А-а-а… Мы еще не приехали. Она быстро перебегает через перекресток — я тоже прибавляю ход — и успевает вскочить в подошедший автобус.
А я?! Как быть со мной? Я машу руками, что-то кричу — автобус меня ждет. Повезло.
Кстати, номер у автобуса зловещий — 666.
А для кого, собственно, зловещий? Нет, ерунда. Мало ли?..
Вот, теперь надо бы заговорить. Просто опять что-то спросить. В автобусе народу не так уж много. И место рядом с ней свободно. Сесть?..
У меня колотится сердце. Руки и ноги начинают противно дрожать.
И в этот момент она оборачивается ко мне.
Сама…
Когда поезд пришел, Клавдия, Игорь и Коля растерялись. Они бегали от вагона к вагону, мешаясь под ногами у встречающих и приехавших, искали бригадира поезда, нашли его, показали ему список, и он вычеркнул из восьмерых, отмеченных Клавдией, аж пять фамилий. Эти проводники остались во Львове, у них начались отпуска.
Трое. Теперь можно было вздохнуть посвободнее. На каждого подозреваемого приходилось по одному сыщику, хотя какой сыщик Кленов. Ну да, его задача всего лишь проследить за тем, куда пойдет проводник.
Клавдия видела всех троих. И все трое показались ей ужасно подозрительными.
Вскоре опустевший поезд начал закрываться, его отогнали на запасной путь, а проводники по одному стали выходить из вагонов.
Тех троих не было. Игорь с Колей несколько раз бегали к Клавдии, дескать, что делать, не выходят.
— Ждать, — решительно отвечала она.
Весь абсурд ситуации был налицо. Какая-то художественная самодеятельность. Могли бы позвать оперативников, милицейский наряд, в крайнем случае. Но — не могли. С какой стати? Просто всем троим в один и тот же момент показалось, что именно сегодня маньяк выйдет на охоту. И с этими предчувствиями — просить подкрепления?
Клавдия уже и сама начинала сомневаться. Уже и сама находила в стройном логическом ряду сомнительные связки. И начавшаяся с ночного звонка Кленова эйфория все чаще натыкалась на отгоняемый ужас — нафантазировали все!
Этот плохо скрываемый ужас Клавдия видела и в глазах Кленова, и даже в прямолинейных глазах Игорька. И видела, как они пытаются найти достойные пути для отступления.
— Я тут подумал, — говорил Кленов, замерзшими руками вырезая из газетки малоинтересные снежинки, — что из четырех убийств, наверное, строить систему не очень корректно.
— А Хабаровск? — мрачно вставлял Игорек.
— В огороде бузина, а в Киеве дядька, — отвечала за Кленова Клавдия.
Мужчины в очередной раз пришли к ней на совещание. Из поезда больше никто не выходил. Те трое так и остались на местах, может, бригадир их и предупредил.
— Да, ребята, слишком все нарядно сложилось, — сказала Клавдия. — Слишком красиво…
— Ничего себе! — развел руками Игорек. — Человек сидит под вышкой! Невиновный!
Да, именно это и держало Клавдию, а так она давно бы махнула рукой.
Уже стало темнеть. Уже из города стали возвращаться проводники. От эйфории не осталось и следа. Ужасный стыд и пустота.
И в этот момент из вагона выскочил человек, одетый в длинный плащ.
Клавдия, промерзшая до самых костей, вдруг ухнула в самую жару. Это был он! Это его она видела на мониторе во время операции «Шуба».
Игорь и Коля как раз ушли на свои места. А ей теперь нельзя было терять время. Надо доводить дело до конца. Она и с самого начала знала, что будет делать, но вот подошла эта минуточка и — страх…
Мужчина быстро прошел вдоль вагонов, свернул к вокзалу и, пройдя здание насквозь, вышел на площадь. Он шел к рынку.
Клавдия старалась держаться поближе. Все равно в толпе он бы ее не заметил, а вот она его упустить могла запросто.
Теперь надо было обратить на себя его внимание. Теперь надо было заглянуть в его глаза. Клавдия была уверена, что стоит ей только увидеть его глаза, как все станет на свои места. Она попытается ему что-то сказать взглядом, она попытается его заманить.
Мужчина стал медленно пробираться мимо рядов, ни к чему не прицениваясь. Он останавливался вдруг возле кучки покупателей и спрашивал о чем-нибудь. Чаще всего это были женщины. Потом шел дальше.
Эти минуты были особенно зыбкими. Мужчина мог выбрать кого-то, а если бы Клавдия пошла за ними — он бы увидел и все сорвалось, не будешь же арестовывать человека за то, что пытается ухлестнуть за дамочкой.
Нет, Клавдии надо было, чтобы он выбрал именно ее.
С трудом протиснувшись через толпу, она остановилась у лотка с мясом и стала обнюхивать кусок за куском, делая при этом брезгливую мину.
Мужчина приближался. Краем глаза Клавдия увидела — он на нее смотрит. Она обернулась, свободной рукой поправила выбившиеся из-под шапки волосы и чуть повела плечом.
«Господи, — подумала она, — откуда у меня это дешевое кокетство? И главное — даже ничего не придумывала, как-то естественно получилось. Словно всю жизнь мечтала быть проституткой…»
Мужчина тоже остановился, тоже стал рассматривать какие-то продукты, а Клавдия купила большой кусок свинины и, словно ненароком оглянувшись на проводника, пошла к выходу.
