— Это называется — скромность, — сказала Клавдия. — Но вы, надеюсь, не за этим пришли?..
— А это называется…
— Ой, простите, это кабинет следователя Дежкина?
В дверь заглядывало круглое, веснушчатое, голубоглазое, улыбчивое лицо совсем молодого человека.
— Да, — ответила Клавдия. — Но в целях маскировки я переоделась женщиной.
Кленов одобрительно кивнул, мол, хорошая шутка.
— Александр Самойлов, следователь утро. Направлен к вам…
— Для дальнейшего прохождения службы, — закончила Клавдия. — Вольно. Можно я вас Сашей буду звать по причине моего преклонного, а вашего юного возраста?
— Запросто, — опять улыбнулся Саша.
У Клавдии действительно улучшилось настроение Собиралась неплохая компания. А симпатичные люди в одном месте, делающие одно дело, это уже половина успеха.
— Ну, ребятки, — потерла ладонями Клавдия, — приступим?
— Вообще, мне уже двадцать восемь, — все с той же широкой улыбкой сказал Самойлов. — Это я к тому, что опыт кое-какой имеется. Ну чтобы вы не волновались.
— Устойчивое чувство вины, — подытожил Кленов.
— Имеется опыт? — переспросила Клавдия. — Это здорово. А вот у меня никакого опыта нет.
— Синдром заниженной самооценки деловых качеств, — сказал Кленов и подарил бумажный портрет Самойлову.
— Ну, все на месте! — рассмеялась Клавдия. — Скромный начальник, — ткнула пальцем в себя, — нескромный подчиненный, — ткнула пальцем в Самойлова, — занудливый скептик, — показала на Кленова, — и темная лошадка, — кивок в сторону Игоря. — Да, чувствую, с вами не соскучишься. Так, дело все прочитали?
Присутствующие закивали.
— Вопросы есть, что-то непонятно?
— Тоже мне — бином Ньютона, — сказал Кленов.
Все захихикали.
— Отлично, — сказала Клавдия. — Тогда ваши соображения.
Оживление погасло.
— Идеи, предложения… — в полной тишине сказала Клавдия.
В ответ — тишина.
— Ясно. Коля, как это называется? — повернулась она к Кленову.
— Формальная обстановка, — сразу ответил он. — Необходимо…
— Необходимо попить чаю, верно? Ну-ка, Игорек, сбегай, пожалуйста, в буфет, притащи нам пирожков. Я сегодня не успела напечь.
Игорь вскочил и бросился было к двери, но тут же остановился. Денег у него не было.
Впрочем, Клавдия уже доставала из новой сумочки, подаренной Чубаристовым, пятидесятитысячную купюру.
— Ох ты! — заинтересовался Саша. — Пистолет?
— Нет, массажер, — достала Клавдия американское чудо. — Не убивает, а лечит.
Игорь умчался за пирожками.
Кленов вырезал гирлянду — три женщины держатся за руки.
— Саша, вы с подобными делами встречались? — спросила Клавдия, чтобы хоть как-то нарушить молчание.
— Нет, — коротко ответил тот.
— А вы, Коля?
— Встречался. В книгах.
— И что думаете?
— Думаю, что пока методики настоящей не выработано. Хотя кое-какие идеи есть.
— Какие?
— Кое-какие. В смысле — ерунда всякая.
— Весело, — сказала Клавдия грустно.
— Что вы! Животики надорвешь! — подтвердил Кленов. — Вообще, вы знаете, что область подсознательного — а психопатия, с которой мы имеем дело, именно на уровне подсознания, — так вот эта область изучена меньше, чем дальний космос. Никаких законов. Одни предположения.
— Ну уж? — улыбнулась Клавдия. — А вот я слышала про Фрейда и Юнга.
— Ну, еще Лосев был, — кивнул Коля. — Павлов тоже, кстати, этим занимался. Чертон неплохо поработал. Бехтерев. Кленов вот тоже.
— От скромности вы не умрете, — улыбнулась Клавдия.
— А я вообще хочу жить вечно, — серьезно ответил психолог. — Знаете, что инстинкт смерти тоже заложен в подсознание. Только его оттуда трудно выковырять.
— Инстинкт смерти?..
— Ну назовите привычкой.
— А как с привычкой убивать?
— Все там, все.
За это время Кленов успел вырезать гирлянду в виде пяти сердец.
— Вот, кстати, почему я вырезал сердца? Даже не думал. Просто так руки работали, сами. Подсознание. И попробуйте угадать, о чем я думал? Я и сам не угадаю.
— Я так понимаю, что ты нам помогать будешь? — спросил Саша Самойлов.
— He-а, я вам буду мешать. Потому что вы сейчас начнете переть по самым простым путям. А я буду вас сбивать на сложный. Это моя задача…
— Только с вареньем были! — спиной открывая дверь, вошел в кабинет Игорь.
— Отлично! — обрадовалась Клавдия. Разговор с психологом снова поверг ее в уныние. — Как раз чай готов.
— Ну, сейчас все решится, — сказал вдруг Кленов.
— Что решится? — не поняла Клавдия.
— Найдете вы маньяка или нет?
Клавдины руки, разливающие пахучий чай по стаканам, так и застыли.
— Как это?
— А не скажу! — улыбнулся Кленов. — Давайте мне мой чай.
Он пригубил обжигающий напиток, почмокал губами, откусил пирожок, снова почмокал, закатил глаза к небу — все напряженно смотрели на него — и сказал:
— Странно, кажется, вам повезет…
— Как это? — снова спросила Клавдия, у которой от напряжения даже дыхание сбилось.
