Но он по-прежнему не отвечает, а только смотрит на меня так, что у меня по спине начинают бегать мурашки, причем самым восхитительным образом. Но мне все равно нужны ответы.
– Я говорю серьезно, Джуд. Почему ты здесь? Ты был в безопасности и…
– Портал порвался, – отрывисто отвечает он. А твоя мать вышла из него на той стороне. Увидев ее там без тебя, я понял, что ты не смогла переправиться, и тогда… – Он замолкает, пожав плечами.
– Тогда ты сделал что? Просто выпрыгнул в дыру в разрывающемся портале? – изумленно спрашиваю я.
Уголки его губ дергаются в обычном для него подобии улыбки, и он проводит пальцем по маленькой ямочке на моем подбородке.
– Я уже говорил тебе, Сацума. Меня не устраивает жизнь в мире, где нет тебя.
Я пропускаю мимо ушей это нелепое название малоизвестного цитрусового фрукта, которым он меня назвал, и сосредоточиваюсь на остальных его словах. Это нетрудно, потому что все мое тело словно освещается изнутри, и по всем его частям разливается необъяснимое тепло. Но мне все равно нужно больше.
– А как же насчет кошмаров? – спрашиваю я. – Ты сказал, что мы никогда не сможем быть вместе. Ты сказал, что любишь меня, но… – мой голос срывается, когда безмятежность, которую я испытала в глубине океана, ускользает от меня перед лицом боли, что принесла мне наша последняя встреча.
Джуд становится серьезным.
– Я не знаю, что мы будем делать. Или каким образом, черт возьми, я смогу научиться лучше контролировать эти кошмары. – Он сжимает зубы. – Я знаю одно: когда я думал, что ты…
Его голос срывается. Он прочищает горло и пытается снова.
– Когда я подумал, что ты погибла, я… – И у него снова так сжимается горло, что он не может выдавить из себя слова.
Поэтому за него договариваю я, почувствовав, как меня охватывает странная уверенность, которой прежде не было в наших с ним отношениях – и во всем остальном, что я делаю, – не было давным-давно.
– Ты понял, как глупо пытаться от этого убежать.
Джуд устремляет на меня многозначительный взгляд.
– Я не так уж уверен, что я бы употребил слово «глупо»…
– Ты, может быть, и нет, а я да, – говорю я.
Он игнорирует мою реплику и продолжает:
– Скорее, можно сказать, что это тщетно. Я провел три года, не общаясь с тобой, и думаю, у меня не хватит сил проделать это снова.
– Джуд. – Я протягиваю к нему руку, и тут слышатся многоголосые отчаянные вопли.
Глава 64Пора заняться мантикорой
Я мгновенно поворачиваюсь и вижу, как на пляж обрушивается еще одна огромная волна. Она несет с собой немалое количество учеников, лишь немногим из которым удается выползти на песок прежде, чем волна утаскивает остальных назад.
– Черт! – Джуд пускается бежать обратно к воде, и я бегу следом, стараясь не отставать – настолько, насколько мне позволяет мое выжатое как лимон тело, грозящее при каждом шаге рухнуть на песок.
Но люди погибают, тонут, как только что тонула я, и я должна хотя бы попытаться их спасти. Тем более что среди них могут быть Луис и остальные.
К счастью, Саймон уже тут как тут – и выносит из воды наглотавшуюся воды Эмбер. Каждая из трех версий его выносит одну версию ее, каждую из которых он опускает к нашим ногам, крича:
– Позаботьтесь о ней! – прежде чем повернуться и опять вбежать в океан.
– Я потеряла Моцарт! – хрипит Эмбер, прежде чем перевернуться и выкашлять изрядное количество морской воды.
– Ничего, – говорю я ей, чувствуя, как у меня обрывается сердце. – С ней все будет в порядке, верно, Джуд.
Но его лицо так же мрачно, как и лицо Эмбер.
– Она не умеет плавать, – говорит он мне.
– Что? Как…
Я замолкаю, а Эмбер хватает Джуда за руку.
– Когда портал порвался, она была со мной, но, когда мы падали, я ее потеряла. Я не смогла ее удержать. Я не могла… – У нее вырывается всхлип. – Ты должен найти ее, Джуд!
Но он уже побежал прямо в океан вслед за Саймоном.
Меня пронзает ужас, и я подумываю о том, чтобы броситься вслед за ним, но знаю – если я это сделаю, ему просто придется спасать меня снова. Так что лучше я буду помогать ему здесь.
Я обхватываю одной рукой Эмбер и тащу ее прочь от воды, туда, куда не доберутся волны, которые продолжают накатывать все дальше и дальше.
Когда я опускаю ее на песок вне досягаемости волн, она жестом показывает мне, чтобы я пошла помогать остальным.
Пожалуйста, пусть Луис будет в порядке.
Пожалуйста, пусть Джуд будет в порядке.
Пожалуйста, пусть Моцарт будет в порядке
Я повторяю это про себя, как отчаянную мантру, мчась к первому человеку, которого я вижу, – банши, с которой в девятом классе я посещала уроки физкультуры. Я мало что о ней помню, кроме разве что того, что она здорово играла в вышибалы.
Но сейчас ее версия из настоящего лежит ничком на песке, меж тем как ее версия из прошлого ломает руки, стоя чуть дальше черты, до которой докатываются волны.
