Я хочу спросить его, что это, но прежде, чем успеваю это сделать, Джуд берется за ее верх и тянет на себя. Когда он это делает, потолок раскрывается, и сверху медленно выдвигается еще одна лестница.
– Какого черта? – восклицает Луис, одновременно возбужденно и гадливо. И я понимаю почему.
Луис, Ева и я проверили каждый уголок и закоулок этого погреба, но нам не пришло в голову осмотреть потолок. Да и справедливости ради, кому бы это вообще могло прийти на ум? Это же погреб, в котором когда-то хранились корнеплоды. Кто встраивает что-то в потолок помещения, целиком находящегося под землей?
Джуд не отвечает, а просто молча взбегает по лестнице. И пригибается, не добравшись и до ее половины.
Я начинаю подниматься вслед за Джудом, пока остальные толпятся с лицами, на которых написаны недоумение и любопытство.
Но мне еще далеко до самого верха, когда он восклицает:
– Черт! – и начинает спускаться.
Я еще никогда не видела Джуда таким – он настолько вне себя от ярости, что не может сказать ничего внятного.
– Что там? – спрашиваю я, желая осмотреть все сама.
Но он уже протискивается мимо меня, явно не в себе.
– Еще банки, – коротко бросает он.
– И они тоже открыты?
– Все до единой, – рычит он.
– Ты же понимаешь, что это значит, не так ли? – спрашивает Реми, когда мы оба спускаемся на землю.
– Это значит, что мне следовало прикончить также и остальных троих, когда у меня была такая возможность, – небрежно бросает Иззи. Но в ее обыкновенно холодных глазах пылает ярость, которой я никогда не видела в них прежде.
И я ее не виню. Если бы кто-то из Жанов-Болванов появился здесь прямо сейчас, ей бы пришлось встать в очередь, потому что я более чем готова прикончить всех их сама.
То, что они сделали здесь, немыслимо. То, что они сделали здесь, это, это… Для того чтобы описать это, даже нет подходящих слов.
– Они выпустили кошмары на волю, – Джуд произносит вслух то, что мы уже поняли, думаю, потому, что ему необходимо услышать это. – Я не облажался и не дал им ускользнуть, когда пытался помочь тебе. Это сделали они.
– Да, – подтверждаю я, беря его за руку. – Это сделали они.
Он судорожно сглатывает, и впервые за те десять лет, что я знаю его, в его глазах появляются слезы.
– Я не убивал этих людей.
– Нет, – шепчу я, потому что его боль так же осязаема, как и его облегчение. – Их убил не ты. Это их вина. Это они их убили.
– Я не… – его голос срывается, и он пытается снова: – Я не убивал Еву.
– Нет Джуд. Это сделал не ты.
Он кивает и делает долгий судорожный выдох, пока остальные собираются вокруг него.
Я смотрю на их лица и вижу на них ту же ярость, которую испытываю сейчас сама. Потому что Джуд не заслуживает этого – как и все те, кто погиб.
Реми кладет руку Джуду на плечо и говорит:
– Итак, что ты хочешь теперь сделать?
Джуд отвечает не раздумывая:
– Я хочу привести этот гребаный гобелен в норму, пленить чудовищ, а затем скормить им всех этих Жанов-Болванов.
Луис кивает, затем разворачивает гобелен и расстилает его на столе, стоящем в центре погреба.
– Тогда этим мы и займемся.
Глава 86Стреляй по банкам
– Думаю, первым делом нам надо приготовить эти банки, – предлагает Саймон и, нагнувшись, поднимает с земли несколько из них. Он прав, поэтому следующие пять минут мы тратим на то, чтобы расставить их, дабы Джуд мог направлять в них кошмары.
Когда мы завершаем эту работу, я смотрю на него.
– Ты можешь это сделать, – говорю я.
– О, я знаю, что могу. – Он более собран, более сосредоточен и более уверен в своих силах, чем когда-либо на моей памяти. Он также полон ярости, так что это наверняка будет то еще зрелище.
– Итак. Что должны делать мы, чтобы помочь тебе, приятель? – спрашивает Саймон, и по его телу проходит дрожь. Наверное, это оттого, что он соприкасается с ведьмой из прошлого, которая сейчас готовит какое-то свое травяное зелье.
– Думаю, вам просто надо постараться, чтобы ни один из них не ускользнул, – отвечает Джуд, и в его голосе нет и следа беспокойства – как будто он точно знает, что справится с этим. В чем я тоже уверена на все сто.
Я смотрю, как он протягивает руку к гобелену и начинает тянуть за нитку, торчащую из его угла.
Но ничего не происходит.
– Может, тебе нужно тянуть с большей силой? – предполагает Моцарт, стоя за Луисом и глядя на эту сцену поверх его плеча.
– Я и так тяну довольно сильно, – отвечает ей Джуд, затем пытается снова, и видно, что он вкладывает в эту попытку всю свою мышечную силу.
Меня охватывает нервная дрожь, и тихий голосок в глубине моего сознания спрашивает, что будет, если я ошиблась. Но я отметаю все сомнения, потому что я права. Я знаю, что мы должны распустить этот гобелен, хотя Джуду пока это и не удается.
– Попробуй начать с другого угла, – предлагает Иззи.
Но из этого тоже ничего не выходит.
