Грант кивнул, и на секунду Мэг поверила, что он действительно понял. Его взгляд потеплел. Он вдруг напомнил ей того парня, в которого она влюбилась два года назад. Упрямого, замкнутого, немного ранимого. Вот кого она могла бы полюбить. Парня, который полюбил бы ее в ответ.
Хотя, скоре всего, она увидела лишь то, что хотела увидеть.
– Подумай об этом, пожалуйста, – сказала она. – Если ты с нами, то ты с нами. А если ты делаешь это из мести, я попрошу тебя уехать сейчас же.
Грант изменился в лице:
– Значит, вот о чем ты думаешь? Что дочь нужна мне из-за мести?
– Именно из-за мести тебе понадобилась я, – спокойно проговорила Мэг.
Как бы ей хотелось, чтобы он сказал: «Это неправда!» Но она понимала, этого не случится.
Грант выругался вполголоса, а потом повернулся к ней с абсолютно непроницаемым лицом.
– Да. Я начал крутить с тобой из-за мести. Но потом осознал, что все мои действия не лучше дел Холлистера. И тогда я ушел. Не собираюсь доказывать, что я не мерзавец. Но я остановился до того, как зашел слишком далеко… По крайней мере, я так думал.
– Но ты до сих пор хочешь отомстить Кейнам. Если тебе удастся сделать ей больно, ты сделаешь больно по крайней мере двум Кейнам. А может, и не двум.
В его глазах мелькнуло сомнение. Кажется, она делает успехи.
– Пожалуйста. Я прошу тебя передумать. Даже если ты считаешь, что делаешь все правильно, и знаешь, на что идешь. Ты не знаешь. Ты не можешь знать, что значит быть родителем.
А вот тут Мэг перегнула палку. Она поняла это, как только слова сорвались у нее с языка.
– И как ты угадала? – съязвил Грант. – Я и правда не знаю, что значит быть родителем – потому что ты скрывала Перл от меня. Но сейчас это закончится. Приведи ее сюда.
– Грант…
– Я никогда ее не обижу. – В его голосе слышалась неприкрытая боль.
– Ладно. Пойдем.
Мэг кивнула, но зашагала не к своему крыльцу, а вниз по улице. Грант послушно следовал за ней. От его запаха у Мэг до сих пор перехватывало дыхание. Воздух между ними как будто звенел.
Повернув на дорожку к дому из красного кирпича, через три здания от ее дома, Мэг ускорила шаг. Дженин открыла дверь, едва они ступили на порог.
– Как там, все хорошо? – спросила Мэг, когда Дженин распахнула дверь пошире, чтобы было видно гостиную.
В крохотном креслице сидела Перл и смотрела телевизор.
На экране мультяшный карапуз учился ходить, фоном играла музыка Вивальди. Каждый раз, когда ребенок плюхался на попу, Перл визжала от восторга, приподнималась и тоже плюхалась на попу, а потом неумело хлопала в ладоши.
– Все хорошо, – процедила Дженин и смерила Гранта презрительным взглядом. – Явился не запылился….
Но Грант, похоже, не обратил на нее никакого внимания. Он даже не соизволил с ней поздороваться, хотя она на протяжении нескольких месяцев ежедневно подавала ему кофе, когда они встречались с Мэг.
Грант обошел женщин и зашел в маленький дом. Кажется, он не замечал ни старых обоев, ни потертого ковра. Он подошел к Перл. В полном молчании. Медленно сел рядом с ней, чтобы видеть и ее лицо, и телевизор.
И вдруг мужчина, которым он был последние несколько часов, – злой, обиженный – исчез. Просто растворился.
Через минуту Перл оглянулась и впервые заметила, что рядом с ней кто-то сидит. Она посмотрела на Мэг:
– Мама?
Мэг поняла: она должна что-то сказать, но у нее ком встал в горле. Она кивнула и попыталась ободряюще улыбнуться, а потом отошла в сторонку. Ей вдруг захотелось, чтобы Грант пережил этот момент с Перл наедине.
Но Перл уже не смотрела на маму. Она склонила голову набок, рассматривая незнакомца, и пыталась понять, нравится ли она ему. Затем девочка поднялась и шагнула к телевизору. Она показала на медведя, катающегося на коньках. Когда он исполнил тройной лутц, Перл рассмеялась и захлопала.
Грант откинул голову и тоже засмеялся – низким, удивительным смехом. Мэг не слышала его больше двух лет. У нее чуть сердце не разорвалось. Последний раз это было в постели. Она вытворяла кое-что абсолютно непристойное. С участием взбитых сливок. У Гранта был веселый, сексуальный, необыкновенно волнующий смех.
Она скучала по его смеху. И по нему самому. Скучала по той личности, которой когда-то была, когда они были вместе. Скучала по тому, как он доводил ее до изнеможения. И по тому, что происходило в ее душе. Она как будто могла горы свернуть.
Перл отошла от экрана, чтобы лучше рассмотреть Гранта, но села не в свое креслице, а к нему на колено, засунув палец в рот. Вот так Грант завоевал еще одну женщину по фамилии Лэйхем.
Мэг почувствовала, что эмоции сейчас переполнят ее. Грант вдруг наклонил голову к макушке Перл и глубоко вдохнул. Мэг прекрасно знала этот запах. Яблочный сок и детский шампунь. Запах, наполнявший ее спокойствием и наслаждением.
Ее сердце бешено колотилось. На лице Гранта застыло абсолютное благоговение. Мэг отвернулась, до боли зажмурив глаза.
