— Теперь имеет, — рассмеялась Галида, — твоими стараниями! У неё даже главный храм — гостиница.
— Чуть позже расскажи об этом подробнее, — попросил Ридошан. — Я добавлю твои слова в Писание.
— Писание? — удивился я.
— Ули, — вздохнул Ридошан, — ты, наверное, единственный в мире священник, который всеми силами распространяет свою религию, но при этом не обращает внимание на дела собственной церкви. Тебе повезло, что у тебя есть мы с Галидой.
— Очень повезло, — сказал я. — Мне вообще слишком везёт на встречи с замечательными людьми. Даже Жореф был не так уж плох. И если не считать его посетителей, то на первой же красивой женщине, которую встретил, я вообще женился. Так что там с Писанием?
— Не скажу, что типография Крогенгорта занята только ним, но мы являемся одними из важных клиентов. Большей частью там художественные описания твоих похождений — не беспокойся, без имён, свершений, чудес, совершённых именем её — всё, о чём мы с тобой переписывались. И сколь бы ты не отрицал, натворил ты немало. Чего точно не хватает — это истории самой богини. Не то, чтобы это было редкостью — о Керуват и Арунуле известно только то, что они существуют, а подробности жизни человеком известны разве что у Ризвинн. И всё, что ты расскажешь войдёт в третье издание. История отважной целительницы, сражающейся за правое дело и противостоящей тёмному культу — это именно то, что нужно.
— Дело Ирулин, увы, не было правым, — мрачно заметил я. — Империя, в которой она жила, вела завоевательную войну. И культ Крахараса смог набрать силу именно потому, что их не могли остановить. В той войне за правое дело боролись именно священники, насылающие кошмары и смерть во сне.
Лица всех в комнате помрачнели. Принять, что богиня, которой они поклонялись, являлась не настолько уж благой, было тяжело. Ридошан тоже нахмурился, а потом просто махнул рукой:
— Эти ненужные подробности мы просто опустим. Будет война, кошмары и смерти, и она, дарующая защиту и исцеление. Соврать всё равно не получится, а вот подать правду в выгодном свете — другое дело!
Я посмотрел на него с искренним удивлением.
— Не получится? И что помешает?
— Улириш, — вздохнула Галида, — ты очень умный и эрудированный человек, знающий, как мне показалось, абсолютно всё. Скажи, сколько книг и учебников по теологии ты прочитал?
Мне стало бесконечно стыдно. Сначала меня ткнули в это профессора Экене и Заридаш, теперь вот собственные приёмные родители.
— Мне было важнее изучать магию, — признался я. — Видел немало книг на эту тему в университетской библиотеке, но тратить время и силы на них не стал.
— Оно и видно, — сказала Галида. — Ладно, поясню вкратце, остальное всё-таки почитай сам. На религии, состоящих из горстки прихожан, влиять можно. Самый известный случай — зарождение учения Арунула. Его культ тогда был очень слабым. Прихожане заказали Писание в одном из издательств, но так как никто из них не обладал литературными талантами, то и составление текстов доверили этому издательству. Ты знаешь, что «Арунул» — женское имя? Ну так вот, редактор издательства тоже не знал. Времена тогда были очень беспокойными, все сражались со всеми, а бог, отвечающий за разрушение, нашёл отклик в сердцах множества людей. Писание широко распространилось, тех, кто принял новое божество оказалось намного больше, чем старых последователей, так что вскоре Арунул действительно стала Арунулом, которым и остаётся по сей день.
— Ну, уж о том-то, что последователи влияют на бога, я знаю! — обиделся я. — А какое отношение это имеет ко лжи?
— Как думаешь, какой самый простой способ подорвать силу бога? — спросил Ридошан. — Распространить ложь довольно несложно. Подкупить людей в типографии, подменить или изменить печатную матрицу — внедрить в структуры изменения может даже не слишком искусный маг. Если сделать это в нужный момент — несоответствие могут и не заметить.
— У нас было несколько подобных миссий, — кивнул Ксандаш. — Предвыборная агитация и королевские воззвания.
— С религиозными текстами крупных религий такое не сработает, — продолжил Ридошан. — Даже если удастся отпечатать тираж, то слова, несущие ложь, клевету или навет, исчезнут или изменятся. Вера множества людей, принявших бога таким, какой он есть, предотвратит подобное вмешательство. Схожее явление происходит, когда бог передаёт свой Престол. Никто не знает, как звали предшественника Валудур, когда он вновь стал простым смертным, его имя исчезло из реальности. Но во всех храмах статуи и фрески, изображавшие его облик, изменились за одну ночь, а в текстах Писания появились новые слова, повествующие о похождениях богини. Валудур унаследовала все Аспекты старого бога, но принесла в религию и кое-какие свои личные особенности — скажем, любовь к животным.
— Но если вера настолько статична, — попытался возразить я, — то как мне удалось изменить силы Госпожи? С обучением во сне и обращением предела Натиз-Рууга понятно, тогда мы с Алирой были единственными последователями. Да и то, мне, по сути, Алиру пришлось обмануть… нет, не обмануть, а ввести в заблуждение, навести на мысль, что сила госпожи исполнит её мечту, чтобы её искренняя надежда победила мои собственные сомнения.
Мы никогда раньше эту тему не обсуждали, так что по моей спине пробежал холодок — я боялся, как Кенира воспримет известие о том, что я не был с ней искренней. К счастью, мои опасения оказались напрасны, от жены я ощутил новый поток благодарности и любви.
