Час… Григорий, как тот зайчик из рекламы батареек, продолжает с прежним ритмом накачивать меня собой, и это пугает. Он вообще получит разрядку? Остановится ли? Я и так уже не уверена, что мои внутренние органы не пострадали от столь ласковой первой брачной «ночи», ну или дня в нашем случае. А он все наяривает – вверх-вниз, вверх-вниз, до отказа, лишь изредка замирая в той самой глубокой точке…
Чего угодно ожидала после свадьбы, учитывая богатый опыт и фантазию мужа, но такое…
Полтора часа. Мне уже окончательно все равно, я даже перестала ощущать тяжесть его тела, вот только руки затекли и кончики пальцев покалывает с каждым мгновением все сильнее и сильнее. И именно это ощущение со временем становится нестерпимым.
– Отпусти руки, – прохрипела я, с трудом узнавая собственный голос.
– Не могу, – так же хрипло отозвался муж.
– И я… Не могу, – всхлипываю, с облегчением осознав, что он меня наконец-то в состоянии слышать. – Мне больно – понимаешь?
– Я не могу ничего изменить, – сквозь наконец-то начавшее сбиваться дыхание, хрипит он. – Пока ты не кончишь, я не смогу остановиться.
– Но мне же больно! – вылупилась я на него, понимая, что это очередное ведьмовское испытание, мать вашу…
– Понимаю, – выдохнул он. – Но, если не сможешь, я умру, – добавил он и, словно затыкая мне таким образом рот, впился в мои губы жестким болезненным поцелуем.
Бог мой! О каком «кончить» может идти речь? Я только и спаслась от сумасшествия тем, что неведомым образом сумела отключить все чувства и ощущения. А без них ни о какой физической разрядке речи идти не может. Вот только руки… Почему я все еще чувствую руки? Может, потому что именно им не было в тот момент больно? Значит, я смогла отключить чувства фрагментарно? Кстати… Я ведь ощущаю поцелуй! Значит, да. Что можно сделать для получения разрядки, но не непосредственно благодаря половому акту, а как-то иначе? Думай, Лера… Иначе все это кончится плачевно и для меня, и для Григория. Если с ним что-то случится, смогу я себя простить? Ох, не уверена…
– Отпусти руки, – прохрипела я, и тут же добавила: – Я попытаюсь нам помочь…
И тут же почувствовала, как разомкнулась казавшаяся железной хватка на запястьях.
Потерла ладони друг о друга, разгоняя кровь, несуществующие иголочки тут же усилили покалывание, а затем ощущение притупилось и отступило. Что же сделать? Вот уж не думала, что окажусь в такой ситуации.
В следующий миг мысли выбило из головы: муж довольно резко вышел из меня и ЭТО я ощутила. Момент, когда он покидал мое истерзанное лоно, показался самым болезненным из всего, что было «до». Спустя мгновение прижимавшее меня тело приподнялось, и я очутилась прижатой грудью к матрацу, а муж навалился на меня сзади. Секунда, когда он вновь входил в меня, показалась вечностью. Слезы вновь брызнули из глаз. Внизу все горело огнем, но не от желания, а от боли.
Будь проклят тот, кто придумал все эти пытки!
На этот раз заглушить ощущения никак не удавалось. Лежу, пытаясь расслабиться, сосредоточиться на мысли: что же делать? Не придумав ничего иного, потянулась рукой к своей груди. Начала гладить ее, сжимать, теребить вялые, не желающие твердеть холмики сосков. Старалась сосредоточить все свое внимание именно там, на уровни грудей, и о чудо! В какой-то момент мне это все же удалось: соски затвердели, грудь налилась, прикосновения стали приносить пусть пока и не сводящее с ума, но все же удовольствие.
– Дай я, – прохрипел мне на ухо Григорий, и его рука заняла место моей.
Сначала я напряглась, боясь и тут ощутить боль, но нет, он сумел сдержаться. Его ласка была немного грубоватой, но все же куда нежнее, нежели то, что происходило там – внизу.
– Ласкай себя, – послышался до боли знакомый приказ, и мои руки уже не столько повинуясь приказу, а будто на рефлекторном уровне потянулись к планомерно истязаемой промежности.
Половые губки были болезненно напряженными и очень мокрыми. Скользнув между ними, я коснулась всегда легко отзывавшегося на ласки бугорка, но тот никак не желал реагировать, в то время как грудь уже зудела от желания, чтобы оба холмика сжимали посильнее, терли, пощипывали… В общем, одной руки им уже было мало, и я, схватив вторую руку мужа, подтянула ее к своей груди. Тот все понял и тут же начал активно ее оглаживать, поигрывая сосками. Я же вернулась вниз и с удивлением обнаружила, что там тоже ощутимо проявились первые признаки возбуждения.