Скоро он полюбит Перл всем сердцем, как и она. Будет ее баловать, и оберегать, и бороться за нее. Все ее страхи по поводу его необоснованны. Из него вышел бы прекрасный отец. Разве не этого она хотела для Перл? Это было ее третьим желанием после здорового сердца и долгой жизни. Еще один родитель, который полюбил бы девочку, несмотря ни на что. Еще один человек, который сделал бы для нее все.
Как мать, Мэг этого хотела. Как женщину, ее это уничтожало. Погружало в омут сомнений.
А если бы она пришла к нему, узнав про беременность? Ее жизнь могла стать другой. И жизнь Перл тоже. Она бы тогда знала, что такое забота любящего отца. Но Мэг была слишком зла, чтобы общаться с Грантом.
Теперь в их отношениях наступило натянутое перемирие, больше похожее на холодную войну.
Глава 10
Грант свернул на 6-е шоссе. На него навалилась усталость, но он старался бодриться. Они доехали до поворота к мотелю. Грант уже сворачивал туда всего двадцать четыре часа назад, когда он следил за такси. Тогда он думал только о том, чтобы защитить Мэг.
Теперь все изменилось.
Дорога в воскресенье ночью была свободной. Грант посмотрел в зеркало заднего вида. Светленькая головка Перл свесилась набок. Она спала. Рядом с ней дремала Мэг, положив голову на спинку автокресла. Первый час в машине она пела девочке песни. Он прослушал «Паучка Итси-Битси» раз пятьсот. А потом, когда Перл начала засыпать, веселая песенка сменилась на медленную и мелодичную. Следом за Перл и Мэг начала клевать носом. Это был тяжелый день.
Оставшись наедине со своими мыслями, Грант пытался сосредоточиться на дороге, но тщетно.
Весь день он действовал по интуиции. Двигался вперед по наитию, которое должно было его вывести куда надо. Теперь он не был в этом столь уверен.
Когда они заполняли багажник детскими вещами, Перл забеспокоилась. Она с подозрением смотрела, как они устанавливали ее кресло в незнакомой машине. Подозрение сменилось почти враждебностью, когда Мэг уговаривала ее сесть внутрь. Девочка успокоилась, только когда Мэг расположилась рядом и пристегнулась. Мама сидела с ней на заднем сиденье – ох и забавная это была игра! Но весело было только полчаса. Потом Перл начала плакать. У Гранта разрывалось сердце, но он понятия не имел, как унять ее слезы. Он, черт возьми, даже не понимал, из-за чего она плачет.
– У тебя возникли сомнения.
Он быстро посмотрел в зеркало на Мэг. Она потягивалась, убирая с лица волосы.
– Я думал, ты спишь, – тихо сказал он, чтобы не разбудить Перл.
– Я же мама. Чуткий сон – необходимый навык.
У Гранта пока не укладывалось в голове, что Мэг мама. Притом мама его ребенка.
Теперь она играет роль воспитателя. Но у нее были и другие стороны. Дерзость. Она могла не только приготовить кремовый торт с шоколадом и чипотле, но и слизывать этот крем с его живота. Она, безусловно, была самой сексуальной женщиной, которую он знал. Даже после того, как он уехал из Виктории, Мэг оставалась звездой его фантазий. И вот она поет «Паучка Итси-Битси», что должно было уменьшить ее привлекательность. Но, как ни странно, не уменьшило. Песня, повторяемая снова и снова, расслабляла его.
– Долго еще? – спросила Мэг.
Грант посмотрел в окно, отыскивая ориентиры.
– Минут двадцать.
Конечно, Мэг не знала эту часть Хьюстона. Не знала, где он живет. Никогда не была в его доме. Обо всей его жизни она не знала ровным счетом ничего. Его кольнуло чувство вины.
– Мой дом в Монтрозе. Завтра утром мой помощник пригонит твою машину от Порции. И тебе понадобятся ключи от дома.
– Хорошо скрываешь.
– В смысле?
– У тебя возникли сомнения. Ты нервничаешь. Вот и скрываешь это за какими-то мелкими хлопотами.
– Нет у меня никаких сомнений.
– Да ну?
Грант врал Мэг очень часто. Но именно сейчас он вдруг почувствовал себя виноватым. Может, потому что знал: она видит его насквозь.
– Ты знаешь, это нормально, – сказала она, подавив зевок.
– Что именно?
– Страх. Паника. Мысли из разряда: «О, пресвятой гуакамоле[4], во что я вляпался?!» Это неотъемлемая часть профессии родителя. Привыкай.
Грант погрузился в раздумье, и несколько минут они ехали в молчании. Ее слова немного успокоили его. Мэг выглядела очень опытной в этом деле, и было трудно поверить, что на нее тоже находило. Но если так, у Гранта еще есть надежда.
Он уже решил, что она снова заснула, но потом Мэг вздохнула, и он сказал:
– Оставила бы ты меня вариться в собственных муках. Не надо меня вытягивать.
– Нет, надо, – мягко сказала она.
– В мире банковского дела ты бы пропала, – фыркнул Грант.
Мэг снова вздохнула, но на этот раз не утомленно, а грустно.
– Грант, – тихо проговорила она. – Мы не противники. Мы собираемся растить нашу дочь вместе. Мы партнеры.
На дом Гранта Мэг почти не обратила внимания, когда они добрались до него, потому что дело было поздней ночью, а день был очень долгий. Она принесла Перл в одну из гостевых комнат, на которую ей указал Грант, укачала ее и отключилась сама. Дома Перл спала в детской кроватке, но Мэг взяла из пекарни манеж и уложила ее в нем.