Шла и напряженной до ноющей боли в шее спиной чувствовала — зацепила.
Мужчина шел метрах в десяти позади. Клавдия приостанавливалась, чтобы он не потерял ее из вида. Но потом поняла, что слишком часто это делать не следует, подозрительно.
«И что теперь? Куда теперь? — лихорадочно работала голова. — Подальше от людей. И не упустить».
Она свернула к остановке троллейбуса, если и он свернет — все, дело сделано.
Еще она пыталась выискать глазами в толпе Игоря и Колю, но, конечно, никого из них не видела. Ребята потеряли ее.
Мужчина тоже нырнул в толпу ожидающих троллейбус.
Клавдия сжала губы, чтобы выдавить улыбку. Почти детская радость подкатила к горлу, хотелось от этой глупой радости сделать что-нибудь безумное, скажем, подскочить вдруг к мужчине, обнять его, расцеловать и нежно так сказать:
— Миленький мой, как же долго я тебя ждала!
В троллейбус они вошли в разные двери. Клавдия села. Мужчине места не досталось. Но теперь ясно, что он едет именно за ней. Теперь можно было даже немного поглядеть в окно. Его из виду Клавдия не теряла — он отражался в стекле.
«Так, и что дальше? Где выйти? — уже спокойнее соображала Клавдия. — Возле моста? Нет, рановато… Возле «Мосфильма»? Нет, слишком людно… А что, если?..»
Клавдия не удержалась и улыбнулась от лихой мысли. Ну конечно, она повезет его в Воронцово. Он немного понервничает. И прекрасно… Она заманит его в игру. Она заставит его выдать себя…
Не доезжая до метро, она встала и стала пробиваться к выходу.
Здесь выходили многие, и мужчина тоже повернулся к дверям.
Теперь перебежать площадь — и на автобус.
Странный у него номер — 666.
Мужчина теперь стоял чуть впереди — только протяни руку и достанешь. Она так и не сумела заглянуть в его глаза.
— Будьте добры, на талоны передайте, — попросила она его.
Он обернулся. Как бы рассеянный взгляд, как бы рассеянная улыбка. Взял деньги. Передал.
И Клавдии вдруг стало страшно.
Так страшно, что она невольно вцепилась ногтями в дерматиновое сиденье.
«Что я делаю? Я сошла с ума! Как я хочу его остановить? Мне же придется позволить ему достать нож. А дальше? Мы ведь будем совершенно одни».
Нет, она боялась не смерти, она и мысли не допускала, что мужчина сможет ее убить. Она боялась, что он просто убежит. И все!
«Где Игорек? Где Кленов? — с бессмысленной тоской злилась она. — Что я наделала?!»
Она огляделась — еще не поздно. Она должна сейчас же кого-нибудь предупредить. Кого?
«Вот та аккуратная старушка — вполне. Но чем она поможет? Или вон тот улыбчивый парень? Нет, он спугнет. Он слишком весел, из него так и прет геройство. Или вот эта плотная женщина?..»
— Простите, вы где выходите? — спросила Клавдия у стоящей рядом женщины, специально занизив голос, чтобы та не расслышала и наклонилась.
— Что, простите? — действительно наклонилась та.
— Пожалуйста, помогите мне, — быстро прошептала Клавдия. — Мне немного страшно. Я выйду возле Воронцовского парка. Вы не могли бы просто… Ну не знаю…
— Проводить вас? — тоже шепотом спросила женщина.
— Да. Но только, пожалуйста, это, может быть, смешно — издали как-нибудь.
— Хорошо, — пожала та плечами. — А что, собственно?..
— Нет, ничего… — Клавдия попыталась улыбнуться, чтобы не спугнуть женщину. — Знаете, глупые наши страхи…
Женщина кивнула и выпрямилась.
— Простите, — снова тронула за руку проводника Клавдия, — вы сейчас выходите?
— Выхожу, — уже не так рассеянно ответил он, даже постарался вложить в это слово игривые интонации.
— Я тоже выхожу, — сказала Клавдия и встала.
Возле парка мы вышли втроем.
И мне вдруг стало весело. Во-первых, потому, что удалось рассмотреть ее глаза — серые! И еще в них был какой-то страх, мелкая дрожь и обреченность.
Во-вторых, это место мне известно, очень даже хорошо известно. Так тянуло приехать сюда еще раз, но все времени не хватало. А вот теперь — пожалуйста, да еще с таким привеском!
В-третьих, она, кажется, что-то почувствовала, она настороже, а значит, игра становится куда интереснее.
Ну а в-четвертых, нас было трое, и это тоже придавало остроты наказанию.
Клянусь, эта будет последней. Потому что — это именно она.
Мы стали углубляться в парк.
Она шла впереди шагах в двадцати, а за ней — мы. Тоже на расстоянии друг от друга.
Над парком звонит колокол.
Мне становилось все веселее. Дрожь куда-то ушла. Меня вообще потихоньку отстраняли, приходила та самая сила, которой я подчиняюсь безоговорочно.
Нет, эта сила не оставит меня никогда…
Она остановилась, делает вид, что поправляет чулок. Хочет рассмотреть, идем ли мы за ней.
Мы идем, идем…
Теперь осторожно… Очень осторожно… Так просто дарить себя им я не стану. Ну не получится сегодня, приедем еще раз… Еще много-много раз…