Во многих отношениях моя мать несносна. С ней тяжело разговаривать, ее тяжело понять… с ней вообще тяжело из-за того, что она так жестка. В ней очень мало уступчивости, и это порой делает мою роль ее дочери исключительно трудной. Однако именно эта жесткость, эта твердость позволяет ей сохранить спокойствие и самообладание, когда она сообщает эту ужасающую новость. И именно эта ее твердость помогает всем присутствующим сохранять спокойствие, потому что они знают, что каким-то образом она справится с этим.
И более того, поможет нам.
В такой школе, как эта, где доверие в дефиците, а огромная часть учеников была обманута, как кажется, всем миром, купить такое доверие невозможно. Они знают, что она не спустит им с рук, если они станут выкаблучиваться, но, похоже, они готовы доверить ей свои жизни. А в нашем мире это намного, намного важнее – даже тогда, когда на горизонте не маячит огромный ураган.
– Шторм приблизился на удивление быстро, поэтому мы и сообщаем вам эту новость только сейчас, – продолжает она, обводя зал взглядом, чтобы успеть посмотреть в глаза как можно большему количеству учеников. – Но за последние два часа оперативный штаб и я смогли разработать план, который поможет всем нам пережить это благополучно.
После этих слов мои дяди Картер и Кристофер выходят вперед вместе с тетей Кармен и тетей Клодией.
– Вообще-то, нам очень повезло, – продолжает моя мать, когда они становятся рядом с ней. – Потому что этот шторм остановился в южной части Мексиканского залива. Мы не знаем, как долго он задержится там, прежде чем опять двинется вперед, но это дает нам время, необходимое для того, чтобы подготовить остров. – Она делает паузу. – И для того, чтобы эвакуироваться.
Глава 28Когда жизнь посылает тебе чудовищ, не останавливайся, чтобы попить лимонада
Секунду я уверена, что ослышалась. Моя мать не могла сказать, что нам надо эвакуироваться. За все свою восьмидесятилетнюю историю Школа Колдер никогда не эвакуировалась.
Ни во время урагана Герда, ни во время урагана Камилла.
Ни из-за Гилберта, ни из-за Эндрю.
Ни даже тогда, когда бушевали Харви или Рита.
Все это были разрушительные ураганы. И все они прошли для Школы Колдер почти незаметно.
Это одно из преимуществ магии, вечно повторяет моя тетя Клодия. Хотя ученики и не имеют здесь доступа к своим магическим способностям, в штате школы имеется достаточно ведьм, ведьмаков и других сверхъестественных существ, обладающих мощной магической силой, чтобы создать такие барьеры, которые защищают нас даже от самых опустошительных штормов и ураганов… и от других ситуаций.
Так что же может представлять собой нынешний ураган, если даже моя мать считает, что нам необходимо эвакуироваться? Особенно в свете того, что всего два часа назад она заявила мне, что никогда не отпустит меня с этого острова?
На мгновение меня охватывает чистая, ничем не замутненная радость при мысли о том, что теперь я наконец-таки выберусь отсюда. Но затем я задаюсь вопросом о том, какого рода катастрофа могла заставить мою мать пойти на такой радикальный шаг. Когда уровень шума в комнате начинает повышаться, я достаю свой телефон, чтобы самой посмотреть информацию о шторме. И не удивляюсь, когда, быстро оглядевшись по сторонам, убеждаюсь, что большинство учеников вокруг меня делают то же самое.
Что удивляет, так это то, что информации об этом шторме в интернете совсем мало. Он называется Джанна, он бушует в Мексиканском заливе, он захватил огромную площадь, но больше никаких сведений о нем нет. Может быть, потому, что он зародился так недавно?
Такое объяснение не кажется мне убедительным, но найти лучшего я не могу, и тут мой дядя Картер наклоняется с высоты своего почти семифутового роста к микрофону, который по-прежнему держит моя мать.
– Все будет хорошо, – говорит он своим низким успокаивающим голосом, который я помню со времен моего детства. Но затем я вспоминаю, как он говорил этим же самым голосом – этим же самым тоном – в тот день, когда Каролину отправили в тюрьму, и мне начинает казаться, что его звук похож на царапанье гвоздем по стеклу. – Я знаю, что это необычно, но это всего лишь предосторожность, и мы защитим вас и этот остров, как делали это всегда. Но этот шторм так силен, что мы не хотим рисковать. Наш главный приоритет – это ваша безопасность, и это означает, что мы должны эвакуировать вас в одно большое сооружение примерно в ста милях от Галвестона, где мы можем гарантировать вашу безопасность.
– Ничего себе, – бормочет Луис, сползая вниз на своем стуле. – Звучит не идеально.
– Все это звучит совсем не идеально, – отвечаю я, тоже сползая вниз на стуле. Потому что, хотя какая-то часть меня сейчас вне себя от радости при мысли о том, что я смогу впервые в жизни действительно убраться с этого озера – это то, чего я хотела сколько себя помню, – во мне есть и другая, более значительная часть, которая ждет подвоха. Потому что, когда речь идет о моей семье, подвох есть всегда.
