Сдержусь ли? Устоит ли он перед соблазном?
Попыталась я встать с матраца и тут же забыла обо всем. Потревоженные этими движениями нижние губки затрепетали, требуя внимания. Внутри все болезненно заныло от желания. Еще миг, и я опять лежу на полу, терзая свою промежность, и в какой-то момент мне кажется, что в дверном проеме появляется синеглазый. Ан нет, все же не кажется. Тут он. Хочется позвать его, чтобы помог, но отголоски разума кричат о том, что этого делать нельзя. Я терзаю свои нижние губки, растревоженный слишком частыми ласками чувствительный холмик между ними отзывается сладкой болью. Стоны рвутся наружу. А я не могу отвести глаз от того, что стоящий в дверях мужчина достает свое вздыбленное, вздрагивающее от желания достоинство…
С одной стороны, хочется сорвать с себя одежду и сказать: «Возьми меня», и пусть потом будет что будет, нет сил терпеть эту муку. С другой, всплывают перед мысленным взором морщинистые лица сначала моей бабушки, потом Агрипины… Они слегка расплываются перед глазами, поочередно сменяясь одно другим, и шепчут: «Только честь до брака убереги…»
Последние видения не то чтобы остудили жар желания, но немного привели в чувство, заставив взять себя в руки. И да, я продолжала терзать свое пока еще невинное вместилище греха, наблюдая, как не отрывающий от меня взгляда синеглазый с не меньшим ожесточением удовлетворяет свою страсть.
Прямо наваждение какое-то, будто в тех снах, когда я смотрела, хотела, но прикоснуться не могла. Разница лишь в том, что тогда это было против моей воли, а теперь самой приходится себя сдерживать.
К апогею этого больше напоминающего истязание действа мы пришли одновременно. Я повалилась на матрац, не в силах даже вытащить дрожащую руку из трусиков, синеглазый же сполз по косяку на пол.
– Жесть, – выдохнул он. – И что, ты нечто подобное испытывала прежде? – хрипло интересуется.
– Ну… Да, – признаюсь я. – Только вначале достаточно было утром как-то разрядку получить, а потом это уже не спасало. Приходилось маяться полдня, прежде чем приходило облегчение.
– Что, просто отпускало? – удивился он.
– Ага, как же, – буркнула я, вспоминая те случаи, когда меня заставали врасплох во время самоудовлетворения, как, например, та продавщица в гипермаркете.
– Прости, – шепчет. – Не думал, что это настолько тяжело.
– Ничего, – невесело усмехнулась я. – Это уже позади. Главное, сейчас не натворить бед, – говорю.
– Я справлюсь, – пообещал он.
А меня так и подмывает в ответ спросить: «А я?» Но все же промолчала. Не хватало еще спровоцировать его на более активные действия, от которых он и так, судя по всему, едва сдерживается.
– Осталось два с половиной дня продержаться… – произнес он. – Покормишь?
– Было бы чем, – бурчу в ответ, кое-как вставая с кровати и ощущая, что проклятое желание с новой силой приливает к моим гениталиям.
– А поехали в райцентр? Отвлечемся. Там есть гипермаркеты, прикупим еды. И да, может, свяжусь кое с кем, нам же платье и фата для тебя нужны.
– Туфли тоже не помешали бы, – решила вконец обнаглеть я.
– И туфли, – покладисто согласился он.