— Папа, это какой-то крысиный пот! — воскликнул Хартан. — Ты святой нашей богини, так что творишь чудеса именем её. Это все знают! Ой, я, наверное, не должен был говорить, что ты святой?
— Воспитанные люди говорят «чушь» или «ерунда», — строго сказала Кенира. — Но да, Ули, он прав. А ты, Тана, постарайся чаще штопать рот, хорошо, что тут все свои и не станут трепаться.
— Деяния святых, даже если они сами по себе могучие маги, приписывают богу, — заметил Дреймуш. — Так что неудивительно, что сила изменилась. И если речь идёт о силе исцеления, то я стану самым первым, кто будет рад этим изменениям.
— А мы с Ксандашем обязаны нашим здоровьем не столько богине, сколько тебе самому, — добавила Мирена.
Я почувствовал себя очень неуютно, как это происходило каждый раз, когда кто-то начинал рассказывать о моих достоинствах, которых я в себе не ощущал. Без силы госпожи мне в одном случае понадобилось бы гораздо больше сил, а во втором я бы погиб, свалившись с обширным кровоизлиянием и до хрустящей корочки прожаренными мозгами.
— Ули, — тихо сказала Кенира, но от её голоса воздух похолодел, причём, буквально — дыхание из наших ртов стало превращаться в пар, — прекращай. Мне очень неприятно, когда мой муж отрицает свои заслуги и испытывает болезнь лицедея!
— Болезнь лицедея? — удивился я, поёжившись.
— Это когда актёр чувствует себя не на своём месте, считает, что он плохо сыграл роль, а все полученные овации незаслуженны, — пояснила Мирена. — Не знаю, на что Кенри разозлилась сейчас, но подобное за тобой я замечаю постоянно.
— Папа, тебе следует признать, что ты великий человек! — сказал Хартан.
Я улыбнулся, радуясь похвале от сына.
— Будучи дряхлым стариком, ты умудрился затянуть в свою постель самых красивых женщин, которых я встречал в жизни! — продолжил он, а затем стрельнул глазами в сторону Мирены и добавил: — Ну, почти всех! А на одной из них даже женился.
Кенира громко расхохоталась, и холод пропал так же внезапно, как и появился. Я тоже улыбнулся, но через силу — пусть моя жизнь и напоминала мечту сценариста порнофильмов, но обе женщины, с которыми я в этом мире разделил ложе, затянули в постель меня, а не наоборот. И, к моему счастью, Мирена даже не догадывалась о проделках дочери, иначе она своё восхищение зятем сильно бы поумерила, если бы вообще его не возненавидела.
— Давайте сменим тему, — выдавил из себя я. — Мы собрались явно не для обсуждения моей персоны. Мне от такого очень неуютно, а я, как и некоторые женщины, люблю «приятные вещи».
Изо всех взглядов, брошенных на меня, только во взгляде Кениры не было искреннего непонимания. Но, к счастью, к моей просьбе прислушались.
— Ладно, — сказал Ридошан. — Ну так что ты тут ищешь? Ты говорил, что тебе нужен монстр, но, честно говоря не знаю, кого ты собираешься найти.
— Лоргарха, — пояснил я. — В моих записях сказано, что где-то в полусотне миль на северо-восток он и обитает.
— Северо-восток? — удивился Ридошан. — Так там же болота! И, честно говоря, понятия не имею, что такое «лоргарх».
— Представь огромную муравьиную матку с длинным костяным хвостом и шипами на спине, — ответил за меня Дреймуш. — Быструю, как молния, свирепую, как рассерженный пчелиный рой, с когтями острыми, как… как… проклятье, ничего кроме ножа Улириша, которым Санд себе едва не оттяпал руку, в голову не приходит. И оно, я имею в виду тварь, действительно любит болота.
— Ну а после, — добавил я, — собираемся навестить Королевство. Возможно, там найдётся ещё один солор.
Разговор продолжился, с обсуждения важных вещей перешёл на простую болтовню, Дреймуш, Ксандаш и наши приёмные родители обсуждали службу, общих знакомых и командование, вспоминали как совместные миссии, так и те, в которых каждый из них участвовал отдельно, травили военные байки и истории. И, к моему облегчению, разговор меня больше не коснулся ни разу.
★☆★☆★
● «где лис и заяц желали друг другу спокойной ночи» — Wo sich Fuchs und Hase gute Nacht sagen, у чёрта на куличках. Немцы ещё используют термин «жопа мира» (Arsch der Weld, или ADW).
Глава 12Охотничьи истории
Покупая у Жорефа круншагов, я, честно говоря, был совершенно не уверен в разумности этого шага. И полностью поддерживал Хартана в его нежелании не иметь со зверьми ничего общего. Единственное из-за чего я уступил — из искреннего убеждения, что следует полагаться на советы специалистов, какими бы странными и нелепыми они ни казались. Дреймуш подобным специалистом и был, а свою компетентность он с лихвой доказал во время обучения, когда гонял нас по иллюзорным лесам, болотам, горам, пустыням и степям Царства госпожи. Так как Жореф переквалифицировался на омнимобили, в наличие зверья у него не имелось. Но это, конечно же, проблемой не стало — опыт и связи никуда не делись, так что ждать пришлось всего лишь четверо суток. И на следующее утро после экзаменов Хартана мы все уже принимали Поводки, вернее, принимали все, кроме меня.