Я смотрю на Джуда и вижу, что он все еще старается, что все еще верит, что я права. Но видно, что остальные начинают сомневаться, и это до того, как Луис спрашивает меня:
– А ты уверена, что это сработает?
– Я была уверена в этом, – отвечаю я. Но я больше не вижу, чтобы гобелен светился, как не вижу и всех тех точек в пространстве.
Я закрываю глаза, надеясь что-то увидеть, – и действительно, вот оно. Я вижу этот гобелен и огромное, огромное множество его нитей.
Я провожу по нему рукой, и по нему проходит пульсация, расходящаяся волнами. Я повторяю это движение, но на сей раз держа руку в нескольких дюймах над ним, и он реагирует так же. И снова начинает светиться. И тут меня осеняет.
– Не прикасайся к нему, – говорю я Джуду. – Используй свое сознание вместо рук.
– Мое сознание? – переспрашивает он. И впервые я слышу в его голосе нотки сомнения. – Но я же не обладаю даром телекинеза.
– Тебе это и не нужно. Ведь кошмары неосязаемы, разве не так? Я имею в виду, что ты не можешь прикоснуться к ним по-настоящему. Так что, быть может, ты не можешь прикоснуться к ним и в этом случае. Возможно, чтобы добраться до них, тебе необходимо пустить в ход свое воображение. Закрой глаза и представь себе этот гобелен как тысячи тонких нитей…
Я замолкаю, потому что он уже делает это. Под нашими потрясенными взглядами он вытягивает из гобелена одну длинную пушистую нить.
– О боже… – в благоговейном изумлении восклицает Моцарт.
– Ему нужна банка! – замечает Саймон, и Луис пододвигает к нему одну из банок по столу.
Но Джуд уже направил этот кошмар по воздуху в сторону другой банки и снова сосредоточил свое внимание на гобелене, вытягивая из него вторую нить.
Однако тут возникает проблема.
– Эй, Джуд, – нервно говорит Луис. – Этот кошмар не желает оказываться в банке.
Джуд перестает вытягивать вторую нить, темно-фиолетовую. И машет свободной рукой, чтобы направить первый кошмар в банку еще раз. Кошмар движется по воздуху, но ведет себя не так, как ему положено. Вместо того чтобы нырнуть в банку, он обвивается вокруг нее.
– Они никогда не делали так прежде. – Джуд сосредоточенно щурит глаза и пытается в третий раз. И опять кошмар следует его указаниям, летя к банке, но не проскальзывает в нее, как ему положено.
На лице Джуда отражается досада, и на этот раз, когда он машет рукой, кошмар обвивается вокруг его предплечья и впечатывается в его кожу.
Наверное, это и впрямь один из путей решения проблемы.
Джуд начинает вытягивать дальше вторую нить-кошмар, но она делает то же самое, когда он пытается направить ее в другую банку. Она наотрез отказывается лететь туда.
– Что ж, это становится интересным, – говорит Иззи, окинув Джуда взглядом с головы до ног. – Хорошо еще, что у тебя высокий рост.
Джуд пропускает ее реплику мимо ушей и продолжает впитывать в себя кошмары опять, опять и опять.
За пятнадцать минут он вытягивает из гобелена что-то около пятисот кошмаров. Но проблема состоит в том, что он использовал почти каждый квадратный сантиметр своей кожи, а примерно три четверти гобелена все еще не распущены.
Собственно говоря, следующий кошмар, который он вытягивает из него – нить ярко-золотого цвета, – кружит вокруг него, ища место, где бы притулиться, и, не найдя его, начинает, извиваясь, кружиться по погребу. Саймон отскакивает с его пути, Моцарт уворачивается, когда он подлетает к ней, а Луис ныряет под стол.
– Ты это серьезно? – спрашиваю я его, нагнувшись, чтобы взглянуть на него.
На его лице нет ни тени смущения.
– Ну нет, я ни за что не стану грызть чье-то лицо.
– Это один из твоих кошмаров? – осведомляется Иззи. – Звучит жутко.
– Не жутко, а отвратительно.
К сожалению, этот кошмар все еще остается на свободе и ищет себе пристанища. К тому же Джуд вытянул из гобелена еще один, который наверняка тоже скоро начнет кружить по погребу, и нам совсем ни к чему, чтобы он выскользнул наружу через какую-нибудь щель в дверях.
Нет, я не думаю, что Джуд позволит этому случиться, но, похоже, эти штуки изворотливы.
Хотя я понятия не имею, что мне с ним делать, если я вообще смогу поймать его, все равно протягиваю к нему руку. Но в отличие от остальных наших он не пытается приблизиться ко мне. Более того, он явно старается держаться от меня как можно дальше.
Интересно, в чем же тут дело?
Но в эту минуту Джуд держит два извивающихся кошмара в левой руке и продолжает распускать гобелен правой, так что мне ясно, что я должна что-то придумать.
У меня есть еще одна идея, но она совершенно дикая. Впрочем, то же самое можно сказать обо всем, что произошло за последние два дня. Так что не все ли равно?
Я подхожу к нему и прикладываю ладонь к середине его спины. И стоило мне это сделать, как кошмары в его руках начинают тянуться ко мне.
И не только они – серая нить-кошмар, летающая по погребу, тоже устремляется прямиком ко мне.