Ну мы и поехали. Хотя… Скорее сказать, помучались. Уж не знаю, как Григорий, а я вся изъерзалась на водительском сиденье. И ручка переключения передач, казалось, ласкала мою руку, маня к себе…
Глава 30. Новые впечатления
Как я пережила эту дорогу и как мы не очутились в какой-нибудь канаве, в пылу страсти срывая друг с друга одежду? Не знаю. Остановившись на центральной площади райцентра, из машины выбралась, согнувшись в три погибели: неудовлетворенное желание как-то в один миг перешло в сильную боль внизу живота. Казалось, кто-то засунул туда руку и, наслаждаясь моментом, не спеша, с чувством, толком и расстановкой, наматывает органы на кулак и тя-яне-ет их, тя-я-янет. По пути сюда я один раз даже остановила машину, чтобы нащупать в сумке завалявшуюся таблетку обезболивающего и проглотить всухую. Вот только легче как-то не становилось. Григорий же тем временем сидел напряженный, как струна, крепко-накрепко, до побелевших костяшек на пальцах, вцепившись в сиденье.
– Может, это… – он скованно повернул шею в сторону расположенного неподалеку отеля.
– Ты чего?! – воззрилась на него я.
– Явно не того, о чем ты подумала, – едва ли не скрипя зубами, выдавил он.
Выяснять, что он задумал, у меня ни сил, ни желания не было, посему пикнув сигнализацией, просто пошла следом за синеглазым.
Холл отеля встретил нас приглушенным светом.
– Чем могу быть полезна? – поинтересовалась подошедшая немолодая сотрудница в строгого фасона униформе.
– Номер… Люкс… Двухкомнатный… – явно не без труда выдавил Григорий и вручил девице банковскую карту.
– Может, вам врача? – сочувственно поинтересовалась та, заметив его неестественную бледность и мои руки, то и дело хватающиеся за живот, но, поймав «добрый» взгляд Григория в ответ, осеклась и навязывать что-либо передумала.
Выделенные апартаменты находились на третьем этаже. Я с трудом представляла, как мне удастся подняться по лестнице на такую высоту. Боль так и не ушла, но к ней уже в полной мере прибавилась очередная волна желания. Казалось, еще немного и я сойду с ума… Но нам повезло – в отеле имелся лифт, а наш номер располагался прямо напротив выхода из него.
Войдя в помещение, я припала спиной к стене, не сумев сдержать стон, и согнулась от острой пронизывающей боли в животе.
– Раздевайся, – проходя в какое-то помещение, сухо бросил Григорий.
Воспротивиться бы мне, но мозг уже плавится, и плевать ему на вопли разума о том, что надо остановиться. Вот уже платье на полу, трусы, лифчик там же. Туфли-лодочки тоже где-то там остались. Одна рука уже ласкает набухшую и неимоверно чувствительную грудь, вторая опускается вниз в попытке унять боль и жар. А где-то за дверью шумит вода, и в любой момент может выйти Григорий, но стыда ни капли нет.
– Иди сюда, – раздается его голос из ванной комнаты.
Опираясь о стеночку на непослушных ногах, медленно, но верно продвигаюсь к цели.
В просторном светлом помещении оказалось на удивление влажно. Один из дальних углов занимала навороченная душевая кабина, второй – огромная угловая ванна с функциями джакузи, уже наполовину наполненная водой, от которой шел пар.
– Забирайся, – произносит синеглазый.
– Ты меня сварить решил? – прохрипела я, пробуя воду рукой. – Горячая же.
– Потерпишь. Зато спазм снимет, – отозвался он.
Не сказать, что я прямо-таки сразу поверила в целительные силы горячей воды, но мне настолько плохо, что готова испытать все что угодно, лишь бы хоть на миг стало легче.
Сунула в этот едва ли не кипяток одну ногу. Постояла, привыкая к температуре. Вторую. Опять немного постояла, и надо же… Вот еще и не села даже в воду, а внутри будто что-то расслабляется и боль ослабевает. Осторожно, чтобы не поскользнуться, ухватилась руками за край ванны, начинаю приседать. Нижние губки обожгло. Истерзанная моими прошлыми попытками усмирить страсть кожа, там – внизу, защипала в момент соприкосновения с водой. Но главное, в этот миг новые ощущения заставили отвлечься от снедающего меня желания. И вот я уже уселась, очутившись по грудь в едва терпимой горячей воде.