— Отличный чай. Отличные пирожки, — сказал Кленов тоном профессора. — Сделано быстро, качественно и с любовью. Вывод — отличные люди. А отличным людям должно же когда-нибудь повезти!
Чай пили весело, говорили ни о чем, так просто, трепались. Клавдию вдруг оставило чувство напряженной спешки. И действительно, какая-то уверенность появилась.
— Значит, так, запросим психиатрические диспансеры, это уже дело Коли, — как-то органично перешла Клавдия к делу. — Вы определите приблизительный диагноз.
— Попробую, — не очень уверенно сказал Кленов.
— Саша, вам работа кропотливая — объезжайте все места преступления и ищите свидетелей.
— Детей надо опрашивать, — сказал Кленов. — На них внимания почти не обращают, а они видят все.
— Да-да, точно, — согласилась Клавдия. — Игорек, наверное, придется лететь в Хабаровск. Надо все еще раз просмотреть на месте.
— А я думаю, не стоит, — снова вставил Кленов.
— Почему это? — немного раздраженно сказала Клавдия.
— А нечего там делать. Больше того, что в этих делах, он не узнает, только нахватается сплетен и дурацких версий. Вы же знаете, Клавдия Васильевна. Как только дело заходит в тупик, начинается — американские шпионы, инопланетяне, барабашки, черти с рогами…
— Да, это верно, — пришлось согласиться Клавдии. — Но в Хабаровск все-таки полетишь.
— Зачем?
— Встретишься с судьей. Там ведь поймали кого-то, даже судили. С прокурором и адвокатом тоже Понимаешь, когда дело прокручивается на людях, вслух, вылезают какие-то детали, которые до этого никто мог не заметить.
— Мудро, — согласился Кленов.
— Нет, пожалуй, я вас, Коля, в Хабаровск пошлю, — улыбнулась Клавдия. — Навсегда.
— Понял. Молчу. Только отвечаю на вопросы. Кстати, вы меня так ни о чем и не спросили. Вас интересует портрет убийцы?
Клавдия даже рот открыла.
— Портрет?..
— Ну да, психологический.
— А вы можете?
— Аск!
— Секундочку, — Клавдия достала из стола диктофон. — Можно?
— Разумеется. Итак, господа следователи, что мы имеем при заочном знакомстве с убийцей?..
Звонок телефона был очень некстати.
— Алло! — раздраженно сказала Клавдия.
— Клавдия Васильевна, это Смирнов.
— Да, Сергей Владимирович, я слушаю, — смягчилась Клавдия.
— Я вспомнил: была бумажка. Она выпала. Точно. Сначала бумажка выпала, а потом кровь пошла.
— Вы помните, где это было?
— Да, я все вспомнил.
— Слушайте меня, Сергей Владимирович, там сейчас… ну, на месте убийства, должна работать бригада. Если вам не трудно, сходите туда. Беркович Евгений Борисович там. Покажите ему.
— Я не пойду.
— М-м-м, — чуть не застонала Клавдия. — Ладно, я сама сейчас подъеду.
— Подъезжайте…
— Лекция откладывается? — поинтересовался Кленов, когда Клавдия положила трубку.
— Простите. Смирнов звонил, он вспомнил, что у его жены тоже был листок бумаги во рту. Это очень важно, верно?
— Верно, — согласился Кленов. — Нам вас ждать?
— Нет. Давайте за работу. Игорек, поехали со мной.
— А мне он чего-то не понравился, — говорил Игорь, пока машина пробиралась к Кутузовскому проспекту через заторы и пробки. — Какой-то самодовольный, во все лезет…
— Это он от зажима, Игорек, — улыбалась Клавдия. — Часто ты видел, чтобы в следственные бригады приглашали психологов?
— Честно говоря, первый раз…
— Это только в американском кино… Надо было у Чубаристова спросить, действительно у них там в полиции психологи работают?
— Может, и работают, — пожал плечами Игорь. — Толку-то? У нас раскрываемость почти та же. Я имею в виду в процентах…
— Да. Даже выше. Только тут особенно гордиться нам нечем. С нашим юридическим беспределом мы вообще сто два процента раскрывать должны. А там чуть не те слова сказал при аресте — все, прокол.
— Ага, не говорите. Придумали, на свою голову.
— Демократия, — сказала Клавдия, и было непонятно, осуждает она эту самую демократию или, наоборот, приветствует.
Машина наконец выбралась на бессветофорную трассу. Здесь водители все как один гнали со скоростью не меньше ста.
Прокурорская машина тоже полетела.
— Понимаешь, — сказала Клавдия, — если в этих листках из Библии есть хоть какая-то логика, система если это его послание, то мы будем иметь еще одну ниточку. Вернее, мы будем иметь хоть какую-то ниточку.
Игорь кивал. Машина стала подрезать тихих «чайников». Водитель гнал уже под сто двадцать.
А на одном таком маневре Игоря вдруг прижало к Дежкиной.
И Клавдия почувствовала, как горячая, удушающая волна прокатилась по ее телу и ударила в голову.
— Понимаешь, — напряженным голосом сказала она, — если мы найдем эту бумажку…
Она боялась посмотреть на Игоря, потому что вдруг поняла, он тоже боится на нее посмотреть. Его тоже хлестнуло этой волной.
«Господи, что это я?! — краснела Клавдия мучительно. — Я тронулась, что ли? Как это назвал бы Кленов? Синдром невостребованного перезрелого тела? Старая дура, похотливая баба, — ругала она себя на все корки, краем сознания понимая, что специально выбирает слова пообиднее и несправедливые. — Нет, так нельзя…»