- Понятно, - фыркнула Жания. – У тебя была бабка-еврейка, ты – еврей. Не подкопаться.
- Погоди секундочку. Биологическое наследие. Во-первых, ДНК ядра, во-вторых, митохондриальная ДНК, в-третьих, эпигенетическая информация.
- Какая?
- Не кодируемая в генах, а наследуемая в клетках. Но сейчас я говорю про ДНК. Помнишь, года три назад русские хакеры вывалили в Сеть накопленные АНБ[9] записи геномов - хоть такая польза от террористической паранойи американцев – более половины миллиардов генетических карт Homo sapiens двадцать первого века. В свою очередь, митохондрии – это такие внутриклеточные заводики, переделанные из поглощенной клеткой в самом начале жизни на Земле бактерии; эта бактерия обладала своим собственным геномом, и она сохранила независимую линию наследования. То есть, митохондриальная ДНК потому ценная, потому что не подвергается случайным рекомбинациям в процессе полового размножения, но нисходит, практически не нарушенная, по женской линии, от дочери на дочь, от дочери на дочь – мужчины получают только женские копии – и так с беспамятных времен, на тысячи поколений назад. По сути своей, таким образом палеогенетики выслеживают место появления первых людей, генетических Адама с Евой.
- Что, по женской линии? – Жания только схватилась за голову. – Если бы у Гитлера на услугах была современная генетика…
- О Боже, неужто нельзя разговаривать о евреях, не вытащив для полного счастья еще и Гитлера? Ты сама представляешь собой наибольшую жертву культурной заразы.
Девушка только махнула рукой.
Тео сделал глубокий вдох, опирая голову об оконный косяк.
- Таким образом, у меня имеется точнейшая запись современного генетического расклада. Что я ищу? Пакет характерных генов, наименьшего общего знаменателя еврейства. Раз уж мы соглашаемся с тем, что имеются народы и биологические различия между их представителями, то в обязательном порядке должно существовать генетическое основание для разлфчающих черт-признаков. Подобная инженерия сейчас применяется весьма широко: вырезать и вклеить набор генов, кодирующих какое-то желаемое свойство тела или ума. И вот первое, что я делаю, запускаю на эту гигантскую базу данных палеогенетическую программу, которая идет в обратном порядке по генеалогии евреев. Понятия не имею, делал ли кто-либо это раньше в таком масштабе; в Сети я на эту тему ничего не обнаружил. На сотнях миллионах геномов и на тысячи лет назад. Генетическая археология, как правило, избегает исследований рас, видов человека; все заканчивается ссорами относительно определений.
- И что ты откопал в этих старинных генах? Сообщение от Господа Бога? Истинные Десять Заповедей?
- Зачем сразу же мистика? Держись науки. Например… Вот каким образом эволюция движется вперед? Не путем конкуренции одних видов с другими, а через соперничество внутри популяции, в рамках данной эволюционной ниши. Лев гонится за двумя антилопами, догоняет более медленную, более быстрая удирает – и здесь совершенствуется не геном льва, но антилопы: выживают только самые шустрые.
- Ты хочешь сказать… Евреи эволюционировали из Homo sapiens?
- Ну нет, на такое необходимы временные промежутки, длиннее на несколько порядков. В любом случае, они лучше приспособлены, статистически, как единицы – этого отрицать нельзя.
Жания открыла и закрыла рот.
- Ты меня обманываешь.
Тео засмеялся, поскольку был смешан.
Девушка прикусила ноготь.
- Ты и вправду в это веришь?
- Не верю. Проверяю гипотезы.
- Ничего не скажешь, приспособились великолепно. Еще немного и мы бы вымерли до последнего.
- Да ну, ты же сама говорила, что антисемитизм – это форма зависти. Чему завидуют? Впрочем, уже тогда евреи были распылены по всему свету. Очень разумная стратегия: в перманентной диаспоре их невозможно уничтожить, в противном случае, следовало бы снести с поверхности Земли все человечество и начать с нуля…
- Я тебя слушаю, слушаю…
Тео моргнул.
- Anyway, я запустил ту программу и…
- И что?
- Ну, собственно, и ничего. Программа зависла. То есть, напала на противоречие в данных.
- Хакеры чего-то намешали в геномах?
- Дело не в этом. Как бы тебе это… Ладно, ты же играешь в шахматы. Иногда партию отводят назад до какого-то момента, до какого-то хода, чтобы разыграть ее другой вариант. У тебя имеется запись всех ходов, так что можешь воспроизвести ход игры, все предыдущие расстановки фигур. Но, скажем, у тебя дана только нынешняя ситуация на шахматной доске. Точно так же, как у меня имеется лишь образ нынешнего генома. Вопрос: можно ли отступить до начальной расстановки, ход за ходом, из любого расположения фигур на доске?
- А! Поняла! Существуют даже такие шахматные загадки. Какие-то расстановки невозможно отменить в соответствии с правилами игры. Слоны натыкаются друг на друга, пешки взаимно блокируют себя…
- Так вот, моя палеогенетическая программа зависла как раз на подобном состоянии. А теперь, Жания, вопрос второй: если бы при воспроизведении партии ты встретилась с подобным клинчем, чтобы ты подумала?
- Что противник меня обманывал. Что он передвинул фигуры, когда я не глядела.