И если кто-то думает, что мои родные собираются просто забрать с этого изолированного и очень защищенного острова кучу опасных сверхъестественных существ и перенести их в какой-то отель, то они плохо знают мою родню – и особенно мою мать.
Куда вероятнее, что она отправит нас всех в Этериум на все обозримое будущее.
От одной мысли о том, чтобы оказаться в той самой ужасной тюрьме, где моя жизнерадостная красавица-кузина провела последние годы своей короткой жизни, у меня кровь стынет в жилах. Взгляд через зал на Реми, который сидит рядом с раздраженной Иззи, но определенно не разговаривает с ней, показывает мне, что я не единственная, чьи мысли движутся в этом направлении. Ощущение, которое становится еще яснее, намного, намного яснее, когда по залу разносится его голос, говорящий с особенно выраженным новоорлеанским акцентом.
– Сооружение? – повторяет с недоверием в голосе, и такое же недоверие написано на его лице. – О каком сооружении вы говорите?
Прежде чем мой дядя успевает ответить, яростный вой ветра приводит деревья за окнами в совершенное неистовство.
Их ветви ходят ходуном.
Их листья ударяются друг о друга, издавая жуткий шелест, наполняющий воздух вокруг нас.
И их стволы сгибаются так сильно, что я не могу не удивляться тому, что они просто не ломаются пополам.
Я смотрю на них через одно из панорамных окон, и меня охватывает дурное предчувствие, такое мощное, что оно медленно, неуклонно проникает в каждую пору моего тела. Я пытаюсь понять, что оно означает, откуда взялось, почему мне так не по себе, но у меня ничего не выходит.
Я просто знаю, что это чувство мне не нравится, – и это еще до того, как мимо окна проходит женщина в длинной розовой ночной рубашке. Она идет босиком, и ее волосы висят мокрыми клочьями, обрамляя ее лицо, когда она поднимает руки в тщетной попытке защитить глаза от дождя. В моей голове начинают роиться вопросы о том, кто она такая и что делает под открытым небом в такую погоду, затем она поворачиваюсь, и я вижу, что она находится на сносях.
Я вскакиваю на ноги и пускаюсь бежать по комнате в ее сторону. Но едва я успеваю сделать пару шагов, как она исчезает, и я понимаю, что она была ненастоящая – и одновременно осознаю, что все пялятся на меня.
Луис хватает меня за руку и мягко тянет обратно, чтобы я снова села на мой стул. Но моя мать успевает впиться в меня сердитым взглядом.
Не сомневаюсь, что позже мне придется заплатить за эту вспышку.
– Что с тобой? – с беспокойством спрашивает Луис. – Ты что, заболела или тебе нехорошо?
– Все в порядке. Просто я увидела… – Я замолкаю, когда до меня доходит, что у женщины, которую я видела, были каштановые волосы. И она была одета в розовую ночную рубашку. Это значит, что она не могла быть призраком – ведь призраки всегда серы. Но тогда каким же образом она вот так исчезла? И кто она такая? Неизвестные не забредают на наш остров и в лучшие-то времена, не говоря о том, чтобы очутиться здесь во время урагана.
Но прежде, чем я могу разобраться что к чему, зал наполняет уверенный голос моей матери.
– Мы арендовали склад в Хантсвилле, Техас. Мы уже подрядили тамошний ковен ведьм и ведьмаков, который обустраивает его для нас. – Она делает паузу и снова обводит учеников взглядом, стараясь посмотреть в глаза стольким из них, скольким она только сможет. – Разумеется, там все будет немного по-другому, но мы разберемся с этим, когда доберемся туда. Важно помнить, что первостепенное значение для нас имеют ваше благополучие и безопасность. Я заверяю вас, что мы принимаем все меры предосторожности, чтобы гарантировать, что все пройдет по плану.
У меня было семнадцать лет, чтобы научиться расшифровывать то, что произносит моя мать, и я знаю, что на самом деле она говорит: Мы не доверяем никому из вас ни на йоту, даже в разгар сильнейшего шторма, и собираемся запереть вас крепко-накрепко, чтобы никто из вас точно не сбежал и не сделал ничего такого, что мы считаем неприемлемым.
Чувство тревоги во мне нарастает, пока я продолжаю смотреть в окно, пытаясь снова разглядеть ту женщину в розовой ночной рубашке.
Но, должно быть, мое беспокойство отражается на моем лице, потому что, когда я бросаю взгляд на Луиса, его брови взлетают вверх.
– Почему у тебя такой испуганный вид? Я думал, ты будешь прыгать от радости.
Я тоже так думала. Я всю свою жизнь ждала такого случая. Возможности увидеть что-то еще, что-то новое. И более того, шанса на то, что я никогда, никогда не вернусь назад. Так откуда же взялась эта моя необъяснимая нервозность?
– Не знаю, – отвечаю я Луису. – Но мне кажется, что что-то здесь… не так.
– Это же Школа Колдер. – Он закатывает глаза. – Здесь всегда кажется, что что-то не так.
– Потому что так оно и есть – здесь действительно всегда что-то не так, – парирую я. – И я уверена, что то, что происходит здесь теперь, – не исключение.
– Что ты имеешь в виду? – спрашивает он.