Мои пальцы играли складочками, ставшим неимоверно чувствительным холмиком и вдруг… Вдруг я ощутила нестерпимый зуд и жар внутри! Да-да, именно там, где, казалось бы, ничего, кроме боли, испытать сегодня уже не реально. Мне нестерпимо захотелось поерзать, но собственные руки, да и поза сковывали движения. Тогда я схватила мужа за запястье и потянула вниз, туда, где сочился желанием мой самый чувственный участок моего тела. Григорий не растерялся. Да, ласка опять вышла несколько грубоватой, не идущей ни в какое сравнение с тем, что я помнила из своего сна, но теперь я смогла слегка прогнуться. Теперь он, продолжая раз за разом вдалбливаться в меня, еще и ласкал обеими руками мои нижние губки и все чувствительные точечки возле них, я же играла своими грудями и ерзала под прессующим меня своим телом мужчиной, стараясь принять именно те положения, в которых боль заглушалась неожиданно сладостными ощущениями. А потом… Потом я взорвалась! И это невозможно было сравнить со всем, что я когда-либо испытывала прежде. А ощущение того, как внутри пульсирует, содрогаясь, подаривший неимоверное удовольствие мужчина, лишь усилило сладость момента, растянув его.
И вот муж откатился в сторону, тяжело дыша. Лежу не в силах шевельнуться. Понимаю – надо идти в ванную, по дороге незаметно прихватить свадебное платье, в лифе которого спрятаны нужные для ритуала травы и ступка, но сил совсем нет…
Глава 35. Снятие проклятий
– Спасибо, – как-то совсем уж сипло прошептал Григорий и, откинувшись на подушки, прикрыл глаза.
Глядя на его бледное, покрытое капельками пота лицо, мелькнула мысль – не плохо ли ему стало? Несмотря на боль во всем теле, придвинулась ближе, дотянулась до запястья, аккуратно, стараясь не потревожить, нащупала пульс и, глядя на часы, отсчитала удары, как учила одна знакомая, работавшая в больнице. Слава богу, все оказалось нормально.
И вот, казалось бы, идеальная ситуация – муж спит, иди и делай то, что нужно для обряда снятия проклятия с Ночки, но где сил-то взять? О том, что между ног саднит, молчу, и как-то жутковато от мысли, что этого места придется касаться, набирая необходимые ингредиенты для используемой в обряде заговоренной «мази». Но это полбеды, помимо этого имеются еще и мелко подрагивающие, отзывающиеся резкой болью при малейшей попытке пошевелиться мышцы. Все без исключения мышцы. Даже те, о существовании которых я и не догадывалась прежде.
Но долг зовет, не давая расслабиться. Попытка встать не увенчалась успехом. В итоге, тихо всхлипнув от боли, я кряхтя и постанывая сползла на пол. Все так же по-пластунски кое-как добралась до изодранного в клочья платья. Завуалированный под элемент дизайнерского декора мешочек со ступкой и травками отцепить оказалось непросто, и вот я уже продолжаю пластунский марш-бросок до ванной комнаты. На входе в которую возникли очередные сложности: во-первых, требовалось как-то дотянуться до ручки, во-вторых, требовалось включить свет, а до выключателя было… Как до Китая в моем состоянии.
На преодоление этих препятствий ушло минут пять. В итоге, очутившись в относительно вертикальном положении, держась за стеночку, проковыляла внутрь, закрыла за собой дверь на замок, не без труда и приглушенных стенаний добрела до напоминающей небольшой бассейн ванны, присела на краешек и дрожащими пальцами развязала мешочек, мысленно коря себя за то, что не додумалась заранее истолочь травы, но кто же знал, что меня так развезет после первой брачной ночи, ну или дня, что не столь важно.
Выложив травы на широкий бортик джакузи, взяла в руку ступку, сняла с нее крышечку и потянулась к промежности. Стоило коснуться некогда нежной, а нынче истерзанной плоти, и я едва не выронила столь ценный предмет, непроизвольно зашипев и заойкав от боли. Но делать нечего, стиснула зубы поплотнее и провела краем ступки по нижним губкам в одну сторону и обратно, тут же задохнувшись от охватившей все тело боли.
Взглянула на сжимаемый в руках предмет и с облегчением вздохнула – то, что требовалось, теперь имелось в наличии, осталось добавить травки и с заговором измельчить все это в кашицу. Вот только в моем состоянии это оказалось не так просто сделать. Наконец-то завершив подготовку к ритуалу снятия проклятия с Ночки, я закупорила ступку крышечкой, спрятав и ее, и вымытый под краном пестик в тот же мешочек, и набрала ванную, включив щадящий режим джакузи.
Погружение в воду сопровождалось шипением и массой нецензурных выражений. Перво-наперво сложно было перебраться через довольно высокий бортик. А потом… Если ноги, очутившись в горячей воде и мягко массируемые в это время струями, тут же пришли в более или менее нормальное состояние, перестав болезненно подрагивать, то все та же многострадальная промежность… Казалось, будто мне туда кислоты или щелочи плеснули, от боли аж слезы из глаз брызнули в прямом смысле слова. Вот только в тот же миг ступни соскользнули по дну ванны, и мое измученное тело плюхнулось в воду, а сил на то, чтобы встать, не было, поэтому, немного поскулив, я вдруг осознала, что боль отступает.
Минут через пятнадцать-двадцать я снова ощущала себя почти нормальным здоровым человеком. Пусть и нехотя, но все же пришлось выбраться из этой воистину чудодейственной «лохани». Обтерлась полотенцем и, накинув махровый халат, прошла в комнату, где тут же припрятала заветный мешочек в свою сумочку, после чего не смогла удержаться от соблазна и, добравшись до кровати, провалилась в мир грез. Вот только были ли сны, я так и не вспомнила.