– Алина! – зову я ее по имени, упав рядом с ней на колени, но она не отвечает.
Я переворачиваю ее на спину и пытаюсь снова.
– Алина!
Опять ничего.
Дождь льет как из ведра, ветер несет песок, так что невозможно определить, в сознании она или…
Я не позволяю себе даже думать об этом – как не позволяю себе думать о том, что рядом нет ее версии из будущего, когда прижимаю ладонь к ее груди, чтобы проверить, дышит ли она. Проходит несколько секунд, ничего не происходит, и меня охватывает ужас.
Я снова зову Алину по имени, наклонившись и пытаясь услышать, есть ли какие-то звуки дыхания, но шум шторма слишком громок. Даже если она дышит, я не смогу этого расслышать.
Мой мозг говорит мне, что она мертва, но я не могу оставить ее, не попытавшись реанимировать, так что начинаю делать ей сердечно-легочную реанимацию, отчаянно стараясь вспомнить, чему меня учили на уроках здоровья, когда я училась в десятом классе.
Я вспоминаю, что учитель говорил, что в наши дни больше не полагается, делать искусственное дыхание рот в рот, что надо проделывать только надавливания на грудную клетку, так что я начинаю с них. Но я помню также, что в учебнике объяснялось, что в этом правиле имеются несколько исключений, и, хотя я не могла бы в этом поклясться, я почти уверена, что одним из этих исключений была помощь при утоплении.
Но наверняка я этого не помню, и мне совсем не хочется что-то сделать неправильно.
Я оглядываюсь по сторонам в поисках кого-нибудь, кто мог бы мне помочь, но похоже, спрашивать совета мне не у кого. Все, кого я вижу, лежат без сознания, мертвы или пытаются отползти как можно дальше от воды. Так что полагаться я могу только на саму себя.
Черт возьми. Я наклоняюсь и с силой вдуваю два выдоха в ее рот. Может быть, мне удастся спасти ее, может быть, нет. Но в данный момент она уже мертва. По крайней мере, это дает ей шанс вернуться к жизни.
Я несколько раз надавливаю на ее грудную клетку, затем еще два раза с силой выдыхаю ей в рот и снова начинаю надавливать на ее грудь. На этот раз из ее рта вырывается струя воды, и я, решив, что это хороший знак, продолжаю.
Несколько секунд спусти глаза Алины открываются, и она начинает махать кулаками, пока ее худое тело сотрясает надрывный кашель.
Я отшатываюсь и сажусь на попу как раз вовремя, чтобы избежать удара кулаком.
– Все хорошо! – кричу я ей, когда на нас налетает особенно яростный порыв ветра. – С тобой все хорошо!
Она застывает, остановив кулак, приготовленный для удара, наконец сообразив, что я помогала ей. Затем переворачивается, встает на колени, и ее начинает рвать морской водой.
И сразу же передо мной возникает та версия ее, которая относится к будущему.
Это нагляднее всего остального показывает мне, что с ней все путем, так что я больше не задерживаюсь рядом с ней, а, с трудом встав на ноги, перехожу к следующему пострадавшему – парню-человековолку, с которым я незнакома. В нашу школу он поступил относительно недавно, и у него вид заправского говнюка, так что я всегда старалась обходить его десятой дорогой.
Но поскольку сейчас он ползет по пляжу прочь от воды и постоянно блюет водой, я подбегаю к нему, чтобы проверить, все ли с ним в порядке. Его рык – такой же рык его прошлой и будущей версий – заставляет меня попятиться от него так же быстро. Похоже, он в полном порядке.
Я помогаю еще нескольким людям – человеколеопарду, который хотя и жив, но слишком ослаб, чтобы отползти по пляжу на безопасное расстояние, и ведьме, которая явно была в опасности, пока я и ей не сделала вдохи рот в рот и непрямой массаж сердца, прежде чем на песок обрушивается еще одна громадная волна.
Я бегу к внешнему краю пляжа, чтобы не попасть в донное противотечение, но оно все равно захватывает меня и начинает тянуть назад. Я борюсь с ним и спасаюсь как раз в тот момент, когда вижу нынешнюю версию Иззи, бредущую, шатаясь, к внешнему краю пляжа, обхватив рукой грудную клетку находящегося без сознания Реми. Их прошлые и будущие версии толкутся рядом.
Я подбегаю к ним и хочу помочь ей тащить Реми, но она только снисходительно смотрит на меня и протаскивает его еще несколько футов прежде, чем уронить на песок.
– Он дышит? – спрашиваю я. – Его не нужно реанимировать?
– С ним все путем, – отвечает она, закатив глаза. – Он все никак не унимался, борясь со мной, вот мне и пришлось вырубить его.
Я не знаю, что сказать на это, так что просто киваю. А затем, хотя я и понимаю, что это дурацкий вопрос, не могу не спросить:
– Ты видела…
– Джуда? – Она качает головой. – По правде говоря, я там вообще ничего не могла разглядеть. То, что меня разыскал Реми, иначе как чертовым чудом не назовешь. И говоря «разыскал», я имею в виду, что он вцепился в меня, воображая, что он может мне помочь. Щас. – Она опять закатывает глаза.
– Если с вами все в порядке, я пойду посмотрю, не нужна ли помощь кому-нибудь еще, – говорю я ей.