- В том-то и оно.
Жания наморщила лоб.
- Что в том-то и оно?
- Около трех тысяч лет назад до нашей эры, в соответствии с часами мутаций ДНК, несколько кочевых племен на Ближнем Востоке было, ммм, как бы это сказать, "заражено" генами еврейства. Митохондриальная ДНК изменениям не подверглась, не было никаких эксцентричных рекомбинаций внутри племен, не появились митохондриальные линии чужих женщин. Произошло…
- Был заключен Завет с Богом?
- Это должен был быть мужчина; если их было больше, то генетически они мало чем различались. Проще принять, что он был один. Пропуская свидетельство митохондрий, самцы всегда более эффективны: женщина родит дюжину, две дюжины детей, а один мужчина способен оплодотворить целые племена.
- Вождь какой-то армии захватчиков из-за моря?
- Тогда я бы напал на следы Завета в ДНК потомков его народа. Более того, тогда бы я нашел генетические окаменелости старших версий, как все это создавалось путем постепенных рекомбинаций, неполные пакеты. Тем временем – ничего. Завет появляется тогда в первый раз, сразу же в завершенной форме. Податливость к мутациям тоже генетически закодирована – так вот, Завет податлив в самой минимальной степени.
- Давай-ка я сама себе все это переведу. В пустыню сошел какой-то супер-ёбарь не от мира сего…
- Ха, ха, ха, - тихо произнес Теодор.
- Но ты же ведь понимаешь, как это звучит?
- А что я могу поделать? Факты остаются фактами. Именно такую историю рассказывает ДНК евреев. И тут не имеет значения, действительно ли пять тысяч лет назад к ним пришел такой вот мужчина, или же это всего лишь теоретический конструкт, умственное сокращение. Ведь народ, вообще-то, сохраняет память о подобных событиях, в его мифологии можно найти, по крайней мере, отражения. Они – Избранный Народ; был заключен какой-то Завет; в них живет нечто сверхчеловеческое. Мессия, которого…
- Ну, и кто здесь прибегает к мистике?
- Любая религия несет в себе некий Рассказ. Пять тысяч лет назад не была языка для разговоров о генетике. Они запомнили только то, что были в состоянии рассказать. Религия способна предчувствовать подобные вещи. Бог, непорочно зачатый в теле женщины… - Теодор потер основание носа, этот разговор его уже замучил. – Ладно, чтобы не затягивать. Первое, чистая ДНК Завета у меня уже просчитана, теперь мне нужно только лишь выявить затерянную эпигенетическую информацию. Ведь полное знание генома вовсе не гарантирует нам правильну экспрессию генов. Информация наследуется и вне ДНК: это информация, которая решает о том, как ДНК будет считана. Это означает: какие гены будут запущены, а какие нет; наследуется образец экспрессии генов и клеточная химия модификации хромосом. Именно потому в двадцатом веке были такие сложности с клонированием сложных организмов: запущенная "начисто" ДНК, не имеющая этой вот информации, выстраивает организмы, весьма отдаленные от зачатых естесвенным путем – это так же, как если бы ты забросила в кастрюлю все найденные в кулинарной книге компоненты, из этого даже бигус не получится. Так что теперь мне нужно докопаться до оригинальной эпигенетической информации Завета, а это крайне тяжелые митации молекулярного уровня, сложно сказать, когда с подобным справятся квантовые компьютеры… Но как только я узнаю последние данные…
Теодор говорил все медленнее, все тише; улица тоже тихла. Уже наступали сумерки, но над метрополией еще не расцвели отсветы электрических огней, и эта тень – не мрак ночи, а только сухая тень летнего вечера – подавила звуки, отупила прохожих, затушевала очертания автомобилей и зданий, разредила картину города. Всякая секунда длилась теперь раза в два длиннее секунды солнечного полдня, всякой движение было в два раза более медленным; в такую пору никто не принимает каких-либо важных решений, не провозглашает приговоров, не клянется и не святотатствует, слова неохотно покидают губы.
Теодор водил глазами по темному небу.
- Синтез человеческой ДНК стоит несколько десятков евро. Результат не будет нарушать каких-либо норм, любая больница примет, любой суд подпишет. Мне нужна женщина, которая его родит; лучше всего, если в ее крови тоже будет Завет, то есть – еврейка. Чем больше кандидаток откликнется, тем больше у меня будет выбор. Годичный контракт с суррогатной матерью сейчас стоит около двадцати тысяч. Ты же знаешь, кое-какие средства у меня имеются. Если все хорошо пойдет, он родится летом следующего года .
- Кто? – шепнула Жания. – Кто родится?
- Ну, я ведь уже…
Твой сын, Тео.
Снова он сидел в открытом окне – другое окно, другая комната, другой день (полночь уже минула). Тео курил, присматриваясь к спящей Жании. Желтые огни укладывались на ее коже, некоторые неподвижные, некоторые перемещающиеся в ритме ночного кровообращения города. Девушка лежала на животе, как обычно, крутилась во сне. Одеяло завернулось вокруг бедер, отблеск высокой неоновой рекламы доходил от белых ягодиц до лопаток. Правая ладонь лежала на простыни, повернувшись внутренней своей частью вверх, маленькая такая колыбелька – когда Тео присматривалс